Весна
тревоги нашей

Геннадий
ГАПОНЕНКО,
"Восточно-Сибирская правда"

Вот и отзвенела мартовская
капель с деревенских крыш. До
начала весенней полевой страды
времени осталось с воробьиный скок.
Каким нынешний год сложится для
земледельцев Приангарья? Этот
вопрос беспокоит прежде всего
селян, хотя и жителей городов тоже
не оставляет равнодушными,
поскольку они заинтересованы в том,
чтобы цены на основные продукты
питания на рынках не ударились в
галоп.

Заранее
известно только одно: хлеборобам
будет трудно, гораздо труднее, чем в
предыдущие годы. Узел проблем,
повязавший крестьян по рукам и
ногам, продолжает затягиваться,
кажется, дышать уже нечем. Обо всем
этом наша беседа с председателем
сельхозкооператива имени
Парижской коммуны Тулунского
района Героем Социалистического
труда, Почетным гражданином
Иркутской области Николаем
Романкевичем.

—
Николай Тимофеевич, вы помните и
довоенную деревню, и послевоенную,
имеете возможность сравнить с
сегодняшней. Когда селянину, по
известному выражению, жилось лучше,
жилось веселее?

— По большому
счету, и тогда жизнь его была не
сахар, и теперь не мед. Если взять
довоенный период, то мои
родители-колхозники едва сводили
концы с концами. Полученного на
трудодни хлеба, сколько я себя
помню, никогда не хватало до нового
урожая, хотя отец с матерью
работали не щадя живота. Их
поддерживала вера, что когда-нибудь
все наладится. Сегодня мои земляки
в селе Верхний Бурбук Тулунского
района, те кто еще там остался, не
имеют ни веры, ни надежды, ни работы.
Бывший колхоз окончательно
развалился, а крепкого мужика,
способного организовать
кооператив либо фермерское
хозяйство, не нашлось. Существуют
лишь за счет пенсий стариков,
картошки, если еще не замерзла этой
суровой зимой, да грибов-ягод.
Горько сознавать, но боюсь, в
недалеком времени моя родная
деревня вообще исчезнет с лица
земли. Заброшенные поля зарастают,
кое-где на пашне поднялись березки
и сосенки толщиной в руку.

В соседнем
Нижнем Бурбуке, где вместо
коллективного хозяйства появилось
несколько фермерских, положение
чуть получше, однако и там ни у кого
нет уверенности в завтрашнем дне.
Мотают мужики горе на кулак, латают,
как могут, изношенную технику,
солярку промышляют на весенний сев.
Да и в большинстве оставшихся в
районе коллективных хозяйств
картина примерно такая же —
безрадостная, порой кое-где просто
безнадежная. Не думаю, что и в
других районах она заметно
отличается в лучшую сторону, как и в
целом по стране.

— По
мнению радикальных реформаторов,
главная причина кризиса на селе в
том, что не решен вопрос с
собственностью на землю. В начале
года с новой силой вспыхнула
дискуссия, подлежит ли она
купле-продаже? Какова ваша позиция?

— Для меня не
суть важно, будет земля продаваться
или передаваться в бессрочную
аренду, лишь бы пашня
использовалась по прямому
назначению. Это принципиально! Она
должна служить людям и давать
отдачу. Ценно лишь то, что на ней
произросло, принесло пользу
крестьянина, через его посредство
всему обществу.

Сейчас надо
бы вести речь не столько о
купле-продаже, сколько о том, как
спасти поля от запустения,
сохранить их для детей и внуков. Ни
для кого не секрет, что количество
посевов сокращается, то есть земля
выводится из оборота и плодит лишь
сорняки, соответственно падает
производство зерна, без которого
немыслимо существование
животноводчества в современном
виде. Мы забыли старую истину, что
всему голова — хлеб. Если за
продукцию животноводства
полагается дотация, то за
производство хлеба она не
предусмотрена. Разве это не
парадокс?

— Тем не
менее ваш сельхозкооператив
выглядит вполне благополучным. Вы и
по налогам рассчитываетесь
своевременно, и зябь осенью
полностью подняли, и пары
обработали на несколько рядов.
Надой молока от каждой коровы
составляет по 11 килограммов в
сутки, тогда как в некоторых
хозяйствах упал до килограмма, а то
и ниже.

— Откуда же
взяться молоку, коли животные вволю
не имеют даже соломы, днями стоят
голодными? Сплошь и рядом там нет
горючего хотя бы на одну заправку
трактора, чтобы подвезти корма на
фермы. Животноводы забыли, когда
получали зарплату, вот и махнули на
все рукой. Это еще одно
красноречивое свидетельство, в
каком состоянии находится аграрный
сектор экономики.

У
"Парижской коммуны"запас
прочности оказался большим, чем у
других. Мы не ожидали у моря погоды,
когда начался переход на рыночные
отношения. Предвидя развитие
ситуации, свернули убыточные
отрасли, сосредоточившись главным
образом на зерновом производстве.
"Наверху" к нашей инициативе
отнеслись очень настороженно,
расценив чуть ли не как подрыв
основ коллективного
сельхозпредприятия. Время
показало, кто был прав.

Но скажу
откровенно, с каждым годом и нам
приходится все солонее. Образно
выражаясь, донашиваем старое. В
обновлении и пополнении остро
нуждаются почвообрабатывающая и
посевная техника, тракторный парк.
Копеечным ремонтом теперь, как
раньше, когда машины и инвентарь
были новые, не обойдешься.
Отслужили свое базовые узлы и
детали, средств на подготовку к
страде требуется на порядок больше.
И это при том, что мы все-таки
находим возможность прикупать
новые тракторы и комбайны, однако
естественную убыль восполнить при
всем желании не удается.
Большинство наших соседей вообще
не обновляют парк, более того, зимой
вынуждены добивать гусеничные
тракторы на лесозаготовках.
Председатели волей обстоятельств
превратились в завзятых лесорубов,
словно им больше заняться нечем.
"Кубики" приносят кой-какие
"живые" деньги, которые потом
можно обратить в ту же солярку, а то
и, при известной ловкости, положить
в собственный карман. Ведь
банковские счета из-за просрочки
налоговых платежей почти у всех
блокированы, расчет за древесину
идет через пресловутую "черную
кассу" или по бартеру, что
открывает массу лазеек для
различных манипуляций.

Притчей во
языцех стал существующий
диспаритет цен на промышленные
товары и продукцию сельского
хозяйства. Килограмм дизтоплива
сегодня в несколько раз дороже, чем
килограмм хлеба. Без дотаций
государства выращивание зерна
теряет всякий смысл, ни один
здравомыслящий человек не станет
этим заниматься. Фактически весь
собранный урожай надо отдать за
ГСМ. Правительство такая
несуразица нимало не беспокоит.
Одна надежда на областные власти,
которые по определению должны
заботиться о своих
товаропроизводителях и о
населении.

— Как
известно, из областного бюджета
будет выделено на нужды села в
первом квартале 137,5 миллиона
рублей.

— Совершенно
верно. Только этой суммы, по моему
разумению, явно недостаточно.
Судите сами, только одному
Тулунскому району на весенний сев
требуется в целом 74 миллиона
рублей. В районе свыше 30 тысяч
гектаров весновспашки, не хватает
2700 тонн семян, нужны запчасти для
техники — только успевай
раскошеливаться. Понятно, что часть
средств хозяйства должны изыскать
сами, но дыр и прорех столько, что
собственными ресурсами не
обойтись.

Кроме того,
надо еще посмотреть, кому
достанется от бюджетного пирога.
Считаю, что получить господдержку
должны только те коллективы и
фермеры, кто вернет вложенный рубль
сторицей. Это тем более важно, что
нынче перед земледельцами области
ставится задача произвести 500 тысяч
тонн зерна.

Словом,
проблем накопилось множество.
Поскольку мне далеко не
безразлична судьба как своего
хозяйства, так и всех остальных, я
решил напрямую обратиться к
губернатору области и высказать
наболевшее. При всей своей
занятости Борис Александрович
нашел время для встречи. Беседа
продолжалась более трех часов в
присутствии заместителя
губернатора Д. Баймашева,
начальника главного управления
сельского хозяйства Н. Эльгерта и
руководителей других областных
ведомств. Я удовлетворен тем, как
глава областной администрации
воспринял мои предложения по
улучшению положения дел в
агрокомплексе. Встреча произошла в
феврале и имела продолжение в марте
на совещании руководителей крупных
сельхозпредприятий Приангарья и
начальников ряда
райсельхозуправлений. На нем все
желающие обменялись мнениями,
какие шаги следует предпринять,
чтобы стабилизировать ситуацию и
придать ей положительный импульс.
Борис Говорин заверил, что наши
пожелания будут учтены и найдут
отражение в практической
деятельности областной
администрации в ближайшее время.

— Какие
вопросы лично вы считаете самыми
насущными?

— Надо
сделать все возможное, чтобы не
завалить весенний сев и тем самым
создать предпосылки для выхода на
запланированные объемы сбора
зерна. При всей значимости
животноводства нельзя забывать о
полеводстве. Без собственного
фуража вряд ли можно всерьез
рассчитывать на удешевление
продукции промышленного
птицеводства и свиноводства. А для
этого необходимо стимулировать
дотациями те хозяйства, которые не
снизят валовку по зерну.

Было бы
справедливо, если бы областной
бюджет взял на себя приобретение
химических средств защиты растений
и удобрений. Ведь поля заполняют
сорняки, а у хозяйств нет денег на
приобретение гербицидов,
удобрений, которые очень дороги.

Как мне
кажется, следует пересмотреть
выделение средств на новые
технологии. Сегодня бюджетная
поддержка по этой статье расходов
достается только таким
"китам", как СХОАО
"Белореченское" и им подобные.
Рядовым хозяйствам, вроде нашего, и
рассчитывать на нее не приходится,
потому что половину выделяемой
суммы надо заплатить из своего
кармана сразу же. К примеру,
немецкий культиватор стоит 814 тысяч
рублей. Вынь да положь 407 тысяч,
тогда и получишь. Где же их с ходу
найдешь? Вот если бы расчет
отложили на осень, когда у нас
появляются деньги от реализации
зерна нового урожая, — тогда другое
дело.

Назрели
изменения в системе взимания
налогов с сельхозпредприятий, было
бы логичным вообще освобождение
крестьян от них. Ведь помощи от
федеральной власти никакой,
зарплата на селе самая низкая.

Коли не
отменить, так хотя бы приспособить
перечисление денег к
сельскохозяйственному циклу,
перенести на осень. Или ввести
единый сельхозналог с оплатой
натуральным продуктом. Разумеется,
это не в компетенции области,
значит, надо выходить с таким
предложением на правительство,
Федеральное Собрание.

Надо бы
активнее, целенаправленно
использовать такой резерв
увеличения производства продуктов
питания, как частное подворье
сельского жителя. В четырех селах,
входящих в наш сельхозкооператив, в
прошлом году имелось 1126 голов
крупного рогатого скота, из них 640
коров, 3490 свиней, в том числе 520
свиноматок или поголовья на две
солидные фермы. Только молока от
частных буренок получено 16200
центнеров, а сколько еще мяса и
поросят на продажу на тулунском
рынке!

Коллективное
хозяйство реализовало льготным
ценам владельцам подворий 1500 тонн
фуражного зерна, 300 гектаров
зеленки. Частное и общественное у
нас прекрасно уживаются, не
чувствуют себя непримиримыми
антагонистами. Я вот думаю, коль
скоро область нуждается в
продукции животноводства, почему
бы не обеспечить господдержку
частнику? Допустим, держишь одну
корову — вот тебе 400 рублей дотации
в год, держишь две — получи тысячу и
так далее. Это было бы отличным
стимулом для увеличения поголовья,
в конечном счете и товарного
продукта.

Попутно
замечу, что в наших селах ни один
человек не состоит на учете в
районном центре занятости как
безработный. В деревне не может
быть безработицы, это нонсенс.
Своим мужикам я говорю:
"Занимайтесь личным подсобным
хозяйством. Кому мало одной коровы,
возьмите в кооперативе вторую.
Недостаточно гектара пашни,
выделим еще один. Поросят
выращивайте, кормами поможем.
Содержите себя сами, торгуйте
излишками на рынке. На собственном
дворе работы выше головы".

— То же
самое, надо полагать, вы бы
посоветовали и своим землякам из
Верхнего Бурбука?

— Конечно.
Хотя все-таки им труднее, нет рядом
сильного хозяйства, к которому
можно было бы прислониться. Это
одно. А другое то, что до сознания,
видимо, не дошло, что назад пути не
будет, что надо приспосабливаться к
новым условиям.

Да, тяжело
сегодня на селе. Прошлогодняя
засуха и нашествие вредителей еще
более усугубили ситуацию, добавил
остроты скачок цен на
горюче-смазочные материалы. Из беды
можно выбраться только общими
усилиями. Сумеем полностью засеять
отведенные под зерновые и кормовые
культуры поля, появится надежда на
преодоление кризиса, можно будет
перевести дух. Нынешняя весна
является своеобразным экзаменом
прежде всего для руководителей
всех рангов, проверкой на
состоятельность.

—
Романкевич выдержит этот экзамен?

— Надо
выдержать. Иного не дано.