Ей
скоро 40. И она молода

Братской ГЭС
на следующий год 40. 40 лет с момента
пуска первого гидроагрегата. Но
история каждой гидростанции
измеряется не годами, а
киловатт-часами электроэнергии. На
счету 18 агрегатов Братской ГЭС их 800
миллиардов. Это треть от того, что
выработала за 45 лет вся
энергосистема Приангарья. А ведь
если бы не война, доля нашей станции
была бы значительно выше.

Исследование
Ангары на предмет ее широкого
использования в гидроэнергетике
началось в конце прошлого века. В
середине 20-х годов нынешнего века
крутейший ангарский порог,
получивший название Падун — от
глагола "падать", вплотную
привлек изыскателей и гидрологов. В
исторических документах есть
описание момента, когда
ленинградский инженер О.
Веневитинов после яркого и
мечтательного рассказа местным
крестьянам о том, что порог будет
остановлен плотиной, сам пошел на
берег Ангары и засомневался: "Уж
больно крут этот порог". В 1935-м
была составлена первая рабочая
гипотеза покорения Ангары с планом
сдать Долгопорожскую ГЭС
(предполагаемое название) в третьей
пятилетке. Но на 10 лет отодвинула
все планы война. Однако спустя
несколько месяцев после победного
мая продолжается изучение
строительства станции. Полный же
старт дан постановлением Совета
Министров в сентябре 1954-го.

Так,
перелистнув первую изыскательскую
страницу своей летописи, Братская
ГЭС начала вторую — строительную.
"И вмиг великая страна вся
собралась у Падуна" — писал
молодой поэт Евтушенко. Кадры
кинохроники того периода уже много
лет щемят сердце каждого
братчанина. На перрон маленькой
станции в старом Братске с
крохотными дембельскими
чемоданчиками, закусив ленты
сдуваемых ветрищем бескозырок,
спрыгивают вчерашние матросики.
Осторожно, подняв воротнички
легких пальтишек, с балетками
выпускников вузов спускаются
святящиеся москвички. Степенно с
рюкзаками сходят мужи постарше, чьи
руки за время войны соскучились по
топору и лопате. У некоторых
приезжих поклажа потяжелее. А вес
этот составляют гитара или баян. С
этого перрона, ведомые магическим
словом "Братск", будущие
строители попадают в объятия
безбрежной тайги, мошкары и своей
великой мечты. Чтобы приблизить
мечту тех, чье имя — энергетики.
Каждый день строительства станции,
от колышка первой палатки до пуска
первого гидроагрегата, можно
вписать в историю страны. Это будут
сплошь героические строки.
Таковыми они остаются и в третьей —
эксплуатационной — странице
летописи Братской ГЭС.
Семимильными шагами к своей
уникальности шла наша станция. Уже
в июне 1962-го с вводом шести
гидроагрегатов она превзошла
мощность Иркутской ГЭС. Через
полгода, с вводом девяти агрегатов,
достигла мощности Волжской. А с
сентября 1963-го стала равной пяти
Днепрогэсам, при этом продолжая
наращивать мощность.

В 1967 году
госкомиссия приняла Братскую ГЭС в
полную промышленную эксплуатацию с
оценкой "отлично". Это была
более чем справедливая оценка. Но
справедливость другого момента из
жизни станции доказывалась
несколько лет и очень осторожно.
Осторожно потому, что пари с
дежурным инженером Георгием
Георгиади на предмет того, кто же
запустил первый гидроагрегат
Братской ГЭС, держал сам Никита
Хрущев. В истории фактической (что
подтверждает запись в оперативном
журнале станции) это был Георгий
Фомич, а в истории политической (по
кадрам кинохроники и газетным
репортажам) это был Никита
Сергеевич. В 00 часов 14 минут 28
ноября 1961 года в рабочей ситуации,
правда, под прицелом
проектировщиков,
инженеров-производителей машин и
братскгэсстроевского
генералитета, Г. Георгиади повернул
штурвал регулятора скорости,
открыв счет сегодняшним 800
миллиардам киловатт. А наутро в
Братск прилетел Хрущев.
Гидроагрегат на минуту
приостановили, положили руку
первого секретаря ЦК на штурвал и
засветили его робкий поворот
фотовспышками на весь мир. Печатные
"молнии" про парадное
включение разлетелись по стране. В
одной из них на входе в машинный зал
Братской ГЭС поборники
справедливости исправили фамилию
Хрущев на Георгиади. Но сорвал
Фомич исправленную "Молнию" и
готов был съесть ее на месте. Почва
для этого у него была очень
серьезная. Даже наступивший в
стране период "оттепели" не
позволял ему, сыну
репрессированного "греческого
шпиона", расслабиться. Отцовские
10 лет без права переписки и
последующая реабилитация были
свежи в памяти. И в тот момент
Георгий Фомич боялся только за
отца. А может быть, он знал, что
справедливость обязательно
восторжествует и имя Георгиади
особой строкой будет вписано в
историю Братской ГЭС.

Так и
случилось. Только сторицей: чуть
меньше месяца назад при выработке
юбилейного 800-миллиардного
киловатта электроэнергии дежурным
инженером станции был сын человека,
который включил первый агрегат
Братской ГЭС. И это был сын не
Хрущева, а сын Георгия Фомича
Георгиади — Сергей.