Владислав Пушков:

"Если
больной не хочет лечиться, врач ему
не поможет"

Владислава
Пушкова без преувеличения можно
назвать самым опытным в Иркутске
специалистом в подростковой
наркологии. Психиатр-нарколог
высшей категории, он 12 лет
занимался подготовкой
соответствующих кадров в институте
усовершенствования врачей.
Последние семь лет заведует
подростковым отделением
областного наркодиспансера. Ему
лучше, чем другим, известна
ситуация с наркоманией в области.

В
интервью, которое вам предлагается,
Владислав Пушков делится своими
мыслями о том, как этой беде
противостоять.

—
Сегодня Иркутская область на слуху:
мы говорим буквально об эпидемии
наркомании и сопутствующей ей
ВИЧ-инфекции. В Приангарье не
осталось уже городов, свободных от
этих заболеваний. Готовы ли были
медики к такому обороту событий?

— Рост
заболеваний, связанных с приемом
наркотических веществ, начался не
сегодня и не вчера. И врасплох он
нас не застал. Рынок наркотиков,
более или менее организованный,
существует, наверное, с периода
военных действий в Афганистане. Но
тогда наркотики обращались, скажем
так, в определенном социальном
слое. Люди, которых мы лечили, имели
криминальное прошлое — это были
видавшие виды члены преступных
сообществ. За последние семь лет
ситуация с наркоманией поменялась
в корне. Сегодня мои пациенты — это
обычные подростки, молодые люди.
Снизилась возрастная планка.
Наркоман в 12 лет — это теперь
обычное явление. Те проблемы,
которыми традиционно занимались
наркологи, — алкоголизм, курение (в
том числе анаши), токсикомания —
отошли на второй план. Пошел
героиновый вал. Он накрывает и тех,
кому, как я уже говорил, только 12
лет, и не щадит уже взрослых, вроде
бы сформировавшихся людей.

— Но
почему этот наркотический вал
накрыл именно нашу область? Должны
же быть для этого какие-то причины?

— Такое
положение с распространением
героина не только в Иркутской
области. Наркотическому прессу
подверглась вся Россия. Зараза эта
расползлась везде, как будто что-то
вылилось на нас и растеклось
повсюду. И затекло уже и в школу,
начальную и высшую, в самые
заштатные города, в село. Наркотики
сегодня доступны везде.

О причинах,
наверное, лучше бы расспросить
социологов. Хотя, как врач, я тоже
могу говорить о некоторых из них.
Надо ясно себе представлять, что
почва для столь массового
распространения наркотиков была
подготовлена и взрыхлена всеми
предшествующими годами. И, прежде
всего, способствовала этому старая
проблема: массовая алкоголизация
населения. Это, можно сказать, наша
ахиллесова пята. В последнее время
вопрос встал еще острее из-за
безудержной, на мой взгляд,
агрессивной рекламы пива, сигарет и
других сомнительных удовольствий.
Хотя никотин и алкоголь официально
не отнесены к наркотикам, даже
слабым, но они являются пусковым
механизмом для подростка с
неокрепшей психикой. С экранов
телевизоров, рекламных щитов
молодому человеку предлагают:
"ты этого достоин", "возьми и
попробуй", "лови момент" и
т.д. Мы делаем вид, будто не знаем,
что алкоголь и никотин разрушают не
только организм, но и личность, — к
подросткам это относится в большей
степени.

Надо иметь в
виду еще один момент. Наркомании
более подвержены физически слабые,
часто болеющие, нездоровые люди.
Поэтому тут играют роль
соматическое неблагополучие.
Недаром в городах, где
сосредоточены крупные
производства, таких как Иркутск,
Братск, Зима, Ангарск,
Усолье-Сибирское, огонь наркомании
полыхнул, будто подожгли сухую
траву.

Мы давно
знали, что дети наши нездоровы.
Много лет мы испытываем
серьезнейшие проблемы с питанием.
Раньше его просто не хватало.
Сейчас, при кажущемся изобилии, оно
многим недоступно из-за нищеты.
Бывают случаи, когда дети на уроках
падают в обмороки от голода.
Прибавьте ко всему этому
длительный, непрекращающийся
стресс, в условиях которого живет
семья. Мы не знаем, что нас ожидает
завтра. И вот это бесконечное
состояние тревожности подрывает
наше и без того не железное
здоровье.

Речь идет,
конечно, не только о физическом
самочувствии, но и психическом, и
нравственном здоровье. В этом плане
надо, наверное, говорить и о том, что
русская культура подменилась в
последнее десятилетие суррогатом
западной массовой культуры. Радио,
телевидение обрушивают на человека
шквал негатива. Рынок видеофильмов
заполнен самой что ни на есть
низкопробной продукцией. Насилие,
страх, кровь, наркотики — все это
обязательно присутствует в каждом
фильме. То, что снимается у нас в
России, в отношении "чернухи"
перещеголяло даже западные
образцы.

— Но ведь
все мы сегодня находимся в таких
объективно тяжелых условиях.
Однако далеко не в каждой семье
дети становятся наркоманами.

—
Действительно, при формировании
личности ребенка многое зависит от
семьи, воспитания в семье. Если
посмотреть, например, истории
болезни моих пациентов, то
обнаружится, что почти 70% из них
росли в неполных семьях. Иногда
отец может быть даже рядом, но это
или алкоголик, или уставший
бороться с болезнью ребенка
человек. Часто от отчаяния и
неспособности что-то изменить
мужчина самоустраняется или, хуже
того, вообще бросает семью. И матери
одной приходится и кормить детей, и
бороться за их жизнь. Только тот,
кто жил бок о бок с наркоманом,
может оценить невероятную тяжесть
этого груза.

— И вот
родители однажды узнают, что их
ребенок — наркоман. Первый шок
проходит, и возникает вопрос: что же
делать? И в самом деле, что вы
посоветуете?

— К
сожалению, пока еще бытует
неприязненное отношение к
наркологической службе. Некоторые
родители считают, что могут
"испортить" дальнейшую жизнь
своему ребенку, обратившись в
наркодиспансер. Надо отбросить
предрассудки и помнить, что чем
раньше вы обратитесь к врачу, тем
больше у вас шансов на эффективную
помощь. У нас работают достаточно
опытные специалисты-наркологи,
психотерпевты. Снятие
абстинентного синдрома, так
называемой "ломки", — сегодня
вообще не проблема. Она давно
решена и за рубежом, и у нас. В конце
концов есть множество примеров,
когда наркоманы самостоятельно
переносят "ломку": 36 часов
длится острое состояние без
какой-либо лекарственной терапии.
Вопрос же заключается в дальнейшем
наблюдении. Мы должны в первую
очередь помочь тем, кто хочет
лечится. Но проблема-то как раз в
том, что у большинства наркоманов
такого желания нет: как мы говорим,
у них отсутствует мотивация. Обычно
больного приводят в стационар
родители — чуть ли не силой, чтобы
только снять "ломку", устроить
себе небольшую передышку. Через
неделю после такого "лечения"
ребенок снова "садится на
иглу". Сами понимаете, таким
больным помочь невозможно. Не может
врач вылечить человека, если тот
лечиться не хочет.

— Трудно
представить, чтобы человек не хотел
излечиться от болезни, которая
стремительно тянет его в могилу.
Может быть, некоторых
останавливает боязнь так
называемого учета? Ведь среди
пациентов есть и будущие медики, и
юристы, да и кого только среди них
нет.

— Но с этим
сегодня тоже нет проблемы. В
Иркутске есть городской центр
медико-социальной, психологической
и психотерапевтической помощи
населению: стационар и поликлиника.
По желанию клиента в нем
соблюдается анонимность обращения.
Но ведь и в этом центре нет
очередей. Сейчас к нам за помощью
обращается примерно десятая часть
от общего числа наркозависимых. А
остальные 90 процентов? Они-то где?

— А как
вы относитесь к немедицинским
реабилитационным центрам?
Сотрудничаете с ними?

— В целом
появление реабилитационных
центров нужно только
приветствовать. Больной должен
иметь выбор. И я уже встречал людей,
которые лечились 3-4 года назад,
например, у меня, а теперь проходят
реабилитацию в том или ином центре.

Но я не могу
относиться положительно к
некоторым вещам. В центр приходит
совершенно больной человек, а у
него даже справки от участкового
терапевта не спрашивают. Между тем
часто дают ему так называемые
утруднения — физическую нагрузку,
несоизмеримую с состоянием
здоровья. Заставляют заниматься
бессмысленным трудом, унижают.
Учреждения эти не медицинские, в
них исключается принципиально
медикаментозное лечение. Но ведь
там, без сомнения, присутствуют
психологические,
психотерапевтические методы и
суггестия, то есть внушение и
работа с подсознанием. Хорошо, если
в таком центре есть специалисты
соответствующего профиля, а если
таких специалистов нет? Тогда о
какой реабилитации может идти речь?

Я знаком лишь
с "Иркутом", работающим в
режиме польского монара, и центром
"Перекресток семи дорог", где
используется американская
программа "12 шагов". В монаре
существует довольно жесткая
система: пациентам запрещено,
например, курить, сквернословить,
вступать в половые контакты. Не
каждый наркоман примет такие
условия. Но кто-то может пойти и на
такие ограничения. Польский монар
прижился в бывших социалистических
странах. То есть в государствах, где
население привыкло к ограничению
прав и свобод, к жесткому контролю,
где элементы тоталитаризма и
сегодня принимаются как должное.
По-моему, все это присутствует в
этой системе. Что касается центра,
работающего на основе программы
"12 шагов", то в нем вы найдете
все, что душе угодно: психоанализ,
психо- и трудотерапию, йогу и нашу
национальную забаву — обливание
холодной водой. Все до кучи. А
главное, центр этот коммерческий,
не каждому по карману. В принципе же
сообщество анонимных наркоманов,
использующих программу "12
шагов", во всем мире существует
на положении общественной
организации. Больных в ней
объединяют чувство взаимопомощи и
обращение к некой высшей силе.
Такое сообщество есть и в Иркутске.
Анонимные наркоманы собираются
четыре раза в неделю по вечерам в
нашем диспансере. Замечательно, что
12-шаговая программа находит у нас
своих последователей, кому-то
помогает. Есть и в центре
"Перекресток семи дорог"
выздоравливающие, как они себя
называют, с ремиссией несколько
месяцев, но есть и такие, кто делал
уже не одну безуспешную попытку.
Безусловно, все эти программы имеют
право на существование. Здесь
спорить не о чем. Мы — и официальная
медицина, и центры, о которых я
говорил, — делаем в общем-то одно
дело. Но нужно время, чтобы оценить
эффективность лечения и
реабилитации. Говорить о
результатах можно лишь по
прошествии нескольких лет. Так что
судить об этих центрах еще рано.

—
Реабилитацией наркоманов сейчас
стала заниматься и церковь. Ваше
отношение к этому?

— В
безнадежных ситуациях
человеческая психика иногда творит
чудеса. С одной молитвы, одной
исповеди больные, приходя в
состояние абстиненции, могут
бросить наркотики. О таких случаях
рассказывал, например, Анатолий
Берестов, руководитель Московского
православного душепопечительского
центра. Конечно, это может быть и
мифом, сам я с такими больными не
встречался. Но не вижу в этом ничего
невероятного.

— Сейчас
в Иркутске обсуждается метадоновая
программа как способ снизить
распространение ВИЧ-инфекции среди
наркоманов.

— У меня, как
у практика, положительное
отношение к этой программе. Но ее
надо применять только к
определенному контингенту: к
ВИЧ-инфицированным, больным в
тяжелом состоянии, к семейным
людям. Ведь, кроме такой системы, мы
предложить им ничего не можем. Суть
ее в том, что метадон (или подобные
наркотические препараты) дается
больному подконтрольно, длительное
время. Из опыта других стран
известно: следствием метадоновой
программы иногда бывает полный
отказ от наркотиков. Но дискуссия
на эту тему, по-моему, бессмысленна,
ведь в России использование
наркотика для лечения
наркозависимости запрещено.

— А
против бесплатной раздачи шприцев
вы, конечно, возражать не будете?

— Это хорошая
акция, но очень дорогая. К тому же
наркоманы в основном и пользуются
свежими шприцами, а заражаются
через общую посуду, в которой
готовят раствор для инъекций.

Вообще
программ противодействия
наркомании рождается много. Сейчас
активно обсуждается концепция
профилактики социальных болезней,
автором которой является
врач-психотерапевт Виталий Жмуров.
В ней, на мой взгляд, много
рационального.

Конечно,
темпы распространения наркомании
среди молодежи пока еще очень
высокие. Они не должны быть такими.
Надеюсь, общими усилиями нам
все-таки удастся стабилизировать
ситуацию с наркотиками.

Интервью
вел
Валерий ГРИГОРЬЕВ,
журналист.