Чудо-доктор

Леонид МУХИН, г.
Усолье-Сибирское

Флоренский!
Удивительная, благородная фамилия,
в которой чудится трагедия. Что же
это был за век такой, что лучшие
представители нации оказывались в
лагерях? Священник Павел
Флоренский более известен в стране.
Но и доктор Н.Д. Флоренский, пробыв в
тайшетских лагерях 7 лет, оставил о
себе память на века. Его имя
произносится в Сибири с
благоговением.

Моя бабушка
рассказала одну историю. Она жила в
глуши, в 60 км от Тайшета. В диком
краю не было никаких признаков
цивилизации. Сразу же после войны
тайгу разбудил стук топоров, лай
сторожевых собак, крики охранников
и заключенных. Так начиналось
строительство трассы Тайшет —
Братск. В гигантский водоворот
строительства были втянуты жители
окрестных сел и деревень.

Страшной
удачей для крестьян было
присутствие среди зэков
профессоров медицины, специалистов
самого высокого уровня. Ведь
эпидемии и болезни выкашивали
целые улицы и селения.

Бабушка была
молодой и несмышленой. У нее сильно
болели ноги, как оказалось позже,
было это связано с отложением солей
в суставах. На счастье, ей
встретился Николай Дмитриевич
Флоренский, он посоветовал молодке
следующий способ избавления от
болезни: нужно хорошо одеться,
особенно уделить внимание ногам,
пойти к реке и, разбив лед,
подержать ноги в воде сколько есть
терпения. Потом тепло обуться в
валенки и разогреться, побегав
вдоль реки минут 5-7. Назавтра
необходимо повторить процедуру, но
ноги в воде нужно подержать
чуть-чуть дольше. И так каждый день,
увеличивая продолжительность
ледяного моциона и пробежек вдоль
замерзающей реки. Контрастные
ванны избавили бабушку от недуга, и
она хранит благодарность
удивительному доктору, вспоминая,
как он нехитрыми советами и
уникальными операциями спас тысячи
вольных людей и заключенных.

И мне
довелось попользоваться
квалификацией известных
медицинских светил. В 1954 году на
меня, двухлетнего малыша, упала
ставня с крыши, и жизнь висела на
волоске. Спасение пришло от
лагерных врачей! Моментально
вызвали "клужанку"
(железнодорожную мотодрезину), и
меня транспортировали в Новочунку,
где в лагерной больнице было много
кремлевских медицинских звезд. Они
поставили меня на ноги и
здоровеньким возвратили родителям.
Среди всех профессоров на трассе — а
там работали чудо-доктора из
Японии, Германии, Советского Союза —
выделялся Н.Флоренский.

Уже лет 10 я
переписываюсь с его супругой
Натальей Ефимовной Флоренской,
получил от нее уникальный архив в
виде писем и фотографий.

За сухой
биографией Николая Дмитриевича
угадывается огромный путь
становления. Государство
снисходительно одаривало
необыкновенного доктора наградами
и званиями, потом карало, а потом
снова возносило.

Николай
Дмитриевич родился в 1893 году, после
Костромской духовной семинарии
поступил в Московский
госуниверситет на медицинский
факультет. На его долю выпало
участие в гражданской и
Отечественной войнах, а с ними были
перенесены тиф, ранения, плен,
участие в партизанской войне, снова
плен, лагерь. Судьба помотала его по
городам и весям страны: Иваново,
г.Кохма (1923 — 1927), Ленинград (1928 — 1929),
плен под Вязьмой (1941), Копенгаген (1945
— 1946), лагерная жизнь в
Ленинабадской обл. (1946 — 1948) и
Тайшетлаге — Озерлаге (1949 — 1955).

И после всего
перенесенного Н.Д. Флоренский стал
профессором, доктором наук, причем
самые значительные научные
открытия родились в неволе. Он умер
в 1979 году, а у меня такое
впечатление, что я знал его лично,
пожимал его тонкую, чувствительную
руку.

После выхода
в свет книги Б. Дьякова "Повесть о
пережитом" и упоминании о
Н.Д.Флоренском, к нему в Иваново с
разных сторон посыпались письма —
благодарности от спасенных людей,
коллег, благодарных читателей.
Наталья Ефимовна прислала мне
большую часть его переписки, и я
начал связываться с этими людьми,
разбросанными и затерянными на
Украине, в Казахстане, Татарстане,
Литве. Удивительный доктор своей
добротой одарил и меня, его
"рекомендации оттуда"
позволили открыть многие тайны
Озерлага, ведь найти в 80-е годы
бывших зэковцев Тайшета по всей
стране представлялось абсурдной
задачей.

"Уважаемый
Николай Дмитриевич!

Может быть,
Вы помните, в 1951 г. привезли с пятого
лагпункта прораба А.Богородских с
перитонитом аппендикса, и сразу же
на стол. После операции меня
положили в "безнадежную".
Врачи говорили: "Этот не
выживет". Как было обидно —
хоронят живого. Но Вы боролись за
мою жизнь, и вот я жив.

Повесть
Дьякова меня так взволновала, я
несколько дней не находил себе
места. А именно то, что он писал — это
сотая часть моих мучений в лагерях
(из них 4 года в Озерлаге). И, в конце
концов, оказалось, что я не совершил
никакого преступления. Мне сейчас 56
лет, я работаю главным лесничим
лесхоза в Читинской обл., г. Шилка.

2 ноября
1964г. А.Богородских".

"Дорогой
Николай Дмитриевич!

Неожиданную
радость мне представила статья
М.Чернова в "Литературной
газете" от 15.09.1964 г., где
сообщается, что Вы живы и еще
работаете профессором в
мединституте. Это значит, что
воспитываете не только
высококвалифицированных, но и
благородных врачей, каким Вы
являетесь.

В лагере Вы
трижды спасли мою жизнь, вытаскивая
с того света… Простите, дорогой
Н.Д., что отвлекаю ваше время. Как- то
совесть, человечность призывают
написать некоторые подробности.
Как мне хочется пожать Вам руку и
обнять и, как родного, расцеловать
крепко-крепко.

Мне
кажется, что нам, озерлаговцам,
должны были предоставить
возможность встретиться. Жалко, что
писатель Б. Дьяков редактировал
свой материал в ленинградском
журнале. Я бы ему мог сообщить, как
работали так, что фуфайка была вся
мокрая, а, возвращаясь в колонну,
верхний бушлат был покрыт льдом. В
бараке одежду бросали у печки и
заваливались на нары мертвецами.
Трижды меня выписывали в
пересыльный барак, а оттуда на
работы в лес и на кладбище, где в
мерзлом грунте "оформляли" 4-5
могил в день. Много было пережито в
озерлаговском "санатории".

С.Фурман
22.10.1964".

"Дорогой
Н.Д., спаситель моей жизни!

Думаю, Вы
фамилию мою не забыли, потому что Вы
за мою жизнь переживали, пожалуй,
больше, чем я.

Вы мне
делали операцию в 1953 г. в Тайшете на
ЦАРМЗе, а после операции сидели 15
суток около меня, у меня был вес 35
кг. Никто не соглашался делать
операцию. Сложная операция прошла
благополучно, все неверующие были
посрамлены. На 13-й день сняли швы. Я
стал подниматься. Вы еще смеялись,
говорили: "Смотрите, чудо!
Синицын пол подметает".

Живу на
воле с 1954 г., чувствую себя очень
хорошо. Поздравляю Вас с защитой
диссертации.

Иван
Синицын. Г. Красноярск. 22.11.1964 г."

Подобных
писем в моем архиве достаточно:
есть автограф комкора А.И.
Тодорского, письмо начальника
Озерлага полковника С. Евстигнеева,
который принимал участие в его
послелагерной судьбе. И множество
посланий от собратьев по лагерю. К
сожалению, открыв повестью А.
Солженицына "Один день Ивана
Денисовича" лагерную тему в
советской литературе, КПСС тут же
ее и похоронила на долгие годы.
Огромное количество свидетельств
бывших зэков, только что покинувших
лагеря, кануло в Лету.

Научное
открытие в лагере

Конечно, все
знают изобретение доктора
Илизарова из Кургана, применяемое
при переломах. Знаменитый прыгун в
высоту Валерий Брумель восстановил
свою сломанную ногу у
провинциального доктора.

А между тем
Н.Д. Флоренский еще в лагере
предложил новый метод сращивания
переломов кости. Свой сжимающий
прибор он назвал
""ретрактор", а операцию —
"компрессионный остеосинтез".
Прибор представлял собой две скобы,
спицы для скелетного вытяжения и
набор винтов, при помощи которых
производятся манипуляции. Вначале
производилось растяжение, что
давало возможность установления
отломков в правильное положение.
Затем можно было сжать их друг с
другом и зафиксировать.

Флоренскому
помогли довести до кондиции прибор
его же пациенты: конструктор
Акимов, гальваник Кассандров и
инженер-механик У. Багаутдинов. Все
это было на Центральном
авторемонтном заводе (ЦАРМЗе) в
Тайшете. Вот как вспоминает
рождение идеи Узбек Сафич
Багаутдинов, ныне живущий в Казани:
"Однажды Николай Дмитриевич
говорит: "Ребята, вы инженеры!
Неужели не сможете придумать
железяки для лечения переломов, а я
вам идею расскажу". Сколько мы их
переделали, не помню, так как
некоторые Н.Д. до хромирования
браковал.

Испытать его
на заводе не удалось, но в лазарете
Озерлага получилась первая
попытка. У 65-летней женщины
неправильно срослась нога, и она
уже год не могла ходить. Н.Д. сломал
ей ногу в месте старого перелома и
после соответствующей обработки
наложил ретрактор и лангет. Через 3-4
дня женщина уже начала ходить с
костылем, а через 10 дней — с
палочкой. Так летом 1952 года в
Озерлаге родился ретрактор.

Мы сумели
отправить описание метода и
прибора с пакетом в Москву. Ответ
был положительный, но напечатать
работу не смогли, ведь автор —
политзаключенный. Н.Д. Флоренский
очень переживал.

После
освобождения Флоренский
возвратился в Иваново, к 70-м годам
защитил докторскую. Он начал
разрабатывать ретракторы для
исправления позвоночника.

За всю свою
жизнь Николай Дмитриевич сделал
около 30 000 операций, причем не был
узким специалистом в одной области,
обладал хорошей техникой, свободно
оперировал в области общей
хирургии, нейрохирургии,
гинекологии, ортопедии, был большим
специалистом по вопросам
переливания крови.

Под стать ему
супруга — Наталья Ефимовна
Флоренская, тоже врач и человек
редкой души. "С Николаем
Дмитриевичем я встретилась в плену
в марте 1943 г., и с этого времени я
отсчитываю продолжительность
нашего исключительно прочного,
основанного на взаимной любви и
уважении союза. Наш союз не
укладывается в рамки понятий
обычных взаимоотношений. Разница в
возрасте у нас 26 лет, но, как
говорится, дай Бог, чтобы люди
молодого возраста испытывали в
семейной жизни подобную гармонию,
как было у нас. У Николая
Дмитриевича перед войной умерла
жена. Сын, окончивший в 1941 г.
Ивановский мединститут, погиб на
фронте. После моего освобождения в
1955 г. из Воркуты я не могла не
приехать в Тайшет к Н.Д.
Флоренскому. Сейчас я живу
интересами детей и внуков. Человеку
на девятом десятке лет много
планировать не приходится.
Встретились мне стихи Л. Щипахиной,
и они являются моим девизом:

Не для себя
деревья плодоносят,
И реки чистых вод своих не пьют,
Не просят хлеба для себя колосья,
Дома не для себя хранят уют…
Себя мы с ними сравнивать не будем,
Но каждый знает, эту жизнь любя,
Что чем щедрее отдаешь ты людям,
Тем радостней живешь и для себя.