Кому
нужна смертная казнь?

Анатолий
ПРИСТАВКИН

Польский
юморист Ежи Лец как-то заметил:
"Каждый век имеет свое
средневековье". И ведь прав —
реликты жестокого прошлого
способны повторяться даже в
цивилизованном обществе, а уж у нас
тем более. Можно и продолжить:
каждый всплеск ностальгии по
временам инквизиции непременно
сопровождается призывами к
ужесточению наказаний, и прежде
всего — к возвращению смертной
казни. При этом, как правило,
ссылаются на рост преступности в
стране — особенно организованной,
на страх перед террористами, на
жалобы населения, которое боится
вечерами выходить на улицу… А
дальше жесткое требование: навести
в стране, наконец, порядок.

Весьма
похожие слова звучали и в призывах
лидера парламентской группы
"Народный депутат" Геннадия
Райкова, который устно и письменно
призывал президента отказаться от
моратория на применение "высшей
меры".

К сожалению,
уважаемый депутат бухнул в
колокола, не заглянув в святцы: дело
в том, что никакого моратория на
применение "высшей меры" в
России вообще не существует. А
существуют международные
обязательства, которые страна
взяла на себя, и существует решение
Конституционного суда, запрещающее
осуждать на казнь, пока в стране,
как записано в нашей Конституции,
не будут введены повсеместно суды
присяжных. Видимо, законодатель
Райков об этом просто не знает. Увы,
правовое невежество некоторых
наших депутатов уже вошло в
анекдоты. Вот и лидер влиятельной
парламентской группы подталкивает
высшее лицо страны к нарушению
Конституции и международных
договоров. Чем чреваты подобные
забавы, думаю, объяснять не стоит.

Нередко
депутаты ссылаются на мнение
населения, которое и вправду в
своем большинстве поддерживает
смертную казнь. Ну и тут Россия не
исключение. Во многих странах
Европы, кроме разве что Финляндии и
Швейцарии, смертную казнь отменяли
вопреки желанию большинства — и
нигде не проводился референдум об
ее отмене. А в Германии и Италии
смертная казнь была отменена в
самые тяжекие для них времена —
после войны и поражения, в условиях
разрухи. Но преступность там вовсе
не возросла — возросло
самосознание нации. Сегодня и
немцы, и итальянцы куда гуманнее
нас с вами.

Об этом я
могу судить по встречам с немецкими
школьниками, которые почти
единогласно выступают против
смертной казни. А вот наши
школьники, наверное, не без влияния
таких пап, как господин Райков, так
же дружно выступают за смертную
казнь. И когда со стороны старших
звучат слова о равнодушии молодежи,
о жестокости и беспределе, который
она творит, не надо искать причин на
стороне. Обернитесь на себя и
вспомните: вы же призывали к
расстрелам — вот они и стреляют.

Ничто на
свете не пропадает бесследно.
Забвение в народе христианской
заповеди "Не убий" способно
откликнуться через много
поколений. Так, жестокость Ходынки
с сотнями растоптанных в день
коронации царя породила еще более
жестокий режим большевиков, а
репрессии и массовые убийства при
Сталине отрыгаются нам до сих пор
гулаговскими традициями и
призывами к казням.

Наши
оппоненты обычно любят ссылаться
на США, где смертная казнь
существует в половине штатов. Но не
потому ли как раз в Америке
процветает жестокость, растет
преступность, а нравы молодого
поколения становятся все свирепее?
И вот что примечательно: когда
несколько лет назад по телевидению
показали американскую девушку,
приговоренную к казни за убийство
сожителя, но при этом рассказали о
ее тяжелейшей жизни, вдруг
оказалось, что более половины
телезрителей, то есть того же
российского населения, выступило
против ее казни. Да и те же депутаты,
которые два года назад голосовали
против введения моратория на казнь
(у меня хранится списочный протокол
заседания Думы), довольно часто
обращаются к президенту и в нашу
комиссию по помилованию с просьбой
пожалеть того или иного
конкретного преступника, к судьбе
которого они прониклись
сочувствием. Политиканство и
милосердие ухитряются сочетаться у
них в одном лице. Но за смертную
казнь они голосуют открыто и шумно,
набирая очки для будущих выборов, а
сохранить чью-то жизнь просят
шепотом, так, чтобы никто не
услышал.

"Вы
пожалели насильника, убийцу детей,
— иногда говорят мне, — а вам не
жалко тех, кто пострадал от
преступников?" И рисуют страшные
картины изуверства, которые все мы
и без того знаем по падкой на кровь
печати. Не жалко? Еще как жалко! Иной
раз не выдерживаю, запираюсь в
кабинете, чтобы не слышали родные,
и, стыдно сознаться, реву белугой, а
мучителя детей готов разорвать
своими руками…

Но это
веление сердца. А умом понимаю, что
казнь — вовсе не наказание, а
убийство: смерть для изувера станет
избавлением от мучений физических
и моральных. А вот если просидит всю
жизнь в клетке безвылазно — это и
будет для него самым страшным
наказанием. Не случайно некоторые
убийцы, избавленные от смерти, шлют
нам письма и просят вернуть им
казнь.

Но есть у нас
проблема еще страшней. А что, если
произошла судебная ошибка? Пока
человек жив, ее, хоть и с опозданием,
можно в подобном случае исправить.
А если казнь уже свершилась?

Деревенского
парнишку из Архангельской области
по фамилии Михайлов обвинили в
изнасиловании и убийстве двух
детей. Подтасовали факты, запугали,
избили — он и "сознался". Слава
богу, казнить не успели — нашелся
настоящий убийца. Дело всплыло в
печати, и несколько лет мы боролись
за освобождение невиновного — к
сожалению, наши "органы" очень
не любят отступать от своих
решений.

А вот что
недавно случилось в США:
выяснилось, что из двадцати двух
приговоренных к смерти (они ждали
казни пять лет) половина не
виновата. И это произошло в стране,
где есть информация, где каждый
прохожий может прийти в суд,
прочитать дело осужденного и
протестовать против решения! Что же
тогда говорить о наших судах?
Называют цифру ошибок: 10-15
процентов. Но кто эти проценты
считал? Ведь чисто случайно всплыло
"витебское дело", когда
расстреляли нескольких невинных.
То же самое произошло и с делом
Чикатило: следователям надо было
срочно поймать преступника, и они
его нашли в лице молодого парня по
фамилии Кравченко. А после
расстрела, обнаружив, что казнили
невиновного, извинились перед его
мамой: ошибочка, мол, вышла, но вы не
огорчайтесь — теперь вот другого
расстреляем…

Для неумелых
следователей и равнодушных судей
смертная казнь очень удобна: ее
угрозой можно запугать
подследственного. И она же
практически покрывает роковые
ошибки следствия: нет человека —
нет и проблемы.

Но мы-то с
вами понимаем: находись тот же
Кравченко в тюрьме, мы могли бы
исправить ужасную ошибку, а мама не
лишилась бы сына. И невольно
возникает встречный вопрос, уже к
сторонникам смертной казни: а вам
не жалко тех, других пострадавших,
чьи родные казнены по ошибке, в то
время как настоящий преступник
пребывает на свободе и, значит,
снова угрожает чьей-то жизни?

Практика
нашей комиссии по помилованию
свидетельствует, что на смертную
казнь у нас осуждаются, как правило,
представители низших слоев
общества: пастух, истопник,
чернорабочий, сторож, тракторист,
строитель… Это не какой-то
абстрактный список — я его взял из
последних документов. Понятно, что
эти люди не могут нанять
квалифицированных адвокатов и
защитить себя от милицейского и
судебного произвола. Среди тех,
кому угрожает "высшая мера",
30-35 процентов клинических
алкоголиков и примерно столько же
больных психически. Зато нет ни
одного — подчеркиваю: ни од-но-го! —
мафиози, киллера или крестного
отца. Нет также ни одного крупного
жулика, строителя всевозможных
"пирамид", который, обокрав
тысячи и тысячи людей, спокойно
проживает на соседней улице в
роскошном особняке. Все они не
только откупаются, но, благодаря
деньгам и криминальному окружению,
имеют возможность попадать в мэры
городов и даже в парламент страны.
Вот таким-то и необходимо введение
смертной казни! Необходимо для
того, чтобы чужими жизнями прикрыть
свои преступления, а заодно
навсегда избавиться от ненужных
свидетелей…