Иван
Федосеев:

Cлужить
Родине — значит верить в ее будущее

Иван Васильевич Федосеев —
человек в Иркутской области
известный. После окончания
московского вуза работал в
Ангарске — на керамическом заводе, а
затем секретарем Ангарского
горкома КПСС.

Был
начальником Управления КГБ по
Иркутской области. Последние годы —
заместитель руководителя
представительства Иркутской
области при Правительстве России.
Наш специальный корреспондент
Владимир Кинщак встретился с ним и
задал несколько вопросов.

— Иван
Васильевич, расскажите немножко о
себе.

— Есть такая
республика — Мордовия, вот там в
крестьянской семье я и родился.
Наверное, судьба моя типична — я из
детей сорок первого. Отец ушел на
фронт :. А вернуться с войны ему было
не суждено. Он скончался в
госпитале девять дней спустя после
победы. Вот так жизнь начиналась. Но
тем не менее я благодарен судьбе за
то, что у меня была такая прекрасная
мама. Она — человек, который не
окончил ни одного класса даже
церковно- приходской школы, но у нее
была щедрая душа, которая умела
любить. И вот через эту любовь она
сумела во мне и в сестре воспитать и
вкус к жизни, и соответствующие
ценности, на которые надо в жизни
ориентироваться.

Первая моя
специальность — технология
силикатов. Звучит достаточно
загадочно, а это всего-навсего
производство стройматериалов. И
здесь я усвоил одну истину: если ты
специалист в какой-то отрасли
знаний, то это дело становится тебе
интересным. Потом по этой же
специальности я закончил
инженерно-строительный институт в
Москве.

А в Иркутск
меня поманила романтика. Мама,
когда шила, сидела за машинкой и все
время напевала: "Далеко в стране
Иркутской…" И хотелось на
Байкал, на Ангару: И я приехал сюда,
и десять лет работал на Ангарском
керамическом заводе, до тех пор,
пока не был избран вначале
заведующим отделом, а потом
секретарем Ангарского горкома
партии.

—
Известно, что вы были начальником
Управления КГБ Иркутской области,
затем заместителем начальника
одного из управлений КГБ СССР.
Некоторые люди сейчас считают, что
работа в КГБ не самая почетная. А
ваше мнение каково?

— Я думаю, что
у тех людей, которые с недоверием
относились к органам
госбезопасности, были для этого
основания. Память о репрессиях 30-40
годов давала для этого более чем
серьезные основания. Поэтому перед
Ю.В. Андроповым, который возглавил
КГБ, и теми, кто вместе с ним пришел
работать в "органы", стояла
нелегкая задача — заложить такую
основу, чтобы подобного рода
преступления никогда не смогли бы
повториться. Андропову это в
значительной мере удалось. В том
числе потому, что он смело
привлекал в органы госбезопасности
новых людей, которые знают жизнь не
только с чекистских позиций.

В Иркутской
области мы тоже чувствовали
моральную ответственность за те
чудовищные нарушения закона,
репрессии сталинской поры. Тысячи
дел были подняты из архивов для
того, чтобы наконец разобраться,
насколько обоснованы были
предъявляемые обвинения. Можно
сказать, это была скорее
правозащитная деятельность.

Добрую
память многих людей удалось тогда
восстановить. Более того, не
осталось никаких следов — а где же
оно, это страшное кладбище, где
хоронили жертв репрессий? Мы
считали, что именно мы, работники
органов госбезопасности, должны
найти его. Были исхожены и
изъезжены сотни километров,
пробиты тысячи шурфов. В конце
концов место захоронения было
обнаружено. Сейчас там мемориал, и у
родственников погибших есть куда
положить цветок, отдать дань
памяти. Так наши сотрудники
проходили нравственное очищение и
серьезный экзамен на то, чтобы
действительно служить обществу,
народу, а не быть карательным
инструментом тоталитарного
государства.

Именно в те
годы я остро ощутил, что служить
Родине — значит помнить прошлое и
верить в ее будущее.

— А вы
случайно с Владимиром Путиным не
встречались?

— Встречался.
Но уже тогда, когда и я уже не был
контрразведчиком, и он не работал в
разведке. Он работал в
администрации президента, а я уже
трудился в представительстве
Иркутской области в Москве. Тогда
мы в Кремле и познакомились с
Путиным. На меня произвело
впечатление прежде всего то, что он
предельно конкретный и очень
деловой человек, который ценит свое
время и умеет ценить время
собеседника. Вот это мне в нем очень
понравилось. На то, что он станет
потом Президентом России, тогда еще
ничто не указывало.

— До
какого звания вы дослужились в
органах госбезопасности?

— Мне было
присвоено звание генерал-майора. Но
если уж говорить про мое ощущение
генеральского положения, то когда
говорят "генерал Федосеев", у
меня впечатление такое, что это
говорят не про меня. Генералом я
себя никогда не чувствовал.

—
Несмотря на то, что генералом вы
себя не ощущаете, вы офицер. Что для
вас значит быть офицером?

—Я думаю, это
скорее всего нравственные
принципы. Офицер — это определенный
образ мыслей и соответствующее
поведение, кодекс чести. Вплоть до
того, что в транспорте бывает:
мальчишки, девчонки сидят, а вокруг
них стоят пожилые люди. А те как
будто и не видят. Но, если, к примеру,
сидит полковник с седыми висками и
вошла женщина с сумками, которой
тяжело стоять, он тут же встанет и
место ей свое уступит. Этот
"синдром полковника" во мне
есть.

— То есть
место уступаете?

— Да, хотя
голова седая. Я не хвастаюсь, а
говорю это, иллюстрируя вот эту
мысль, что офицер — это прежде всего
моральная и нравственная
категория.

—
Вернемся к вашей работе в
"органах". Известно, что в
январе 1991 года вы были в Литве.
Много домыслов, слухов ходят по
этому поводу. Прошло 10 лет с тех пор.
Каково сейчас ваше отношение к
тому, что происходило в ту зиму?

— Те события
отзываются болью не только в памяти
литовского народа, но всех, кто
принимал в них участие. Я считал и
считаю, что меры, которые
предпринимались руководством
страны, были необходимы. Мы
защищали нашу государственность.
Допустить неконституционный
распад такой огромной страны, как
Советский Союз, безусловно, было
нельзя.

Да, в
Вильнюсе случилась беда — погибли
люди. Но, я уверен, что нам тогда
удалось сберечь тысячи жизней, не
допустить настоящей войны.

То, что
предотвратить распад страны
все-таки не удалось, обернулось
такими потерями для нашего народа,
о которых в то время говорили
только очень дальновидные и смелые
политики. И сколько человеческих
жизней унесли войны на территории
бывшего Союза: В Чечне,
Таджикистане мы до сих пор
расхлебываем последствия именно
этого процесса.

— Мы
помним, что вы были народным
депутатом от Иркутской области?

— Да. В 1990
году были первые альтернативные
выборы народных депутатов России и
я баллотировался по Ангарскому
округу. Вот тогда из восьми
кандидатов избиратели выбрали
меня.

— Вы уже
долгое время работаете в
представительстве Иркутской
области в Москве. Расскажите,
пожалуйста, что это за работа, чем
вообще занимается
представительство области?

— Борис
Александрович Говорин меня
пригласил в свою команду сразу же,
как только был избран губернатором.
Я на эту работу согласился, и,
честно говоря, она дает мне большое
удовлетворение. В Москве идет
разработка законов, других
нормативных документов, которые
напрямую касаются жизни регионов и,
в частности, Иркутской области.

Чем мы
занимаемся? Нам удалось довести до
логического конца семилетнюю
труднейшую работу над
государственным законом о защите
озера Байкал. Надо было преодолеть
сопротивление депутатов
Государственной Думы, найти
союзников в правительстве, в
администрации президента. Сейчас
закон принят, и он работает. Если
раньше нам на природоохранные
мероприятия выделялось 3-5 млн. руб,
то сейчас эта сумма составляет на
порядок больше, около 60 млн. руб. На
это уже что- то реально можно
сделать. Сейчас из этих средств
финансируется строительство
очистных сооружений в Слюдянке и
Байкальске, другие работы,
связанные с улучшением экологии в
зоне Байкала.

Принят очень
важный закон по условиям
разработки проекта Ковыктинского
газоконденсатного месторождения.
По поручению губернатора я
возглавлял рабочую группу,
занимавшуюся этим законом. Закон
принят, и сейчас это работает на
привлечение инвесторов для
освоения месторождения. И шансы
реализовать проект в оптимальные
сроки, соответственно, резко
повышаются.

Ну, и главное
направление — это, конечно,
отношения между бюджетами
Иркутской области и федеральным.
Иркутская область всегда средств в
федеральный бюджет перечисляла
больше, чем из него брала. Для того
чтобы не допустить дискриминации
Иркутской области, надо активно
участвовать в этом процессе. Только
за счет грамотного
перераспределения выделяемых
области бюджетных средств мы
построили детский дом в Иркутске, в
этом году заканчиваем
строительство еще одного. Или
строительство моста через Ангару.
Конечно, если финансирование шло
бы, как обычно, по 5-10 млн. руб, его
можно строить 50 лет. Наши усилия уже
принесли 250-300 млн. руб в год плюс
соответствующие статьи областного
бюджета, что позволяет построить
мост в реальные сроки. И он уже
растет — с каждым днем мы видим, как
изменяется его контур. Вот если
говорить о наиболее существенном,
чем занимается представительство.
То есть это некая пуповина между
областью и федеральными
структурами, правительством.

— Иван
Васильевич, почему вы согласились
возглавить штаб Бориса Говорина?

— Это во
многом связно с тем опытом, который
я получил, тесно работая с
федеральными структурами. Потому
что выборы губернатора Иркутской
области — это вопрос не только
регионального уровня. С учетом той
роли, которую играет Иркутская
область в экономике Сибири, в
экономике страны, это вопрос
федерального масштаба. Поэтому,
представляя себе расстановку сил в
Москве и имея соответствующие
контакты на этом уровне, работа в
штабе Бориса Александровича
Говорина позволяет мне эти знания,
опыт использовать наиболее полно.

Есть еще одно
обстоятельство, которое,
безусловно, сказалось на моем
решении. Большая часть моей жизни
связана с Приангарьем, Иркутской
областью. Сюда я включаю и годы
работы в нашем представительстве в
Москве.

И те добрые
отношения, которые меня связывают
со многими жителями Иркутской
области, позволяют надеяться на то,
что, занимаясь руководством штаба,
я могу рассчитывать на их понимание
и поддержку.