Поставить
заслон криминальному кубометру

Подполковник Алексей
Николаевич БАРХАТОВ работает
начальником межрайонного отдела в
управлении борьбы с экономическими
преступлениями (ОБЭП) УВД, где
создано специальное подразделение,
отслеживающее положение дел в
лесной отрасли. До этого он почти
двадцать лет проработал в
подразделениях ОБХСС в лесных
районах области. Так что о лесе
знает не понаслышке. Впрочем, как он
сам считает, подразделения из трех
человек для огромной территории
области явно недостаточно,
особенно если учесть все более
тревожные формы, которые приобрела
в последнее время "лесная
лихорадка". "Лес сегодня не
ворует только ленивый" — такой
фразой он начал беседу с
корреспондентом
"Восточно-Сибирской правды"
Борисом АБКИНЫМ.

Корр.: Не
секрет, Алексей Николаевич, что лес
во всех регионах, где его добывают,
стал предметом самой легкой и
быстрой наживы дельцов всех
степеней — от производственников
до откровенного криминала. Все это
наносит огромный вред экономике
области. Каким образом можно
повлиять на ситуацию, если это
вообще возможно сделать?

А.Б.:
Разумеется, я не пророк, чтобы
назвать все причины — их, наверное,
немало. Почему человек ворует? —
Потому что плохо лежит. Так и с
лесом. Лесной кодекс — это не защита
леса. Нужна, как говорится,
законодательная инициатива. Вот
смотрите, что происходит сегодня,
например, в каждом лесном районе.
Тысячи кубометров леса отдают
направо и налево за "просто
так". Район бедствует,
администрация сидит без денег, а на
миллионы рублей роздан лес тем, кто
его "попросил" — на ремонт, на
строительство, куда угодно. Где он
сейчас, кто проконтролировал это
так называемое строительство?
Ситуация такая, повторяю,
типичнейшая. И она будет
продолжаться до тех пор, пока лес
будет продаваться без лицензий, без
аукционов. У нас ведь какой
постулат в ходу? Можно делать все,
что не запрещено законом. Вот водку
продавать — нужна лицензия, а лес —
нет. Мы несколько раз направляли
свои предложения в адрес
обладминистрации и
Законодательного собрания, но
решения пока никакого нет. А
тревогу бить надо я не знаю, есть ли
в области человек, который мог бы
назвать, сколько леса в
действительности рубится, а
сколько отмечено в документах.
"Ножницы" эти составляют
разницу не менее чем в два раза. Мы
говорим: лес — наше богатство.
Хочется спросить: а многим ли из нас
на пользу идет это в самом деле
немалое богатство?

Корр.:
Много леса сейчас уходит за рубеж…

А.Б.:
Пресловутая "наличка"
подогревает аппетиты не только
китайцев, покупающих лес у любой
околицы, но и тех, кто имеет к лесу
непосредственное отношение, — а
среди них и лесозаготовители, и
лесоохранители. Увы… Невозврат
валютной выручки по лесным
контрактам колоссальный и
исчисляется в миллионах долларов.
По оценкам специалистов Союза
лесопромышленников Иркутской
области, речь может идти о
нескольких сотнях миллионов. В
регионе действует отлаженная
система бесконтрольного вывоза
древесины за границу. Немалая часть
контрабанды, в частности,
приходится на так называемые
фирмы-однодневки, которые
регистрируются по паспортам
подставных лиц.

Почему же
больше заготавливается леса, чем
выписано лесобилетов? Внешне
выглядит все вроде бы благополучно,
т.е. все необходимые документы
оформляются — как внутри области,
так и за рубеж. Когда мы стали
глубже рассматривать проблему,
убедились: лесобилет вовсе не
гарантия законной порубки.
Особенно если подключаются к делу
откровенно криминальные структуры.
Вот недавно приехала в область (в
Оек!) группа чеченцев-ингушей.
Заставили лесника рубить лес.
Испугавшись — ведь могут убить, он
согласился. Так они схватились даже
с нами, с милицией. За прошлый год
погибли в области четыре лесника, и,
конечно, это было связано с их
производственной деятельностью.
Ведь лесник чаще всего живет на
кордоне — с ним можно
"разобраться", запугав и
поджогом дома, и насилием над
семьей. Что, увы, и делается.

Корр.:
Это уголовщина. Но где же главный
процент незаконных порубок?

А.Б.:
Таких фактов очень много, — я же
подчеркиваю, лесом
заинтересовались откровенные
бандиты. А на сговор с ними идут те,
кому нужны деньги. Представьте
картину: леспромхоз, денег нет. Что
может сделать директор? Да продать
налево лес. И все довольны, все
получили свою долю. Кроме
государства, кроме области. Поэтому
здесь "главный процент" такого
уплыва рубок. Правоохранительным
органам нужен документ, который бы
четко и конкретно указал, что
такой-то гражданин получает
разрешение на заготовку,
переработку, реализацию леса. То
есть речь идет о лицензии, я
подчеркиваю это. В случае нарушения
мы могли бы привлечь такого
гражданина к ответу по 171-й статье
за незаконную предпринимательскую
деятельность. Однажды я взял
машину, поехал на проведение
эксперимента. Подъехал к тупику,
подхожу к китайцам. Предлагаю лес
на продажу. Спрашиваю: какие-нибудь
документы нужны? Да нет, говорят,
ничего не надо, давай твой лес.
Сколько просишь за кубометр?

Корр.:
Как же они отгружают лес?

А.Б.:
Да очень просто! Оформляют
проездные документы, часто через
подложных лиц, платят железной
дороге — и до свиданья. Наша группа
и создана, собственно, для того,
чтобы бороться с подобного рода
"деятельностью". Губернатор
подписал постановление о
нарушениях за N 851, где определены и
обязанности УВД. Мы разработали
программу на 1999—2000 годы, создали
штаб, направили на места наши
методические рекомендации,
поставили на контроль работу
подразделений РОВД. Положение
начало несколько меняться. Мы
увидели: эффект есть, расхитителей
все чаще хватают за руку.

Но ситуация,
повторяю, очень и очень острая.
Жигаловский, Качугский районы,
вообще север области вывозит очень
много леса. Задача стоит такая —
восстановить институт участковых
инспекторов по охране леса. Один
такой инспектор обходится в 32
тысячи рублей в год. Управление
лесами в принципе нас понимает,
хотя зачастую денег у них нет. Но
содержание одного такого
участкового обойдется не дороже
одного автомобиля леса. Зато
сколько он вернет кубов в госказну!
Кстати, и во многих администрациях
поняли простую истину — деньги за
лес должны идти в бюджет района.

Идея
пробивает себе дорогу: ведь
инспектор — это милиционер, это
человек с оружием, ему сподручней
заниматься с криминалом.
Согласились — сегодня в семи
районах такие ставки найдены. Но
ведь у нас семнадцать лесных
районов…

Устьилимцы
пошли даже дальше: мэр нашел
возможным выделить людей за счет
мэрии и поставить жесткий заслон на
всех нужных участках.

Корр.:
Сложнейшее из состава преступления
— взятка…

А.Б.:
Да, ее очень трудно доказать. Тут
нужна заинтересованность местной
администрации, работников
управления лесами. Но
"взяткоснимателей" мы
вычисляем и наказываем все больше и
больше — здесь рост в несколько раз.

Корр.: Я
слышал, лесхозам дано право
заготавливать лес…

А.Б.:
В Чунском районе есть такой лесхоз
— Баерский. Так он заготавливает
больше леса, чем леспромхозы! И
торгует с молчаливого одобрения
районной администрации. И это не
единственный пример. Денег нет —
объясняют. Но кто же тогда будет
осуществлять контроль, охрану леса?
Парадокс, не правда ли? Что же мы
имеем в результате? В результате
только за шесть месяцев прошлого
года, по данным того же управления
лесами, в Приангарье незаконно
заготовлено почти десятки тысяч
кубометров деловой древесины — это
то, что удалось взять "на
карандаш". На самом деле цифру
можно смело умножать на два. По
некоторым данным, наше Приангарье
отправляет в Китай, Японию, другие
страны около полутора миллионов
кубометров в год, по официальным же
каналам проходит чуть более
половины…

Корр.:
Как писали недавно "Новые
Известия", "возможность
поддержать и на самом деле хиреющие
хозяйства есть. Это продажа лесных
участков на аукционах. В ходе
торгов цена древесины
увеличивается в четыре-пять раз. Но
лесхозы уклоняются от проведения
аукционов, предпочитая
переуступать свои права
бесплатного лесопользования
лесозаготовительным предприятиям.
Почему они так делают, вполне
понятно: всякий аукцион — действие
достаточно публичное, а от
прозрачности сделок в тайге давно
отвыкли".

А.Б.:
Это и так, и не совсем так. Скорее, не
лесхозы уклоняются от аукционов, а
именно администрации районов,
считая, что им от продажи леса на
таких аукционах ничего "не
светит".

Сейчас цена
на лес растет, а экономические
законы таковы, что можно торговать
лесом любым ловчилам. Вот они,
поставив на колени собственные
предприятия, и гонят лес по любой
цене, оставляя в своих карманах
никем не считанные деньги. Ни
налоги, ни пошлины не идут в худой
бюджетный карман государства. Тут
снова я хочу вернуться к
законодательной базе: до сих пор
даже пойманного за руку жулика
почти невозможно наказать. Вот
смотрите: ловим откровенного вора —
везет машину с лесом. Но по закону…
он не вор, а порубщик леса. Мало
того, что и это еще нужно доказать,
так он ведь и в суд идет (если
таковой состоится!) не по статье —
"кража", а "незаконная
порубка", а это уже другая статья.
Машина леса — это 30—40 тысяч рублей.
Попробуйте их заработать честным
путем.

Корр.: А
куда этот ворованный лес
реализуется?

А.Б.:
Вот тут и начинается самое смешное:
только через полгода и только по
решению суда мы можем признать его
бесхозным. Но через полгода это уже
не лес, это дрова! Опять вопрос,
опять головная боль.

Что же нам
сейчас нужно? Нам — это ОБЭП. Мы
хотим иметь четкие сведения: кто
чего и сколько рубит. Мы проверим
контракты, совместно с
таможенниками выясним, "откуда
дровишки". Каналы утечки в таком
случае можно попытаться перекрыть.

Сейчас
предметно налаживаем контакты с
таможенниками, и, хотя их специфика
не сродни нашей, во многом мы можем
быть друг другу полезны. Не сидим и
сами сложа руки. За прошлый год
провели шесть-семь массовых
операций. Заставили своих
оперативников участвовать в
освидетельствовании участков.
Ужесточили контроль за финансовой
деятельностью хозяйств. И сейчас
рост числа выявленных нарушений
имеем более чем в два раза.

Корр.:
Алексей Николаевич! Мы говорим о
сегодняшнем беспределе в торговле
лесом. Но ведь его воровали и
раньше…

А.Б.:
Не в таких объемах! Не о какой
"наличке" тогда и речи не было.
Был жесткий контроль. Впрочем, к
чему ворошить прошлое? Сегодня нам
надо заниматься тем, что есть. А
есть то, что при существующих
порядках нам нелегальный вывоз
леса не перекрыть. Значит,
однозначно: их надо менять. Нам же
даже при самой добросовестной
работе за всеми не набегаться.
Только на небольшом участке ВСЖД
числятся 37 отгрузчика. По области
же их несчитано…

Уследить и на
самом деле сложно. В области
сегодня действуют более 2600 фирм,
занимающихся лесом. Резко
взлетевший курс доллара заставил
их активизировать свою
деятельность. На руку бизнесменам
оказался и запрет китайского
правительства на вырубку
собственных лесов. Запретить-то
запретили, но потребности остались.
Вот и хлынули китайские дельцы за
поиском удачи в Сибирь.
Загибающиеся леспромхозы и нищие
лесхозы высококачественную
древесину отдают за полцены. Лесным
бизнесом занялись даже местные
администрации, которым выделены
участки для собственных нужд.

Для того, чтобы
повернуть поток в нормальное русло,
по мнению экспертов, надо приложить
не такие уж большие усилия. О том же
лицензировании специалисты
говорят уже давно. Одна эта мера
помогла бы значительно ужесточить
контроль за деятельностью
расплодившихся перекупщиков леса.
Но воз и ныне там…