Стратегерша

Вера СОЛОМНИКОВА

Не спеша она
осматривала торговые ряды. В
сереньком, изрядно поношенном
платье, в такого же цвета жакете,
она не отличалась ничем от тех
старушек, которые тут же, по уголкам
Центрального рынка, просили
подаяние. Сумка ее была пуста, и
надо было ее наполнить.

"Ну
начнем", — сказала она себе и,
прихрамывая, подошла к овощному
прилавку.

— Ми-ла-я!
Ради бога, мне бы вон тот огурчик.
Небольшой… средненький.

— Бабуля,
огурцы по 36 рублей. У вас есть
деньги?

— А как же,
есть, милая, есть. Три и шесть,
говоришь?..

Один огурец
потянул на 11 рублей и 10 копеек.
Старушка трясущимися руками взяла
его и положила в сумку. Начала
рыться в ней. Но долго не находила
денег. Продавщица уже начала
нервничать. Из-за прилавка своего,
покрытого горками огурцов,
помидоров, бананов, она не могла
выйти.

— Так, вы
оплачиваете или…

— Нашла,
голубушка. Вот один рубль и десять
копеек. Еле наскребла копейки эти…
— Старушка выпрямилась и блаженно
улыбнулась.

Продавщица
взяла деньги и махнула с досады
рукой. Надо же! Первая сегодня
покупательница, и та, словно
младенец, рассчиталась, как в былые,
еще хрущевские, времена.

А серенькая,
незаметная фигурка поковыляла к
прилавку с яблоками. Красные,
зеленые, желтые, они красиво были
уложены рядками, возвышаясь
небольшими пирамидками. Продавец —
девушка с белым кокошником —
неторопливо обслуживала
покупателей. Пока она
рассчитывалась с полной женщиной,
загородившей своею фигурою
очередных, два-три яблочка
перекочевали с прилавка в
серенькую сумку. "Ай-яй-яй! Еще
немножко, и пирамидка бы
обрушилась. Надо быть
осмотрительнее".

А вот рыбные
ряды. Селедочка малосольная,
копченая. Балычки. А запах…
специфический. Дух захватывает, и
слюнки текут. "Балычка бы не
мешало взять. Но как?" Старушонка
вдруг важно надулась, брови
нахмурила. И вот перед продавцом
предстала старая женщина, ну явно
со скверным характером.

— Балычок,
пожалуй, у вас припахивает… А..?

— Да нет. С
чего ему припахивать? Рыба вся
хорошая.

— Нет,
припахивает. Дай-ка вот этот.
Суховатый на вид. Нет, не этот.
Свешай вон тот. Да, который у вас
дальше лежит. Привычку взяли, что
получше — подальше от покупателей.
Не дотянешься никак.

Продавец
спокойно взвесила рыбу и назвала
цифру.

— Сколько?
Восемьдесят шесть рублей? С ума
сошли! За триста граммов-то?

— Не триста, а
девятьсот. Смотрите на весы. —
Продавец даже нажала на весы
кончиком пальца. Стрелки
колыхнулись.

Но старуха
завертела головой туда-сюда.

— Где у вас
контрольные весы? Давай рыбку-то,
давай. Так, где же контрольные весы?
Знаем мы ваши… Пожалуй, магнитик
прилепила, вот и тянут. — Она гневно
трясла головой и угрожающе стучала
клюкой.

Почему
продавщица растерялась, никто
понять не мог. Пожилая уже. С опытом
богатейшим. Но она подала рыбу и не
успела взять денег. Старуха
направилась вроде бы к
контрольным… Все видели — туда шла.
А куда и когда исчезла, не заметили.

— Как же ты
обмишурилась? — с насмешкой
спросила соседка, торговавшая
колбасой и копченостями.

— Наваждение
какое-то, — пробормотала та. —
Расшумелась, раскричалась. Давно у
меня такого не было.

Серенькая
сумка уже тяжело оттягивала руку.
Из нее видны были булочки с маком с
коричневым глянцем да еще бутылка с
минеральной водой. "Будут сыты
мои детки, — бормотала старая
женщина. — Сегодня хороший улов,
надо признать".

Серая
фигурка вошла в автобус второго
маршрута. Там ей уступили место.
Кондуктор на нее даже не взглянул.

"Вот и
бабуля пришла. Нам поесть
принесла", — и два
парня-двойняшки, сорок лет на двоих,
подхватили из рук любимой бабушки
сумку. Вернувшись из рядов армии,
они почему-то не могли устроиться
на работу. Семь классов. Профессии
никакой. Бабушка семидесяти лет
была их единственной кормилицей. И
очень обожала своих внуков.
Отправляясь в магазин или на рынок,
она каждый раз обдумывала, как
полководец перед боем, план
действий, как наполнить снедью
сумку. Ведь на пенсию одну не
проживешь — ой, не проживешь.