Ленточка
моя финишная…

Александр
СЕМКИН, журналист

Наша
российская "любовь" к
чиновникам как таковым известна и
разве что не воспета поэтами ранга
незабвенного моего тезки —
Александра Сергеевича. Они нам
отвечают полной и искренней
взаимностью. Такая вот у нас любовь
до гроба и полного изнеможения. Но
видит бог, не всегда же объект нашей
сумеречной страсти — чиновник —
только мздоимец, держиморда и
лентяй, случается, что и он
выдумывает что-то продуктивное и
внятное для нас, любимых. Ну что, в
самом деле, плохого в том, что
родной наш областной спорткомитет
решил в конце века произвести опрос
и назвать лучших спортсменов
столетия, а заодно и тренеров,
судей, спортивных журналистов?! Для
стимуляции процесса даже
опубликовали список претендентов —
живых и, увы, уже ушедших. Чем ближе
приближалась круглая дата с
магически завораживающими нулями,
тем, по слухам и по фактам, чаще мои
коллеги по газетному ремеслу
беспокоили спортивных чиновников
на предмет того, что неплохо бы,
блин, подвести итоги до скончания
века и опубликовать фамилии в СМИ.
"О-о, конечно, йес!", —
вскрикивали в телефонную трубку
ответственные ребята и божились на
курочку Рябу: "Да чтоб мы сдохли,
если не подведем!" Подвели… И
тогда простой болельщик, к числу
которых, не лукавя, относит себя и
автор этих строк, вынужден
подводить итоги наедине с самим
собой.

И в дело
вступает память. Которая, как это ни
странно, отказывается составлять
пресловутые "десятки",
"сотни" и прочие круглые цифры,
а просто показывает, как в кино,
размытые и одновременно очень
яркие картинки. Говорить об их
содержании можно часами, но газета —
не застольная задушевная беседа,
рамки которой ограничиваются лишь
числом бутылок, площадь ее сугубо
дефицитна. Поэтому описать даже
малую часть моих "картинок" —
дело заведомо невозможное. Но вот
фрагменты некоторых из них.

… Алма-Ата,
шестидесятые. Местное "Динамо"
принимает иркутский хоккейный
"Локомотив". Бенди — игра для
меня знакомая только по отчетам в
"Советском спорте", поскольку
в моем родном городе популярна
"шайба". Внимательно впервые
наблюдаю хоккей с мячом вживую.
Многое нравится в нем, не нравится
только заведомая обреченность
гостей: запасной многолетний
аутсайдер, время от времени
путешествующий из высшей лиги в
первую, даже не изображает борьбу.
Да и то сказать: класс команд и
игроков настолько ощутимо заметен,
что и осуждать сибиряков вроде как
не за что. Правда, в "рамке"
вовсю трудится "кипер"(убей
бог, не помню, кто это был), да в поле
в одиночку пытается что-то сделать
какой-то нападающий. Когда счет
становится вовсе уж неприличным, он
(кажется, впервые за игру) открывает
рот и в сердцах кричит своим парням:
"Да мужики вы или нет!".
Спрашиваю соседа по трибуне: "Кто
это такой настырный?" Тот
отвечает лаконично: "Хандаев,
конечно:" Это был первый
запомнившийся спортсмен из города,
в котором мне, спустя многие годы,
привелось осесть. Одновременно
поведение на поле этого паренька
стало и первым штришком в личном
понимании формулировки
"сибирский характер". Теперь
сын того Хандаева играет в сборной
страны и лучшей команде России. О
мастерстве его судить не берусь, а
вот характер у сынка папин,
сибирский.

…Середина
восьмидесятых. Автор — уже
иркутянин. Соблазненный Колей
Евтюховым, прихожу, несмотря на
лютую стужу, на жэковского
исполнения убогую хоккейную
коробку в Академгородке, где
ставшая греметь на весь Союз
мальчишеская "Олимпия"
принимает в рамках регулярного
чемпионата Сибири очередного
соперника. Никогда не знавший
настоящей "шайбы" Иркутск
вдруг, ни с того ни с сего, начал
громить всех подряд. Со скепсисом
уроженца Усть-Каменогорска,
давшего бог знает сколько
настоящих мастеров, жду начала
игры. А с ее началом открываю от
изумления рот: наши играют в такой
хоккей, который можно назвать
"макаровско-ларионовскофетисовским"
— дух захватывает! Кривокрасов,
Октябрев, Соколовский выделывают
на льду такие фокусы, что
соперников просто жаль. Что ни
атака — гол. В каждой смене!
Превращающийся на глазах в
сосульку Евтюхов после первого
периода зовет погреться в
раздевалку к хоккеистам. Я
стесняюсь, но он хвалится своим
знакомством с тренером наших
гениальных пацанов Огородниковым и
уверяет, что нас не выгонят. Заходим
в раздевалку — убогий подвал жилого
дома. "Коуч" , к моему
несусветному удивлению, разносит
своих мальчишек в пух и прах за
какие-то только ему видные ошибки —
а счет-то уже чуть ли не двузначный!
Он находит обидные слова, ребята
покорно внимают… Я злюсь на
Огородникова за излишнюю
придирчивость, но через несколько
минут он превращается из классного
тренера в человека с нежнейшей
душой: своим дыханием он начинает
отогревать руки какому-то
замлевшему пацану, игравшему в
рваных крагах.

Почти два
десятка лет Огородников
отказывался от самых
фантастических предложений
поработать за океаном и в родной
стране — все ждал, когда в любимом
городе помогут его команде. Не
дождался. Уехал Огородников
нынешней осенью. В "Динамо"
уехал.

… А еще я
хотел бы рассказать о Владимире
Ивановиче Чумакове и несгибаемом
Андрюше Новикове, Жене Ощепко и
Володе Землянухине, футболисте
Зуйкове и легкоатлете Ходакове,
Евгении Ивановиче Потапове и Косте
Волкове… Простите меня все те, кого
не упомянул, но кто остался в моем
болельщицком сердце. Спасибо вам за
то, что вы делали нашу жизнь хоть
немножечко светлее.