Без
Путина по путинскому пути…

Александр
Лиманов, газета РУ.

26 марта
исполнился ровно год со дня
официального избрания Владимира
Путина президентом России. Впрочем,
по разным слухам, догадкам и
версиям, в качестве будущего
президента он был избран чуть ли не
два с половиной года назад. Но
теперь это стало уже совершенно
неактуально. Путин стал символом
неизбежности исторического
развития, абсолютно этого не желая
и даже всячески сопротивляясь
подобному исходу.

Последние
интервью с Владимиром Путиным (в
Интернете и в ведущих российских
газетах) в очередной раз
продемонстрировали абсолютную
неготовность президента
содержательно отвечать на так
называемые острые вопросы. Эту
неготовность, которую правильнее
было бы называть нежеланием, Путин
пронес через весь год своего
президентства. "Что будет с
долгами?" — "Постепенно
отдадим, хотя не все они оправданны
и не все эффективны". "Что
будет с Чечней?" — "Постепенно
успокоится — "лесные братья"
после войны бегали по
прибалтийским лесам почти 12 лет".
"Что будет с бюджетниками
(учителями, врачами, учеными и т.
п.)?" — "Постепенно станут жить
лучше, хотя денег на это не очень и
хватает". И так далее. Но это не
значит, что президент вообще ни на
что не дает ответа и по-прежнему
остается "Who is mister Putin?". Просто
ответы Путина образуются
совершенно не в той плоскости, в
которой рождаются вопросы. Сказать
точнее, президент в первые месяцы
своего правления был даже более
идеалистичен в своих суждениях, чем
теперь. Время и обстоятельства (а
сильнее всего люди, окружающие ВВП)
обломали решительность
высказываний президента, хотя
совсем не затронули внутренней
сущности народных и
государственных надобностей,
которые вытолкнули Владимира
Путина на вершину власти.

Взрывы в
Минводах, по мнению многих
наблюдателей, были приурочены
именно к годовщине президентства
человека, обещавшего "мочить в
сортирах". Это надо расценивать
как демонстрацию слабости власти?
Как неумение и неготовность
"мочить"? Как неэффективность
кадровых решений Кремля в
кавказской политике? Можно и так.
Можно и хочется говорить о том, что
показательные расстрелы (по
немецкой методике, отработанной в
Белоруссии) каждого десятого могли
бы сделать для прекращения
терроризма больше, чем суета вокруг
назначения Ильясова или
переподчинения
"контртеррористической
операции" ФСБ. Но это невозможно.
Просто в силу того, что такого рода
жесткость и решительность, будучи
проявлена в одном сегменте
общественной жизни, сразу станет
сигналом для действий во всех
остальных. Чего никогда не сможет
позволить верховной власти средний
и нижний эшелон российской
властной элиты.

Именно это
обстоятельство — ориентация на то,
станет ли очередное
административно- командное решение
приемлемым для широких масс
властной элиты или нет — и
определяет форму и стиль внешнего
поведения президента. Путин не
смог, не может и не хочет делать
больше, чем ему позволяют
обстоятельства (в число которых
входят прежде всего люди,
окружающие власть). Это
определяется именно "гэбэшным
прошлым" президента. Потому что
КГБ, из которого вышел и нынешний
руководитель государства, и его
первый, фактический зам (Сергей
Иванов), формировало по большей
части не "палачей-чекистов с
холодными руками, головами и т.
п.", а чиновников. Несколько
специализированных, но тем не менее
остающихся прежде всего
аппаратными функционерами. Которые
не могут переступить через
приоритет "надобностей
департамента". Между тем эти
надобности (в масштабе государства)
вполне определенны. Более того, они
постепенно удовлетворяются.

Суть их
состоит в воссоздании структуры
управляемой власти, которая была
разрушена Горбачевым и Ельциным. И
это не акция Путина, это жестко
детерминированная историческая
необходимость. Сам Владимир Путин
здесь совершенно не существенен. С
определенной долей погрешности
можно утверждать, что его нет. Да
пожалуй, и не будет. Иными словами,
не будет того правителя, о котором
тайно и явно мечтают и самые
ортодоксальные консерваторы-
государственники (идеалисты
управляемости), и самые радикальные
либералы (идеалисты
самоуправляемости). Владимир Путин
не сделается (по крайней мере, в
ближайшие три с половиной года)
человеком, способным проецировать
на государство свою личную волю,
свои пристрастия, свой гнев, обиду,
мечты и т. п. ВВП еще какое-то время
будет оставаться функцией.

Другое дело,
что на втором сроке личность
президента может возобладать над
его воспитанием и образованием, но
это остается в области гипотез и
ожиданий. Которые, впрочем,
подкрепляет такая характеристика
Путина, данная отделом кадров
питерского КГБ, как "пониженное
чувство опасности".