Кто
снимает сливки с молока?

Геннадий
ПРУЦКОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

Или почему так стремительно
растут цены на молочную продукцию?

— Быть того
не может! — воскликнула Алла
Иннокентьевна и от удивления даже
руками всплеснула. — Чтобы в
Иркутске наше усольское молоко
стоило 16 рублей… Где, в каком
магазине, в какой точке такую цену
установили?! Девочки, по какой цене
мы отпускаем в областной центр
молоко в полулитровых пакетах? Ну
вот, видите, по шесть рублей за
пакет. Так что у этих коммерсантов
спрашивайте.

Еще два-три
года назад казалось просто
несерьезным, что то в одном
магазине, то в другом стала
появляться молочная продукция из
Усолья-Сибирского или Ангарска.
Имея свой мощнейший молочный
комбинат, областной центр вроде бы
должен был всех подавлять и своим
товаром обеспечивать не один
регион. Но чего нет, того нет. Больше
того, прознав про высокое качество
молока, которое выпускают цеха
хозяйств Заларинского, Куйтунского
районов, коммерсанты стали
забрасывать и эту продукцию на
областной рынок. И теперь время от
времени иной переработчик как бы
невзначай даст не самую лестную
оценку нашему ведущему пищевому
предприятию, что расположен в
Иркутске. Объемы его производства
значительно упали. Не это ли
сыграло свою роль в том, что в
последнее время в областном центре
начали столь стремительно расти
цены на молоко? Во всяком случае,
инженер по маркетингу Усольского
ОАО "Молоко" Алла
Иннокентьевна Анченко эту
взаимосвязь не исключает. К
сожалению, Иркутский молкомбинат
не является единственным
предприятием, которое переживает
непростые времена.

— Но
отчаивайтесь, скоро ситуация
стабилизируется, — успокаивает
генеральный директор Ангарского
ОАО "Молоко" Александр
Романович Дубынин. — У меня, кстати,
были председатели колхозов и
настаивали на повышении цен. Мол,
воспользуемся ситуацией. Я сказал
им: "Нет, ребята, когда будете
сами торговать — повышайте как
хотите. А я сегодня рисковать не
хочу."

Дубынин хотя
и молод, но в молочном деле зуб сьел.
Парнишкой начинал грузчиком еще на
старом Иркутском молокозаводе. Он
не только профессионал в своей
отрасли, он еще и законы рынка
весьма успешно осваивает. Тем не
менее даже такой опытный человек не
мог развеять мои сомнения по поводу
завтрашнего дня. Я не раз замечал:
поднявшись на максимальный
уровень, цены все-таки не
опускаются до прежних, в лучшем
случае застревают где-то на
промежуточных этажах. О чем и
сообщил Алле Иннокентьевне.

— Ну и
напрасно вы так думаете, —
раздалось в ответ. — Надо
оптимистичнее смотреть в
завтрашний день. Пройдет
месяц-другой, начнется растел, и
потечет молочко. Оно уже не будет
таким дорогим.

— Пройдет
месяц-другой, и начнется наша
головная боль. Мы сегодня не можем
выгодно реализовать молоко, а что
будем делать, когда пойдет массовый
растел? — спрашивает и недоумевает
заместитель главы администрации
Нижнеудинского района Александр
Александрович Гарварт, кстати, один
из опытнейших аграрников.

Жителю
областного центра, наверное,
странно слышать такие суждения. У
меня лично подобное ничего, кроме
боли душевной, не вызывает. Почему?
О том пойдет разговор ниже. Но
сначала послушаем начальника
отдела животноводства главного
управления сельского хозяйства
Василия Ивановича Сыроежко.

— В наш адрес,
конечно, раздаются упреки в связи с
удорожанием продукции, но мы-то тут
при чем? Наше дело — произвести
товар, а розничные цены уже не село
устанавливает. Недавно я
разбирался, и что же оказалось?
Боханский район отдавал
перекупщику молоко по цене 8,5 рубля,
а на Свердловском рынке его
продавали по 13,5 рубля. Кутулик по 7,4
рубля отдавал свою продукцию, а
реализационная цена в Иркутске
такая же высокая. В таком же
положении оказался Иркутский
район. А вообще-то ситуацию, которая
сложиласьь на молочном рынке
Приангарья, иначе как
парадоксальной не назовешь. Мы
ругаем Тайшетское управление
сельского хозяйства, его
руководителя за невысокий уровень
производства молока, и что же
слышим в ответ? "Куда я буду
девать его?" Такая же ситуация в
Нижнеудинске, в Тулуне.

Удивительно,
не правда ли? Но, по словам главы
администрации Тайшета Николая
Рудольфовича Шрайнера, в самом
городе цены на молоко удерживаются
на уровне 12-14 рублей. Частник
запрашивает за него 6-7 рублей.
Именно он в наибольшей степени
влияет на цены. Тот, может быть, и
просил бы больше и должен бы стоять
на своем, поскольку молочко ему
дается ой как нелегко, но многое
определяет платежеспособность
населения. А он, судя по всему, не
столь высока. Кое-какие молочные
продукты поступают сюда от соседей,
красноярцев, но они не влияют
сколько-нибудь серьезно на цены. По
мнению мэра-горожанина, сельскому
хозяйству следует уделять куда
больше внимания, иначе беды не
миновать.

Вот и жители
Нижнеудинска вроде бы должны
благодарить судьбу за невысокие
цены на молоко. Правда, эта
дешевизна как бы потом не ударила
сначала по селу, а затем и по городу.
По последнему — уже дефицитом
продукции. Во всяком случае, в это
зимнее время розничные цены тут
удерживаются на уровне 11-12 рублей.
Тому способствуют и сами
сельхозпредприятия. Нередко они
выезжают в город с флягами молока. И
если литр пакетированного стоит 11-12
рублей, то разливного — 6-7. Свой
вклад в стабилизацию рынка вносит
частник. Ближние села неплохо
осваивают его. К тому же иной
покупатель знает своего продавца,
доверяет ему, что облегчает
торговые операции.

Но то, что
приемлемо или терпимо для
горожанина, не всегда может
устроить селянина. Несмотря на
низкие надои — здесь получают от
каждой коровы по 3,5 килограмма
молока, есть проблема со сбытом. На
мелких перерабатывающих
предприятиях организовано
производство масла. Дело не
очень-то выгодное, поскольку масло
реализуется по заниженным ценам.
Часть молока сбрасывается в Братск.
А это транспортировка за 350
километров. Нижнеудинск, как и
Тулун, мог бы пустить молочный
поток в весьма дорогой областной
центр, но во что это обойдется?

— Платите,
как раньше было, за доставку, и мы
столько молока вам отправили… —
заявляет начальник Тулунского
сельхозуправления Владислав
Филиппович Кашко. — Ведь мы, один из
самых аграрных районов, в каком-то
дурацком положении оказались. В
свое время строили молокозаводы то
в Братске, то в Усть-Илимске, то в
Железногорске, а у нас, у ведущих
тогда производителей молока,
старенький уже на ладан дышал.
Теперь как такового
перерабатывающего завода нет, и мы
носимся с молоком, как кошка с
салом. Раньше в огромных
количествах свою охлажденную
продукцию поставляли на север. Нам
возмещаем транспортные расходы,
сейчас оплачивать никто не
собирается. Приезжают из Братска,
но берут не так уж и много. Сегодня
наш западный регион находится в
неравном положении по сравнению с
другими. Взять Усольский район. Ему
же не так накладно забросить свою
продукцию в Иркутск, где самый
емкий рынок. Отсюда и доходы.

— Со сбытом
продукции ничего толком не
продумано, — вторит ему Герой
Социалистического Труда,
председатель СПК имени Парижской
коммуны Николай Тимофеевич
Романкевич. — Сейчас надаиваем по 8,5
килограмма молока на корову. Но
куда мы с этим молоком? Можно встать
на дорогу и продавать, но больше
двух фляг не реализуем, в то время
как ферма ежесуточно по 1,2 тонны
товарной продукции дает. А сколько
проблем у слабых хозяйств, что в
глубинке расположены? Они и рады бы
иметь дело с Икейским маслозаводом,
но ведь транспортные расходы тут
немалые. Для них даже подвоз кормов
не так-то просто организовать.
Горючего не хватает. Район дошел
уже до ручки. Суточный надой упал до
2,4 килограмма.

Был бы сбыт
по полной цене — были бы деньги у
тулунских хозяйств. Но парадокс
заключается в том, что в прошлом в
лучшие летние дни район производил
до 120 тонн молока и голову не ломал
над тем, как сбыть его. Сейчас
валовое производство упало до 12
тонн и не все хозяйства способны
как следует пристроить свою
продукцию. Не очень-то приятно
сознавать и то, что теперь не
дифференцируются цены на продукцию
в зависимости от того, в каких
условиях работает хозяйство (ну
разве можно сравнить климат, почвы,
допустим, Жигаловского района и
Иркутского?), на каком расстоянии
находится оно от рынков сбыта. Этим
должно было озаботиться прежде
всего государство. Речь идет не о
выделении каких-то халявных денег,
тут вопрос о сохранении и развитии
своего сельского производства.
Поскольку это не делается, то и
возникает искусственное
перепроизводство. И это в то время,
как Иркутское ОАО "Молоко"
далеко не полностью загружено.

Иркутск
шокирован стремительным ростом
цен. Специалисты различного
профиля по-разному объясняют
причины происшедшего. Они еще
скажут свое слово, более
аргументированное, более весомое.
Мне хотелось выделить вот что.
Прежде всего — недопустимое
падение производства молока на
сельхозпредприятиях. По сравнению
со второй половиной 80-х годов оно
уменьшилось в 3,5 раза. Вдумайтесь в
эти цифры. Ведь и в те годы нам остро
не хватало его, и потому свыше 37
процентов молочных продуктов
завозилось из-за пределов области.

У нас не
только среди обеспеченных горожан,
но даже среди руководителей
облсельхозуправления до самого
последнего времени вызывало чуть
ли не восторг то обстоятельство,
что так много продукции производит
частное подворье. Сколько именно
оно производит, точных цифр нет,
чаще предоставлялись расчетные
данные. Забывалось при этом, что за
счет коллективного производства
обеспечивалась собственная
живность — зеленкой, соломой,
зернофуражом, а то и сеном. Уже за
одно это следовало бы благодарить
сельхозпредприятия. Мы слышали
добрые слова в их адрес по этому
поводу?

Вместе с тем
тревогу по поводу сокращения
поголовья в общественном секторе
пытались заглушить разговорами о
значительном возрастании стада в
секторе индивидуальном. Но, не имея
приличной зарплаты или вообще
никаких денежных доходов,
крестьянин прежде всего думает о
том, что он положит на собственный
стол. Ему важно также выпоить
теленка, поросенка, и лишь потом,
что останется, идет на продажу. И то
в лучшем случае. Случайно, что ли,
объемы закупок молока за последние
десять лет упали с 483 тысяч тонн до
менее чем 140 тысяч. Когда-то львиную
долю — более десяти процентов
молока от общего количества — давал
Иркутский район. Он на этом
специализировался. Увы, сегодня нет
уже такого мощного молочного
источника.

Сильный удар
по интересам крестьянства нанесла
приватизация торговли. Взяв курс на
создание рынка, государство и не
подумало как следует о его
формировании, обустройстве. И
потому так сильно сказываются
анархия и стихия. Кто сегодня
контролирует продовольственный
рынок, как его вообще следует
контролировать, регулировать? Пока
что нет ответов на эти вопросы. И
потому произошел скачок цен, от
которого не очень-то и выиграл
крестьянин. Во всяком случае, не ему
достались сливки с молока.

— Свою
печальную лепту внесли и некоторые
переработчики, — дополняет этот
перечень начальник отдела
животноводства главного
управления сельского хозяйства
Василий Иванович Сыроежко. — Было
время, Иркутский молококомбинат
задолжал за продукцию даже такому
передовому сельхозпредприятию, как
ЗАО "Бельское" Черемховского
района, свыше 800 тысяч рублей. После
этого хозяйство
переориентировалось и начало
поставлять молоко на Усольский
комбинат. А оттуда, конечно,
продукция пойдет в первую очередь
туда, где ближе рынки сбыта.

Такая
переориентация характерна не для
одного "Бельского". Иркутский
совхоз-техникум, который чуть ли не
в черте областного центра
находится, предпочитает свое
молоко везти на Ангарский молочный
комбинат. ЗАО "Ангинское",
расположенное аж в Качугском
районе, минуя Иркутск, везет свою
продукцию в Усолье-Сибирское. Чем
это обернулось? Усольское ОАО
"Молоко" почти вплотную
приблизилось к Иркутску по
производству цельномолочной
продукции, а Ангарский молочный
комбинат превзошел его на треть. Но
можно ли сравнивать рынок тех двух
городов с нашим областным?

Было бы
недопустимым не принимать во
внимание влияние еще одного
фактора. Речь идет о стремительном
падении платежеспособность
населения. Ибо покупатель является
главным инвестором села. Если
честно, то, учитывая затраты на
производство молока, матеральные,
трудовые, оно сегодня должно стоить
очень дорого. Раньше, чтобы
реализационные цены не были столь
высокими, селу выдавали дотации на
молоко, часть расходов государство
брало на свои плечи. И было тогда
для покупателей молоко дешевым, для
производителей — выгодным. Те
большие затраты государства —
забота не только о колхозах и
совхозах, но и еще в большей степени
о своих подданных.

Сегодня
суточная продуктивность дойного
стада Иркутской области близка к
уровню прошлого года, но некоторые
просчеты в работе перерабатывающих
предприятий спровоцировали
драматические последствия. Город
платит высокую цену за разрушение
сложившейся системы
хозяйствования на селе. Судя по
тому, какая ситуация сложилась в
западных районах, это, как поется в
песне, еще не вечер.