Заповедная
зона

Прибайкальский национальный
парк был законодательно образован
в 1986 году, во время, пожалуй,
наивысшего накала борьбы
общественности за сохранение
нашего уникального озера. В виде
узкой полосы он тянется вдоль
западного побережья более чем на 300
км — от Култука на юге до мыса
Кочериковского на севере Байкала,
включая и остров Ольхон. Площадь
парка — 418 тысяч гектаров —
представляет собой живописнейший и
разнообразный ландшафт, включающий
в себя природные и археологические
памятники, уникальные по всей
красоте утесы, большие и маленькие
реки, заливы, скалы. Сотни, тысячи
туристов — как из Иркутской
области, так и из России, зарубежья
— мечтают попасть сюда, отдохнуть и
полюбоваться заповедной зоной. 15
тысяч населения проживает на его
территории.
Все эти факторы
рождают достаточно сложную задачу
по охране уникального парка. Из 418000
гектаров — 300000 га занимают леса,
причем преобладают сосняки,
лиственница. Есть кедрачи, реже на
склонах — ельники. Особый интерес
представляют реликтовые степи,
среди них Ольхонские, уникальные
даже для Байкала. Флора парка
насчитывает большое количество
эндемиков и реликтов; 250 видов ее
нуждаются в особой охране. В ПНП
зарегистрировано 53 вида
позвоночных животных, занесенных в
Красную книгу. К глобально редким
относятся несколько видов птиц.
Мировую известность получили
историко-культурные богатства —
достаточно назвать хотя бы
наскальные рисунки на утесе
Саган-Заба…
Мы привели этот (самый короткий
перечень) достопримечательностей
ПНП, чтобы подчеркнуть мысль:
уникальность этой территории
бесспорна. Бесспорен и тот факт, что
все это богатство, "бесплатно"
доставшееся человеку, требует и
соответствующей защиты,
сбережения, сохранности. Как с этим
справляется человек, какова роль и
сегодняшние действия людей,
призванных на эту почетную (и
нелегкую!) службу, — об этом мы
беседуем недавно с директором ПНП
Владимиром Ильичом Грищенко,
назначенным на эту должность
осенью 1998 года.
До этого Грищенко закончил
Красноярский технологический
институт (факультет лесного
хозяйства), проработал несколько
лет на разных должностях, последние
16 лет руководил Казачинско-Ленским
лесхозом.
Смена руководства для любой
организации, особенно для людей,
явление "болезненное". Тем
более, произошла она для ПНП так,
что остались вопросы — законно ли
она произошла? (так или иначе, но
бывший руководитель парка подал в
суд на руководство Рослесхоза, и
дало рассматривается в Москве, и
этот факт не может не нервировать
нового директора). И, во-вторых, и,
может, более существенное
обстоятельство тревожит людей:
затеянная (неизвестно, кстати, кем)
реорганизация многих служб и
ведомств. Коснулась она и
национальных парков, подчиняющихся
(бывшему?) Рослесхозу. Ну, а пока суд
да дело, работать-то надо! И люди
работают, в надежде, что в Москве
все сделают "по уму". Так как же
обстоят дела сегодня в ПНП? — с
этого началась наша беседа с его
директором В.И. Грищенко.

— Проблем —
сверх головы. Право, не знаю, с какой
и начать. Я в лесу не новичок, но тут
такая территория, люди, техника,
вопросы финансирования, выживания
— с чего начнем. Ведь обо всем, увы,
не расскажешь даже в большой
беседе.

— Хорошо,
Владимир Ильич, давайте с моего
дилетантского, наверное, вопроса —
во дворе я увидел противопожарную
технику. Вы что же, и пожары тушите?

— Ну а как же!
Мы на территории парка отвечаем за
все — я это подчеркиваю.
Сохранность леса — проблема номер
один.

— Ну, и
как вы с ней справляетесь?

— Для
сравнения: в 1997 году пожарами были
повреждены леса на площади 5700
гектаров, в 1998 — на 5042 га, а в 1999 —
лишь на 313 гектаров. Пожаров не
стало меньше (в 1998 — их было 22, в 1999 —
24). Просто они оперативно
обнаруживались и тушились. Причина
этого улучшения противопожарной
работы проста: финансовые средства
заранее и в необходимом объеме мы
тратили на покупку ГСМ, ремонт
техники, приобретение спецодежды. В
1999г. были выставлены аншлаги на
границах заповедных зон.
Закупались форменная одежда,
оборудование. Выстроили десятки
беседок, где люди могли бы
отдохнуть, не заходя в лес и не
разводя лишних костров.

— Но я
знаю, Владимир Ильич, что деньги
федеральные власти выделяют, мягко
говоря, неохотно.

— Дают их и
мало, и не вовремя… Что же делать,
когда устарела техника, не на что
покупать новую, у людей мизерная
зарплата? Надо искать возможности
зарабатывать их и тратить как раз
на те мероприятия, что позволят
сохранить парк.

— Мы с
вами проехали до поселка Большая
речка, в Листвянку. Я увидел, что вы
строитесь. Это хороший признак…

— Да, в
Большой речке мы строим
сувенирно-деревообрабатывающий
цех, новую контору лесничества, в
Листвянке — расширяем визитный цех,
в лесничествах строим гостиницы,
строим новый пирс для наших судов.
Появились "живые" деньги, мы
смогли увеличить людям зарплату.

— Но ведь
вы по определению не можете, к
примеру, заготавливать древесину.
Откуда средства?

— Парк имеет
право реализовывать продукцию,
получаемую в ходе проведения рубок
ухода за лесом, погорелый лес. В 1996г.
объем заготовленной в ходе таких
рубок древесины составил 5669 куб.м, в
1997 — 4712, в 1998 — 5203, за 9 месяцев 1999 —
3000. То есть объем вырубаемого леса
за эти годы не возрос. А вот прибыль
увеличилась во много раз: в 1996г.
было 20 тыс.руб., в 1997 — 1 тыс. руб.(!), 1998
— 48 тыс. руб., 1999 — 140 тыс. руб.
Произошло это за счет рациональной
разделки древесины, благодаря чему
некоторая часть ее стала отвечать
экспортным требованиям и
продаваться по несравненно более
высокой цене. Даже из обгорелых и
больных деревьев можно получать
обрубки деловой древесины длиной 4-6
м, отвечающие экспортным
требованиям. Кстати, перед
санитарными рубками проводится
обследование участка
лесопатологом, запрашивается
разрешение областного комитета по
экологии. Ни одна из многочисленных
проверок не выявила в 1999 г. в ПНП
каких-либо нарушений. Например, в
Маритуйском лесничестве в 1998-1999г.
проведены санитарные, ландшафтные
рубки и рубки улучшения состава на
площади 20 гектаров. В результате
рациональной разделки перестойных
деревьев, пораженных внутренней
гнилью, заготовлено 347 кубометров
деловой древесины (это 35,8% от всего
вырубленного здесь леса). По
заключению управления лесами
Иркутской области, участки под
рубки выбраны обоснованно. В
результате использования и других
средств — (туристическая
деятельность, арендная плата и т.д.,
за корабли, технику, реализацию
посадочного материала) — мы
заработали в прошлом году 2
миллиона 445 тысыч рублей.

— Как вы
боретесь с браконьерством? Ведь
сегодня немало людей, оставшись без
работы, идут в лес, на добычу.

— Увы, это
так. Причем у населения сейчас
очень много охотничьего оружия. Но
парк-то нужно охранять в любых
условиях. По прошлому году было
составлено 58 протоколов, изъято
несколько десятков стволов,
составлены протоколы на сумму 23
тысячи рублей. Мы дополнительно
создали, вернее, восстановили
Еланцинское лесничество. Создали
оперативную группу по борьбе с
браконьерами. Увы, это небезопасно:
помимо откровенных угроз
физической расправы, они нередко
сжигают жилье лесничего. Кстати,
если разделить всю площадь парка на
число всех работающих, то придется
на каждого по 6 км береговой полосы.
Трудность заключается в том, что
территория ПНП представляет собой
очень узкую, но сильно вытянутую
вдоль побережья озера линию — это
очень осложняет работу. Людей на
охрану явно не хватает, набрать
новых — не хватает средств. А ведь в
год территория ПНП посещают 120
тысяч жителей области! И, увы, за
многими нужен внимательный догляд.
Раньше парку худо-бедно выделялась
техника. И если и тогда этого было
недостаточно, то сейчас нам просто
предлагают — зарабатывайте сами, из
собственных средств, т.е.
финансирование практически
прекращено. Сегодня техники у нас
на всю площадь всего 47 единиц с
износом до 60-100%, из 10 тракторов —
семь полностью изношенных. Даже
спецодежду мы покупаем сами.

— Вы
говорили, что сейчас очень
серьезным вопросом стал перевод
земель из одной функциональной
зоны в другую, что до сих пор парк не
везде имеет четко разделенные по
категориям границы территорий. Все
это наслаивается на проблемы
жизнеобеспечения местного
населения — того же Ольхонского
района, например.

— Мы начали
вести эту очень важную работу — по
определению границ участков с их
спецификой. Теперь — о проблемах
жизнеобеспечения. Это очень
неоднозначный вопрос, требующий
вдумчивого и взаимоприемлемого
решения. И местное население, и ПНП
заинтересованы, чтобы хозяйства
(животноводческие, например),
развивались, но не за счет потерь
для национального парка! Ведь мы —
на охране закона. И разве парк
виноват в том, что многие хозяйства
Ольхонского района развалились?
Повторяю, и местное население, и ПНП
заинтересованы в продукции
животноводства. Тем не менее, мы
никогда не дадим согласия на
распашку целинных земель. Это
запрещено "Положением о ПНП".
Еще в начале 1990-х годов были
распаханы сотни гектаров
реликтовых Тажеранских степей.
Сейчас эти земли превратились в
биологическую пустыню. Мы
предлагаем небольшую часть земель,
официально считающихся
сельскохозяйственными, но имеющих
особую рекреационную ценность,
перевести в зону обслуживания
посетителей. И это вполне логично,
т.к. они используются не в
сельскохозяйственных, а
исключительно в рекреационных
целях. Из этого вовсе не следует,
что район и местное население
утратят эти земли и не будут иметь
никаких доходов и компенсаций.
Предлагается взаимовыгодное
разделение и использование доходов
от их аренды районом и ПНП. Парк
будет использовать положенную ему
долю средств на охрану и
восстановление природных
комплексов, испытывающих
рекреационные нагрузки. Именно на
таких условиях предлагается
производить такой перевод, чтобы не
повторилась трагедия Мухорского и
Куркутского заливов, загубленных
непродуманной застройкой и
чрезмерной рекреационной
нагрузкой. Кстати, доходы от аренды
земель, занятых многочисленными
турбазами, сейчас целиком идут
району, а ущерб природе никак не
компенсируется.

— Мне
довелось слышать, что есть
предложения придать ПНП статус
регионального парка.

— Этого
нельзя делать! Байкал — природное
достояние не только Иркутской
области, но России и всего мира.
Ограничение хозяйственного
воздействия на природу здесь
крайне необходимо. Юридически
национальный парк имеет более
высокий охранный статус, чем
региональный природный, т.к.
полностью запрещает на своей
территории все наиболее опасные
для природы виды хозяйственной
деятельности (разработку полезных
ископаемых, деятельность любых
объектов промышленности,
представляющих экологическую
опасность, и многое другое), Если бы
не создание в 1986 г. ПНП, все наиболее
удобные для отдыха участки
западного побережья Байкала были
бы уже застроены дачами, турбазами
и другими объектами. Федеральный
бюджет в 1999 г. выделил на содержание
ПНП 3 млн. 535 тыс. руб. Если
ликвидировать ПНП, то 470 км
побережья Байкала останутся без
реальной охраны, а 250 работников
парка будут не у дел и без зарплаты.

Труды
Института географии СО РАН
показали, что значительная часть
нелесных земель Ольхонского района
отнесены к категории "обладающих
большой ценностью для сохранения
биоразнообразия, но непригодных
для развития сельского
хозяйства". Значительную часть
нелесных земель Ольхонского района
следует прежде всего сохранять, и
справиться с этой задачей может
только ПНП. Мы против разжигания
конфликта между администрацией
Ольхонского района и ПНП, но все
должно быть по закону. Кстати, из 35
российских национальных парков
большинство имеют земли,
включенные в их состав без изъятия
из хозяйственного использования. В
некоторых парках доля таких земель
составляет 50% и более. Прецедентов
их выкупа парками в настоящее время
нет (и ждать в ближайшее время не
приходится). Т.е. о притязаниях ПНП
на дополнительные земли
Ольхонского района не идет и речи.
110 тысяч га нелесных территорий
Ольхонского района еще в 1986 г.
включены в состав ПНП. Сейчас лишь
предлагается на взаимовыгодных
условиях перевести небольшую их
часть из одной функциональной зоны
в другую. Мы полагаем, что найдем
понимание у администрации
Ольхонского района, и нужный диалог
состоится

Да, ПНП —
единственный в России национальный
парк со столь большой
протяженностью. Так ведь и Байкал в
России только один! На восточном
его берегу была возможность
создать относительно компактный
Забайкальский национальный парк,
на западном же побережье особой
охраны требует весь участок от п.
Култук до границы с Бурятией на
Севере. Дробление ПНП на несколько
мелких региональных парков —
бессмысленное и дорогостоящее
занятие.

—
Поговаривают, что в ПНП под видом
спортивной проводятся обычные
любительские и валютные охоты…

— Это не так.
Спортивная и любительская охоты —
синонимы. Кроме спортивной,
существует еще промысловая охота.
Охота остается спортивной, даже
если оплачивается иностранной
валютой. В большинстве российских
парков (практически во всех
крупных) разрешена спортивная
охота, в некоторых из них (например,
в Сочинском) регулярно охотятся
иностранные охотники. С правовой
точки зрения преступления в этом
нет. Проверка службы охотнадзора
нарушений при ее проведении не
выявила. Да, в октябре 1999 г. два
иностранных гражданина охотились в
парке (но ничего не добыли). Это был
эксперимент, не принесший ПНП
выгоды, но повлекший определенные
моральные издержки и потому
признанный неудачным. В ближайшее
время планируется отказ от
валютных охот, а также полное
закрытие охоты на территории ряда
лесничеств ПНП.

Беседовал
Борис АБКИН.

От редакции. Вполне возможно, что
предлагаемое выше интервью В.И.
Гращенко требует продолжения
разговора. Что ж, уникальность
такого природного заповедника, как
ПНП, того заслуживает…