Лес
соблюсти — себя обрести

Лев ЧЕРЕПАНОВ

Определяйте значение
слов,
и вы избавите мир от половины
заблуждений.
Рене Декарт.

Любители позащищать
природу, впрочем, и давно
остепенившиеся госслужащие на
высоких должностях, не придают
никакого значения тому, что человек
на две трети — из лесного духа
(по-научному, из кислорода). Обычно
речь идет о том, сколько в человеке
воды. Как в огурце. О кислороде
смотрите "Химическую
энциклопедию", М.,1990 г., изд.
"Сов. энциклопедия". т. 2, с. 387.

И еще не менее
существенный факт. Для дыхания нам
более угоден лесной кислород. Между
тем его поставщик — лес — исчезает
со скоростью более 20 га в минуту
(ЮНЕСКО), или по одному проценту в
год. Леса на нашей планете осталось
всего-навсего 30 процентов, из-за
чего кислородный дисбаланс в
атмосфере уже давно превышает 10
млрд. тонн ежегодно. (Вестник АН
СССР, 1971 г., N 7, с.с. 51-64).

Чем будем дышать? —
вот какая проблема возникла для
всего человечества, как бы между
прочим удостоверяющая, что лес
действительно главный
средообразующий фактор: увлажнаяет
воздух за два Мировых океана,
наращивает питательный слой почвы,
защищает хлебные поля, снабжает нас
не только лучшим (ионизированным)
кислородом, антибиотиками,
частицами витаминов, а также
избавляет от углекислого газа —
виновника парникового эффекта. В
этих обстоятельствах издание книги
этико-экологической публицистики
"Живи" писателя Льва
Черепанова как нельзя кстати,
поскольку она излагает в сюжетах
новое мышление о лесе, притом
методически очень доходчиво,
конкретно — на фольклорной основе,
дает четкий ответ на вопрос, зачем
нужно беречь лес каждому отдельно
взятому человеку.

"Живи",
обращаясь к ощущениям и чувствам,
доказательно, со ссылками на
научные источники утверждает, что
нет границы между человеком с его
нуждами и, в частности, с лесом, все
люди — по-прежнему древляне, как во
время создания Киевским
летописцем. Нестором знаменитой
"Повести временных лет". И не
имеет значения, где они нынче живут
— на каком континенте.

Живые
деревья по-прежнему связывают всех
людей воедино, причем не различая, у
кого какой цвет кожи. Лесная
коммуна существует, в чем можно
удостовереться объективно и
субъективно, подвергая анализу
личные восприятия бытия. Память о
прошлом — неистребима, она в наших
генах.

Для
краткого знакомства с содержанием
лингвистической части "Живи",
обеспеченной поддержкой Института
леса, здесь взяты сделанные для
"леснины" авторские заготовки
без пренебрежения народной
этимологией. Что не требует
дополнительных доказательств? То,
что в воззрениях восточныъ славян
не было разделительной черты между
всем, что прирождается, и человеком;
у них, как у превосходивших нас
разумом, исповедовался биоценоз, а
отношение к природе
соответствовало современным
принципам коэволюции и ноосферы.

Совершим
путешествие на восточно-славянскую
равнину к обитателям укрытий среди
древ — к древлянам. Кем виделись им
деревья? Их предками. За
доказательствами ходить далеко не
надо. На Руси жена называлась (от
слова "дерево") дер-жавой, на
Украине и в Белоруссии жены поныне
— др-ужины. Особы надежные, благие,
на них в судьбоносный час можно
опереться. Слово "муж"
произошло от того же корня в слове
"мудрость". В этом случае
выражается то же самый биоценоз, но
шире. В связи с понятиями
нравственности.

За что
принимали наши предшественники
ветви деревьев? За протянутые к ним
руки. И для чего? Чтобы ощитить
своих чад (людей) в зной — от палящих
лучей солнца, а в ненастье — от
дождя. На языке того времени —
приветить. Приблизить к своему
стволу под ветви. И что вошло в
обычай? Так же, как дерево, творить
добро людям. При встрече давать им
ветвь-оберегу. Сначала —
заготовленную впрок, а позже —
толко в отглагольном
существительном с приближающей
приставкой, в привете. Если кто
удостаивался ветви благородного
лавра, то он, само собой, считался
лавриатом, а с течением лет —
лауреатом. И никто не усматривал в
этикетном приветствии никакого
намека на фамильярность. Точно так
же, как нынче никто не слышит в
слове "привет" напоминания о
том, что мы остаемся древлянами;
стыдно походить на Иванов, не
помнящих своего родства.

Здравствуй

В средних
школах учат, что корнем
"здравствуйте" является
"здрав" (здоровье).

Ниже его
напишем то, что для людей превыше
всего: "счастье". По школьным
правилам в нем допустимо считать
корнем "часть". Но — чего?
Жизни, разумеется. Плохой? Напротив,
х о р о ш е й. Только вот что
позволяет утверждать это?

В
"счастье" осталась
неиспользованной нами приставка
"с". Следовательно, она придала
корню "хорошесть". (Фасмер М.
Этимологический словарь русского
языка, т. 2. М., 1986 г., с. 90).
Праславянское слово сьдорвъ
означало появление чего-то "из
хорошего дерева".

К сожалению,
никакая жизнь не дается вечно.
Напишем под "счастьем" —
"смерть".

В смерти
корень "мер". А что впереди
него? Та же самая "хорошащяя"
приставка — "с"!…

Но может ли
быть смерть хорошей? А как же! У меня
на родине, в деревне Картухай, что
под Верхоленском, и поныне смерть в
полагающийся срок пожилые люди
называют завидной: "он (имярек)
умер своей смертью". По-научному,
в конце биологического цикла — не в
результате стечения роковых
обстоятельств. Если еще и на миру
(на людях), то такая смерть без
всякого — красна.

Убедясь,
насколько могущественна приставка
"с" (она даже наимрачнейшее
слово переворачивает на обратную
сторону), всмотримся — что же
возглавляет слово
"здравствуйте", разве не та же
приставка "с"? Да, она. Только
озвонченная предшествующей
согласной "д" (после выпадения
из съдравствуй "Ъ").

Отделим ее. И
что увидим в корне? На
древнерусском — драв, на
современном русском — дерево.

"Здравствуйте"
— глагол повелительного
наклонения…

Что же
повелеваем мы, когда произносим
"здравствуйте"? Сделаться
(быть) хорошим деревом. Иначе — под
стать своему предку. Именно —
дереву. Как физически, так и
нравственно. Не суетиться. Жить
сразу набело. Не искать чьего-то
снисхождения, покровительства или
признания. Не сетовать на свою
судьбу. Перед лихолетьем —
укреплять себя, свой характер —
сужать расстояния между годовыми
кольцами, чтобы не сломаться. А
перед кончиной — не падать ни перед
кем на колени, умереть достойно.
Стоя.

Рай

"В
древности дождевые тучи (на Руси. —
Л.Ч.) уподоблялись
деревьям-великанам, ветви которых
обращены вниз, к земле, а корни до
третьего неба" (вверх. — Л.Ч.),
(Афанасьев А.Н. Народ — художник, М.,
Сов. Россия, 1986 г., с. 170). На болотную
иву русичи говорили: райда.
рай-деревом были сирень, пахучий
тополь-осокорь… Край означал лес,
вероятно, вблизи или малый. В Польше
поныне есть райгруд (райгород).
Именно там, среди наместников
небесных деревьев (обобщенно —
раин), и находился рай без
какого-либо сокасания с мистикой.

Еще когда
было замечено, что каждая ветвь
источала особенный запах. Или — дух.
А главная часть духа, не имеющая
запаха, как будто отсутствовала.
Хотя она-то как раз и имела все
основания называться духом, притом
без низведения до заурядного газа,
существовавшего вроде бы с
единственным назначением из
области низменных занятий —
кислоты родить. Быть кисло-родом.

Нередко
нашим
сородичам-естествоиспытателям
случалось наблюдать горящую после
сухой грозы вершину дерева, чаще —
дуба. Дым совершал видимое
вознесение, да к тому же — о, чудо! —
ничем не помогая себе. Без крыльев.

Это
перемещение духа, как птицы,
понадобилось выразить в слове. Тот,
кто отличался конструктивным
мышлением, от вознесения оторвал
начало — воз, приставил его к духу и
затем произнес на пробу:

—
Воз-дух…Воздух. Ишь, какое
получилось слово!…

А что
ухватили умом наиболее
"смысленые"? От горящей ветви
исходит нечистый дух, попросту, с
раздражающими продуктами горения,
от живой — чистый. Подставили люди
раскрытые рты под ток чистого духа,
втянули его в себя — и
одухотворились. Наполнили себя
духом. Приобрели производную от
слова "дух" — душу. И начали
считать себя душой населения.

Пора бы и нам
увидеть дерево без упрощений. Что
оно такое? То, что сотворяет чудо.
Поглащая его дух, мы познаем
настоящее наслаждение. Становимся
людьми в духе. Цельными. Обретаем
себя. Только взглянем на дерево, так
нашим перенапряженным глазам
всегда легчает. Порой не бывает и
малой охоты взглянуть на него? А
дерево постарается по-родительски
не заметить это, его колебания в
диапазоне зеленого цвета будут
врачующе воздействовать на
рецепторы нашей кожи, из-за чего мы
узреем все вокруг гораздо лучше, ко
всему, больше различим цветовых
оттенков… Как прозреем!

И еще что
испытаем на себе? У нас улучшится
слух!

Возле живого
дерева, испускающего весь набор
необходимых нам даров (от слова
"дерево"), не исключая, напомню,
кислород — дух высшей пробы (в
возбужденном состоянии), в нашей
крови уменьшится избыток сахара,
что раньше здоровых почувствуют
больные-диабетчики. Изойдет на нет
также лишний фосфор, с ним — прочие
отягощающие нас шлаки. Возрастет
количество гемоглобина. Увеличится
боевитость лейкоцитов, чья роль —
бороться с врагами-вирусами. Станет
нормальной температура тела,
упорядочится давление крови.
Словом, подтвердится, что при живом
дереве жить — здоровым быть. По
русской пословице.

А что
произойдет в общем? Мы, освободясь
от чуть не на смерть убивавших нас
хворей, воскреснем, как из почти что
мертвых.

Между прочим,
в слове "воскреснем" — корень
"дерева", только из другого
диалекта (крас). Так что воскресение
следует принять за акт
одревеснивания. Уподобления
дереву, ясно, что всегда здоровому.

Вам хочется
узнать, способно ли дерево содеять
такое чудо — увеличить у нас
интеллект?

Слово —
науке. Среди леса у нас усиливаются
биотоки головного мозга. Как по
мановению волшебной палочки
возрастают усилия всех желез
внутренней секреции. Наведем
увеличительное стекло на гипофиз.
Он выделит в нашу кровь больше
гормонов-кортикотропидов, их сил
будет достаточно для очень
полезного воздействия на белки
пептиды. Они взбодрятся. Или
помолодеют у тех, кто состарился. И
от этого хранимая нами информация
сделается значительно пригодней
для срочного использования по
назначению, вследствие чего
поднимется продуктивность нашего
мышления. Мы легко и просто, без
каких-либо ухищрений (тех же
допингов!) поумнеем! И согласимся,
что не ради моды наши пращуры
сходились обсуждать важные дела
под кронами деревьев. Надо думать, у
них, умевших говорить
исключительно точно, сложилась
наставительная пословица: дерево
голову бережет. Наверное, не нужно
пояснять — от чего. Конечно же, от
ошибок. Вообще, без леса не житье, а
вытье.

Следующее
чудо: жива душа лес чает. Та самая,
что представляет собой лес.
Фактически — лесу в нас необходим
лес вне нашего тела. Ну, как по зову
родной крови. Знаем мы что-то о
лесной эстетике или нет, от
созерцания деревьев наши чувства
приходят в движение. Как подмечено
в народе, в сосняке хочется
веселиться, в березняке — жениться,
а в ельнике, всегда с опущенными
ветвями и смуром, — удавиться. Нам
безотчетно грустно. Но грусть —
самое умное чувтво, и резонно ли
оберегать себя от него?

В целом от
пребывания в лесу по субботам и
воскресеньям результаты труда
потом, в будни, подскакивают самое
меньшее на три процента. С чем не
поспорить? В очью чудо совершается.
Лес соблюсти — себя обрести. И что
надо бы усвоить тем, кто, пытаясь
привить любовь к лесу, чуть не в
поте лица страется всех
нафаршировать знаниями вкупе с
теми, кто надется тушить лесные
пожары некой силой законов?
Чувствами правится человек к лесу,
не умом. (Пословица).

Теперь — о
чуде нравственного
усовершенствования.

В лесном
царстве, на берегу озер или рек,
обозревая ландшафты, мы непременно
забываем о своих сугубо
эгоистических запросах. И делаемся
сами собой. Добреем.

Лес
предоставляет нам для счастья все
"за так". Кто же он? По-нашему,
просто дерево. А в народной вере —
всех превосходящий чудодей, его
ипостась — огонь под пеплом,
боготье. Короче сказать, бог.

Было ли у
него когда-нибудь имя?

Помню:
саянская старообрядка-затворница
Агафья Лыкова, увидев радугу,
воскликнула: "А, радуга!". Не
радуга.

Я
призадумался. То, что в радуге
присутствовала дуга, было очевидно.
Одна из моих пытливых мыслей
закрутилась вокруг "ра". И что
добыла она из моих давних запасов?
Раньше Волга (ВЪЛГА — влага)
называлась Ра…

Сколько-то
времени спустя мне попалось на
глаза сообщение о том, что в
архангельских говорах "ра" —
это влажное место в лесу. И дуга в
небе с той поры стала видеться мне —
с водой внутри. Совсем иначе я
увидел также Ра. Тоже с водой до
верхнего края берегов с
красивейшими ивами, от которых
пошло русское имя Иван, точней —
Иван, или жизнь. Как, впрочем, и Ева.
Тоже означающая жизнь.

Вскоре мне
повезло извлечь из пояснения к
древнему повествованию, что на
дренерусском языке пирамидальный
тополь слыл раиной. А дальше, как
само, выискалось слово "раи" —
сад. И припомнилось, что русичи, как
у собирателя сказок Афанасьева,
когда-то принимали облака на небе
за деревья, перевернутые вверх
корнями, считая, что на нем —
верхний желанный для всех рай.

Что вышло у
меня в итоге? Лес надо признать за
зеркальное отражение жилого
пространства наидревнейшего бога
солнца Ра, просиявшего со временем
не только в Египте.

Где он
бесследно исчезает, там возникает
не просто плешина, а обниз,
по-древнерусски ад.

И как
надлежит нам вести себя в раю,
наверно, никому подсказывать не
надо. Что велят русские пословицы?
Не забывать про коэволюцию: про
условия для развития на равныз
природы и человечества. Пусть
всегда будут они у нас на слуху: ищи
в лесу прибыли, да не доводи лес до
гибели. С корня не руби — валежины
подбери. Лес по дереву не тужит, а по
молодежнику — сохнет. Не беречь
поросли — не видать леса. Лес сплошь
рубить — себя оголить. Или —
утверждай ноосферу.

*
* *

Ни для кого
не новость, что мы мыслим словами. И
поскольку так, то каким оказывается
наше мышление, если в корнях
опорных слов для рассказа о лесе —
одно, а в наслоениях над корнями (в
понятиях наших дней) — совсем,
совсем другое? Все люди лесом живут,
да это в толк не берут. Чудо за чудом
сотворяет лес, но кто верит, что он и
есть подлинный наземный бог,
осчастливливает нас, ничего не
требуя взамен, кроме осознания, кто
есть кто. Отношения с нашим
неусыпным богом, великолепно
осмысленные, а также
опоэтизированные гением нашего
народа — в учении о лесе всемирно
известного профессора Георгия
Федоровича Морозова. В нем все
предусмотрено, чтобы волки были
сыты (потребители древесины) и овцы
целы (подрастающие поколения
деревьев).

*
* *

В корнях
подлинно русских слов — рубежи
Руси. Если утратим их, то потеряем
вслед за раем и Русь, стоящую в
одном ряду с родиной, с урожаем,
рожью и радостью.