И стал
артист иркутянином

Это из Москвы
кое-кому кажется, что Иркутск и
Хабаровск находятся рядышком. Мы-то
знаем, что между двумя этими
городами пролегла чуть не половина
территории огромной страны…

Вот почему не
такой уж обычной представляется
судьба актера Николая Кабакова.
Хабаровчанин по рождению, доныне
сохранивший все корни там, он в 1976
году, будучи уже далеко не
мальчиком, приехал в незнакомый
Иркутск поступать в театральное
училище, которое и тогда
пользовалось широкой доброй
славой. А поступив и выучившись на
артиста, так и остался в нашем
городе "насовсем"…

Иркутск
заметил, оценил и поддержал
способного человека сразу. С
уважением вспоминает сегодня
Кабаков душевную теплоту и
активную деятельную помощь
тогдашнего директора училища А.Д.
Коноваловой, уроки мастерства и
жизни, воспринятые от
педагогов-режиссеров Л.Д. Титова и
Б.Н. Преображенского, Б.С. Райкина и
Б.Ф. Дубенского. Еще в студенчестве
довелось Николаю участвовать в
спектаклях охлопковского театра,
попасть в его вспомогательном
составе на московские гастроли 1978
г., выходить там на прославленную
сцену Малого…

Но родным на
многие годы стал все-таки Иркутский
театр юного зрителя, пригласивший
молодого артиста в основной состав
в 1979 году, еще до того, как был
получен диплом училища. Вместе с
этим коллективом пережито за два
десятилетия многое — победы и
поражения, праздники и периоды
безвременья.

В ролях
Кабаков не испытывал недостатка
никогда. Высокий рост, мужская
стать, крупные "рубленые"
черты лица — отличные данные для
сцены. Даже в крошечных эпизодах, с
которых приходится начинать
практически каждому артисту, он был
заметен и эффектен.

Чувство
юмора, склонность к острой манере
игры в сочетании с внешностью
обеспечили ему уже вскоре
репутацию незаурядного комика. В
разные годы сыграл он целую галерею
(чуть ли не взвод) карикатурных
тупых солдафонов, смешных, а порой и
страшноватых злодеев в сказках для
детей и взрослых. В начале пути
таковыми были у артиста Тарталья в
"Вороне" Гоцци, Военный
Министр в "Русалочке", Генерал
в "Щелкунчике", в зрелости
играет он Приказчика в "Каменном
цветке", Спальника в
"Коньке-горбунке", Рогдая в
"Руслане и Людмиле". Самый,
пожалуй, яркий пример подобного
"купания в характерности",
самая эксцентричная из актерских
работ Кабакова — роль размашистой,
мужеподобной Бабы Бабарихи в
пушкинской "Сказке о царе
Салтане"…

Но в первые
же годы проявил он и способность к
другому способу существования на
сцене — игре задушевной, в своем
роде исповедальной. Руководивший в
те годы ТЮЗом В.В. Кокорин
последовательно поручал артисту
роли, в которых за смешными
повадками мужланов-грубиянов
открывались некие человеческие,
душевные качества и проблемы
персонажей —
бесшабашно-нетрезвого, но доброго и
отзывчивого "северянина в
отпуске" Володи из спектакля
"Валентин и Валентина" по
пьесе Рощина, заправского геолога и
незадачливого "экс-мужа" Васи
Букина в вампиловском "Прощании
в июне"…

Одной из
первых признанно серьезных удач
Кабакова стала роль председателя
ревкома Сердюка в замечательном
спектакле "Гори, гори, моя
звезда!". Нескладный суетливый
дылда в комиссарской кожанке и
краснозвездной фуражке, вконец
осипший от команд и от крика на
митингах (не простой технической
задачей было воссоздание этой
речевой манеры), в глубине-то души
явно хотел доброго и обескураженно
сознавал свою бестолковость,
случайность при власти…

Рано и
успешно начал артист играть людей
пожилых, отягощенных опытом и
нелегкими раздумьями — из тех, про
кого сказано: "От многой мудрости
многие печали". Первой, кажется,
такой ролью был учитель в спектакле
"Остров Тэнга", сумевший в
острой ситуации, несмотря на
давление начальства, не предать
своих питомцев. За ним последовали
шекспировские "философы от
земли": Могильщик в
"Гамлете" и ремесленник Моток
в комедии "Сон в летнюю ночь",
"человек с изжогой в душе" —
инженер Жмякин из пьесы Андрея
Платонова "Высокое
напряжение"…

Совершенно
неожиданным было в свое время
назначение молодого актера на роль
старика-утешителя Луки в пьесе
Горького "На дне". Неожиданным
оказалось и решение роли в этом
странном спектакле режиссера Н.Е.
Емельянова: Кабаков сыграл своего
рода профессионального
душеспасителя, почти
врача-психоаналитика, который
"берет на себя" и пытается
снять с других людей их душевные
проблемы и боли. Сегодня же, спустя
годы, в репертуар артиста вошла
роль "настоящего"
врача-психиатра, хозяина клиники
Эметта в спектакле "Странная
миссис Сэвидж", — и возникла
любопытная перекличка с давним
горьковским персонажем.

И опыт работы
над галереей острохарактерных,
комических ролей, и
психологический "багаж",
обретенный при встречах с образами
типа Луки и Эметта, много дали
актеру. То и другое стало, хочется
верить, предпосылками, подступами к
работам, главным в биографии. В
последние годы Кабаков, похоже,
научился наделять своих героев и
точными приметами характера,
индивидуальности и духовным
объемом, психологической
сложностью. В тех случаях, когда
воплощаемый литературный материал
действительно глубок, эти качества
артиста приводят к результатам
интересным, а порой и потрясающим.

Шаманов из
пьесы Вампилова "Прошлым летом в
Чулимске" — персонаж, которого
традиция уже успела причислить к
разряду героев, — был у Кабакова в
постановке 1990 года человеком,
нещадно побитым жизнью, бесконечно
уставшим, был лишен (в отличие от
трактовок этой роли многими
другими исполнителями) даже намека
на какую-либо позу, на имидж
"рокового" мужчины, покорителя
женских сердец. Но ощущавшиеся за
нынешним не лучшим его состоянием
ум, душевная тонкость, личностная
незаурядность давали надежду на
возрождение.

Андрея
Белугина, героя комедии
Островского и Соловьева
"Женитьба Белугина", идущей на
тюзовской сцене долго и успешно,
артист представляет существом
предельно простодушным и
бесхитростным, милым большим
ребенком, с неподдельной
искренностью переживающим на наших
глазах драму преданной любви. Есть
в нем, однако, и точные приметы
породивших его времени и среды,
есть и некая крепкая национальная
основа, и юмор — вот почему
тональность спектакля
оптимистична…

Михаил из
"Последнего срока" Валентина
Распутина — роль небольшая по
объему, но ставшая в исполнении
Кабакова масштабной в спектакле, —
человек простой, небезгрешный, но
обладающий прочным внутренним
нравственным стержнем. Образ
опять-таки точно решен социально и
далеко не прост психологически…

Последняя по
времени работа артиста — старшина
Федот Васков в поставленной А.В.
Ищенко инсценировке повести Бориса
Васильева "А зори здесь
тихие…". Щедро (поначалу даже
кажется: не чересчур ли щедро?)
наделяет Кабаков этого русского
мужика в военной форме черточками
комической характерности, к финалу
же превращает в фигуру трагедийную,
в некий собирательный образ того
святого поколения, которое,
выдержав невозможное, победило в
великой войне…

Невелика в
ТЮЗе труппа, и в ней в принципе,
слава Богу, не предусмотрены
"звезды". Каждый мастер сцены,
и Кабаков в том числе, получает
порой и роли небольшие, не очень
выигрышные, необходимые не столько
ему лично, сколько театру. И
все-таки творческая судьба Николая
Кабакова богата событиями,
складывается своеобразно и
интересно. Судя по всему, на первую
родину артист возвращаться не
собирается — он обрел здесь вторую.
Иркутск же воспитал и обрел в его
лице поистине хорошего актера, одну
из самых заметных сегодня в городе
сценических индивидуальностей.

Виталий
НАРОЖНЫЙ. 2000 г., сентябрь.