В жизни
никогда не унывал…

Николай ВОЛКОВ
"Восточно-Сибирская правда"

В июне исполняется 45 лет с
того дня, когда на Иркутскую землю
прибыли комсомольцы из Орловской
области. Загадочная Сибирь
встретила парней и девчат палящим
солнцем, благоуханием жарков и
хороводом кудрявых берез.

Они
отправились в дальний путь, чтобы
построить новый город, алюминиевый
комбинат, найти свою счастливую
звезду. Мечта их юности
осуществилась: Шелехов — один из
красивейших и благоустроенных
городов Приангарья, а ИркАЗ-СУАЛ —
известный в России и за рубежом
производитель крылатого металла.

На
первую в регионе Всесоюзную
ударную комсомольскую стройку
приехало около тысячи молодых
орловчан. У всех своя судьба, свои
радости и печали. Но все они родом
из поколения
романтиков-созидателей, которые
оставили яркий след в развитии
нашей области.С некоторыми из этих
людей хочу познакомить читателей.

С Николаем
Тиховым (теперь его чаще величают
Николаем Васильевичем) знакомы
очень давно, с тех пор, когда
закладывали корпуса будущего
алюминиевого завода. Помню его
здоровенным парнем, готовым на
любую работу, вечным балагуром и
шутником. Наверное, поэтому его
приглашали на многие объекты, в
бригады-с ним нигде не пропадешь.В
то время мы называли Николая
"инженером", хотя никаких
должностей он не имел, может быть,
за то, что многое умел и всем
помогал.

В школу он
пошел переростком, а за три года
военного лихолетья исколесил
пешком и на поездах весь центр
России. В семье было восемь сестер и
братьев, отец был известным
маслоделом на Вологодчине. Свое
масло возил в Санкт-Петербург, к
королевскому двору в Лондон. Война
с немцами принесла горе и
страдания: мать с детьми колесила
по городам и весям, чтобы выжить.

Так оказался
мальчишка Коля Тихов в Орловской
области у старшей сестры, где и
проходило "дворовое детство",
которое ничем не отличалось от
детской поры миллионов его
сверстников. Рос он хулиганистым и
шустрым мальцом, не прочь был
заглянуть в сады, брянские леса,
чтобы поживиться. Сестра работала
старшим агрономом в хозяйстве,
которое выращивало коксогыз
(цветок пустынь)-из него получали
каучук- это в Черноземье? Жалованье
у нее было мизерное, а кормить надо
всех. Сызмальства ребятишки
добывали себе на пропитание, что
могли.

Десятилетку
едва закончил — рвался уехать на
целину — директор школы задержал. В
душе, конечно, Николай очень хотел
учиться, но не получилось.
Попробовал поступить в Брянский
лесохозяйственный институт, не
прошел из-за иностранного языка,
который в школе не изучали. В то
время мечтал: "Выстрою свой дом
(пусть даже из кизяков), а лучше бы
из леса, встречу хорошую девушку и
женюсь".

Ведь чем
тогда жила деревня? Работали с утра
до ночи, вечерами-страдания да
мотания под гармошку. На свиданье
парень идет с девушкой-полный
карман гороха насыпет- гостинцы.
Один раз Николай подшутил над своим
братом: тот слыл "франтом",
явился в бобриковом пальто, туфлях,
купил круглых конфет невесте.
Колька их выгреб и набил карман
мелкой картошкой. Тот невесту
"угостил", а потом брату
затрещин наподдавал.

— Всем
хотелось лапти сбросить, потому нас
тянуло на стройки, — вспоминает
Тихов. — Я, правда, лапти, онучи не
носил, а плести могу, беда всему
научит. А мои друзья Иваны- Гусев да
Анохин, курьезные истории
рассказывали. Родители жили плохо.
Вызывают парня в сельсовет,
спрашивают: поедешь на стройку либо
в ФЗО? Согласился. Дома все плачут,
переживая, а дед втихаря сплел две
пары лаптей и сказал:"Одни туда
оденешь, другую пару береги на
обратную дорогу".

Случилось
так, что комендант как-то обнаружил
в палатке лапти и, не задумываясь,
выбросил их. Прошел год, приезжает
внук на родину в отпуск: в яловых
сапогах, шивиотовом костюме и —
литр водки на стол. Дед увидел и
заплакал: Ванька, бросай бандитскую
жизнь. Где ты смог столько заробить
денег, чтоб щеголем одеться. Бросай
все и возвращайся домой. Не
поверили родные, что другая жизнь
настала.

Сам Тихов
прорвался в комсомольский отряд
орловчан с третьей группой. В семье
не без урода, в предыдущих двух
нашлись "посланцы" (в том числе
из его района), которые занялись в
Сибири не тем, за чем ехали. После
этого отбор на комсомольскую
стройку стал жестким, даже
придирчивым, чтобы не попали
случайные люди. Спустя много лет
оказались, что наиболее серьезным,
работящим был именно третий заезд.

Лето-56 было
на исходе, но комсомольцев
разместили в 20- местных палатках.
Первые жилые дома строились быстро,
но квартир не хватало. Впрочем,
молодых палатки не страшили даже
зимой.

— Бывало,
натоплю с вечера две печки, хоть
парься, а проснешься-волосы к
брезенту примерзли, — вспоминает
Тихов. — Попрыгаешь на морозе и
бегом в столовку, там согреешься.
Однажды работал на сооружении
автобазы, после смены решил
перепрыгнуть траншею, не рассчитал
и оборвался. Отключился, едва не
окоченел. Добрался в палатку,
отогрелся, а назавтра по всей спине
пузыри. Единственный врач
палаточного городка Клавдия
Гавриловна вымазала меня зеленкой.
Забегает сосед, увидел: ты что,
очумел? Да нет, говорю, во Франции
сифилис поймал. Тот сдуру поверил,
подговорил других и давай меня
выгонять из палатки. Вот к чему
приводят шутки. Некоторые из тех, с
кем приехал из Орла и жил в одной
палатке, до сих пор живут в
Шелехове.

Поначалу он
работал и плотником, и бетонщиком, и
вообще, там, куда пошлют. К
общественной жизни не прикипел,
хотя его знали все комсомольские
вожаки. По натуре общительный,
доверчивый и безотказный, Николай
Тихов легко сходился с людьми, не
стесняясь, общался с начальством. С
уважением вспоминает первого
управляющего трестом
"Иркутскалюминстрой"
П.Ф.Красильникова.

— Часто
наведывался в палаточный городок,
по-отечески беседовал с нами, и
чувствовалось, как он заботится о
будущем городе, стремится быстрее
построить ИркАЗ.

А однажды
отвел беду от прораба и
комсомольского секретаря
Промстроя Николая Перевалова.
Тихов замещал бригадира В.Янина. В
бригаде работали бывшие
заключенные, и за работы на
водоочистных сооружениях им
несправедливо закрыли наряды за
месяц. Они взбунтовались, чуть ли не
с топорами двинули на Перевалова,
который стушевался и сразу не
сообразил,как ответить. Николай
рявкнул, окая по-вологодски:
"Ступайте работать, мы
разберемся — все будет
нормально".

На многих
объектах промплощадки он забил
свой колышек: на четвертом
электролизном корпусе, известковом
заводе и ДОКе. Как-то раз приезжает
начальник КПП в бригаду с
предложением набрать желающих
поработать в лесу. Стройка
задыхалась без стройматериалов, к
тому же пустили свой
деревообделочный комбинат.

Лесосеку
строителям отвели в Бургасе, что за
Оеком.Тихов тут же вызвался туда
ехать, лес, природа всегда его
манили. Но труд лесоруба ужасно
тяжелый — все операции по валке и
разделке хлыстов выполнялись
вручную, летом тучи комаров и мошки,
а зимой — по пояс в снегу. За смену
так уработаешься, что руки-ноги
едва дотащишь в зимовье. "Но мы
были молодые, крепкие, отдохнешь и
снова на деляну,- говорит Николай.-
Целый год я пробыл на трудовом
"курорте", пока не приехал
комсомольский секретарь Виктор
Григорьев: "Закончилась твоя
командировка, пора браться за новое
дело".

Тогда
правительство вдруг решило в
первоочередном порядке построить
электротермический цех по выплавке
силумина (сплав алюминия), который
был очень нужен в
автомобилестроении, в оборонке. Все
основные силы треста бросили на
этот объект, приостановив на время
сооружение алюминиевого завода.

Тихова
направили в лучшую на стройке
комсомольско-молодежную бригаду
Николая Варфоломеева, которая
гремела в области и в стране. В
коллективе подобрались опытные
строители, хваткая молодежь. Им
поручали самые трудные,
ответственные работы, не
сомневаясь, что выполнят в срок и с
высоким качеством.

В самый
разгар строительства дирекция
завода объявила о наборе 40
орловских комсомольцев на курсы
плавильщиков. Тогда многие парни
мечтали работать на комбинате,
который сами строили. Отбирал лично
главный инженер Иванец, но удача
улыбнулась не всем. К удивлению
самого Н. Тихова, он и еще несколько
ребят из бригады оказались
счастливчиками.

Днем они
трудились на стройке, а вечерами
садились за парты, постигая азы
металлургии. Все, казалось, шло
отлично, уже видели себя у
раскаленных печей, выдающих
крылатый металл. Практику надо было
проходить в Запорожье, где
действовала экспериментальная
печь по выплавке силумина. Но в
последний момент начальник
стройучастка И.С. Тыванюк заявил
дирекции завода: если отправите
Тихова и братьев Коногорских, цех
не введем в эксплуатацию.

Поездку
"зарубили", однако профессию
плавильщика они все- таки освоили,
правда, чуть позже и уже на местном
электро- термическом прозводстве.
Они чувствовали себя на "седьмом
небе" — осуществилась их мечта
стать металлургами. Началась иная,
более степенная жизнь. Здесь
Николай встретил свою любовь.

Боевая
сибирячка Зоя, прослышав о стройке
в Шелехове, приехала раньше
орловчан. Выучилась на крановщицу,
строила первые жилые дома, школу,
детсады. Когда пускали
электротермический цех, с боем
прорвалась туда, хотя было немало
претендентов. Но она имела высокий
разряд и сумела убедить начальство.

Познакомил
их случай. Ехали на грузовой машине
с работы. Когда высаживались, Зоя
сорвалась, а Николай вовремя
поддержал. "На руках унес
домой", — улыбается он. — Вскоре
поженились". И как он сам считает,
дочка родилась в этом цехе.

С самого
начала выпуск силумина не
заладился, несмотря на все усилия
ученых и проектировщиков.
Постепенно и руководство ИркАЗа
охладело к электротермии (уже
действовали первые корпуса
электролиза) и добилось закрытия
убыточного производства.

Опытные
плавильщики были переведены в
электролизный цех, мощности
которого интенсивно наращивались.
Спрос на алюминий был широким и в
нашей стране, и за рубежом. Да и труд
металлургов оценивался достойно:
приличная зарплата, разные льготы и
лучшие в городе объекты
соцкультбыта. Эти блага привлекали
людей на завод.

Николай
Тихов прошел несколько корпусов
электролиза, овладев
специальностями электролизника,
анодчика, приходилось бывать и в
литейке. Гордится тем, что работал
на крупнейшей стройке и на
престижном предприятии. Отсюда
ушел на заслуженный отдых, хотя еще
долго работал на базе отдыха
"Металлург". Да и до сих пор не
может сидеть без дела. Купил в
Большом Луге дом с огородом, вместе
с женой и детьми выращивает овощи,
ягоды, пробует держать свиней и кур.
Хозяин он деловой, на все руки
мастер.

Алюминиевый
завод и г. Шелехов — это его судьба.
По стопам родителей пошел сын
Виктор, отработавший в "горячих
цехах" свыше двадцати лет. Здесь
выросло новое поколение сибирских
алюминщиков, которые умножают
традиции и славу ИркАЗ-СУАЛа.

По-своему
знаменательной и радостной
оказалась для орловчан встреча в
дни работы Байкальского
экономического форума осенью-2000 с
Егором Строевым. За десятки лет
известный в России политик
наконец-то решил встретиться со
своими земляками в Шелехове.

Пригласили в
городскую администраци и
Н.В.Тихова. Пока добирался из
Большого Луга, опоздал к основным
событиям. Улицы и площадь вокруг
Белого дома были оцеплены милицией
и спецслужбами. Никого не
пропускают. " Стою за спинами
людей и ругаюсь: "Вот заимел
земляка, приехал и не узнает".
Шелеховцы Тихова хорошо знают, тоже
подхватили: да пропустите его,
орловский он. Когда делегация шла
мимо, Строев услышал разговор и
спросил: "Как фамилия? Не помню.
Пропустите".

— Ты откуда? —
спросил Егор Семенович.

— С Хотынца.

— Из
райцентра?

— Да.

О школе, в
которой учились вместе, в
параллельных классах, не спросил.

— И я не успел
поблагодарить его за газификацию
всех сел, теперь ни одной трубы там
не увидишь. В 1997 году ездил на
юбилей сестры, сам убедился.

— Мне очень
некогда, все расписано по минутам, —
посетовал Строев. — Так хочется
поговорить. Как живешь, семья?

— Когда мы
приехали на стройку, ничего тут не
было-этих домов вокруг и заводов.
Теперь индустриальный город.

Е.Н.Строев
посмотрел на меня не то с
сожалением, не то с удивлением и
попросил мэра: "Угостите моего
земляка!"

Обняв
по-мужицки, распрощался. А мэр
вместе с пятью другими орловскими
комсомольцами забрал нас на
"чердак Белого дома", где
устроил прием. Здесь были ветераны
Шелехова Михаил Игнатьков,
Владимир Коврижкин, Николай
Чеканов, Мария Гоман, Надежда
Мехтиева и официальные
представители администрации.
Расселись за круглым столом.
Подходит ко мне нафуфыренная
официантка и спрашивает: что пить
будете? Водку или коньяк?

Я возьми да
ляпни: попробуем коньяк, а запьем
водкой. Закусывать будем блинами с
икрой. Тосты, поздравления — все
довольны, что к нам заехал такой
высокий гость.

Впервые,
наверное, я проявил такую
напористость, пролез к знатному
земляку. Думаю, люди не осудят меня
за это.