Где-то
есть город…

Светлана ЖАРТУН

На камерной сцене
академического драматического
театра имени Н.П. Охлопкова
состоялась премьера спектакля
"Город и самолет",
поставленного режиссером Артуром
Офенгеймом по пьесе японского
драматурга Минору Бэцуяку.

Странный
сюжет о странных людях: то ли
призраки, то ли отражение самих
себя из прошлой жизни. Время
остановилось, и город с жителями, у
которых из всех чувств осталось
только одно — удивление, замер в
ожидании событий, которые никогда
не должны произойти.

Пьесу, а
вслед за ней спектакль, можно
понимать по-разному, кому и
насколько удастся включить
воображение, ассоциативный ряд
своей памяти. Режиссер и сценограф
Артур Офенгейм разместил действие
в квадрате черных, почти зеркальных
стен, в которых зрители могут
увидеть свое чуть искаженное
изображение. Сама игровая площадка,
расположенная в центре зала,
засыпана песком, по краям — желоба,
в которых будут зажигаться
ритуальные свечи. И странные
коробки-дома героев спектакля.

В городе идет
счет времени, но на самом деле оно
остановилось, стало мерным, как
песок, символизирующий зыбкость и
неизменное постоянство. Город
полон людей, но их можно принять за
тени, отражающие только оболочку
живых людей. Город, в который "не
ходят поезда…"

Реальный
человек, названный в спектакле
просто Мужчина (актер Яков Воронов)
приезжает в этот город на поезде и
видит, что рельсов нет. Знакомится с
людьми, которые знают что-то такое,
о чем он не догадывается, и не хочет
верить, что можно изменить странный
ход своей жизни. Воспоминания они
сделали смыслом своего
существования, законом бытия,
основы которого незыблемы.

Герой Якова
Воронова, подчиняясь законам
города, не теряет надежды покинуть
его. Надежда живет высоко в небе и
олицетворяется самолетом: еще одна
тайна, в которой может заключаться
спасение, а, может быть, смерть.
Жителям странного города самолет
принес забвение, полное успокоение,
их погасшие души обрели наконец
покой.

Японская
литература непроста, пьеса Минору
Бэцуяку не составляет исключения.
Глубина знаний, заложенных в ней,
основана на мировоззрении
драматурга, его следовании
национальным традициям и культуре.
Когда мы смотрим спектакль
"Город и самолет" и хотим
понять его смысл, законы
построения, мы пользуемся
зрительским опытом, накопленными
традициями русского театра. Для нас
содержание, эмоциональное
наполнение, подробное проживание
актерами ролей имеют очень большое
значение. Мы воспринимаем свой
театр как игру, идущую от сердца к
сердцу. К сожалению, привычного
зрительского опыта для понимания
спектакля Артура Офенгейма не
хватает.

Чтобы понять
"Город и самолет", одних
ассоциаций мало, необходима
способность к абстрактному
мышлению, интеллектуальная
сосредоточенность, умение образы
жизни и смерти воспринимать в их
знаковой символике.

Кто из
зрителей, не занимающихся
востоковедением, отважится
утверждать, что понял спектакль до
конца? Но до конца ли был внятен
режиссер, предложивший действие,
лишенное определенного сюжета,
привычных ритмов, эмоциональной
окраски? В спектакле завораживают
отдельные ритуальные сцены, есть
тайна, которую хочется разгадать,
наполненность актеров, но
постоянно возникают вопросы,
ответы на которые могут быть только
предположительными.

Предлагая
версию восприятия премьерной
работы академического театра,
совсем не уверена, согласится ли со
мной режиссер…