У этой
гонки нет конца…

Елена ГУЩИНА,
журналист

Читатели в
своих письмах часто спрашивают,
почему торговцев наркотиками не
арестовывают, если их адреса
известны наперечет и милиция своих
подопечных знает каждого в лицо? А в
самом деле, заинтересовались мы,
почему так происходит, и решили
сами посмотреть, как работает отдел
по борьбе с незаконным оборотом
наркотиков городского управления
внутренних дел Иркутска.
Оперативники охотно взяли с собой в
рейд журналиста.

— Давно бы
так, — сказали они. — А то пишете
всякую ерунду вместо того, чтобы
правду рассказывать.

Ребята в
машине были молчаливы и
сосредоточенны. Еще пять минут
назад они пили чай с сухарями в
кабинете и хохотали над анекдотом,
который Лешка по своему
обыкновению рассказывал в лицах и с
акцентом. Но сейчас они были
серьезны, внимательно глядели по
сторонам на прохожих, на толпу у
остановки, на очередь возле
автолавки и обменивались короткими
репликами:

— Вон, у
киоска.

— Вижу.

— Тот, что
слева.

Я вгляделась:
обычные подростки, щелкают семечки,
разглядывают витрины.

— Как же вы их
отличаете? — взмолилась я.

— Я их
сердцем чую, — мрачно пошутил
Володя, старший в группе.

Бегунки — на
них сейчас охотилась группа
городского отдела по борьбе с
незаконным оборотом наркотиков —
действительно ничем не отличались
в толпе, но профессиональный взгляд
сразу фиксировал суетливые жесты,
характерную походку, ищущие глаза
охотника и жертвы одновременно.
Бегунки — это низшая каста
торговцев наркотиками. Как правило,
сами они колются и работают за дозу.
Ищут клиента, сводят с хозяином
товара, получают комиссионные
натурой. Брать их нет смысла — у них
и наркотиков с собой нет. Зато те,
кто с ними связаны, уже
представляют интерес. Но
подобраться к ним очень трудно.
Клиентура складывается постоянная,
любое новое лицо сразу заметят.

— Я пошел, —
Михаил выскользнул из машины,
бесшумно прикрыл дверцу и
растворился в толпе. Через секунду
он разговаривал с бегунками, и
сколько я ни силилась, не могла
определить, который из них
"наш": так же сутулился, те же
семечки, такие же настороженные
взгляды по сторонам. "Облом", —
мгновенно определил Володя, глядя
на возвращавшегося Михаила.

— Они пустые,
— подтвердил тот, — товар только
после обеда подвезут.

За час
объездили весь микрорайон,
проверили еще несколько адресов —
ноль. Наконец, один бегунок повел
"клиента" к своему поставщику.
Им оказалась неопрятная бабка,
восседавшая на скамейке прямо
посреди школьного стадиона. Она
зорко смотрела по сторонам, готовая
при малейшей опасности выбросить
чек-дозу, завернутую в клочок
бумаги размером с ноготок. Опять
неудача. Оперативники действуют в
очень жестких рамках. Нарушишь
закон при задержании или
неправильно оформишь бумаги в суд —
вся работа насмарку. И преступника
отпустят, и шею намылят. Для того,
чтобы торговца можно было
арестовать, его нужно взять с
поличным, иначе его придется
обвинить в хранении, а это уже
совсем другая статья, ею никого не
напугаешь. Покупатели от показаний
отказываются — дураков нет себя
закапывать. А как факт продажи
установить, если она с глазу на глаз
происходит, мгновенно и без
свидетелей? У той старухи на
стадионе при себе был всего один
чек. Скажет, что нашла, и не
придерешься. Поэтому брать ее было
бессмысленно.

Поехали
дальше, в конец города. Там повезло.
Бегунок повел нашего человека на
квартиру. Через некоторое время мы
его подобрали в условленном месте,
уже с покупкой. Не буду описывать,
как проникли в квартиру. Это целое
искусство: чтобы и закон не
нарушить, и не дать уничтожить
улики — без них все пропало,
придется все начинать сначала. Так
и сейчас: несмотря на
стремительность, еле успели — чеки
ребятам пришлось вылавливать прямо
из унитаза.

А дальше
пошла знакомая песня — честное
лицо, большие глаза: "Не храним,
не торгуем, для себя держим, сами
колемся!" Володя даже время на
разговоры тратить не стал, ребята
разделились — кто вновь прибывших
клиентов притормаживал, аккуратно
в кучку сгонял, кто на видеокамеру
показания записывал.

Квартира
была чистая, добротно обставленная.
Толстая беременная кошка спала на
японском телевизоре, мерно тикали
огромные настенные часы. Обе
хозяйки были дома: мать и старшая
дочь Оля. Выглядели они на один
возраст, только мать была
розовощекой и пышущей здоровьем
бабенкой, а Оля зябко куталась в
халат, прикрывая сыпь на землистой
коже. Она действительно кололась и
была законченной наркоманкой.

Но главным
действующим лицом была, конечно,
мать, Наталья. Тут же возле
крутились девчонки-двойняшки лет
двенадцати, а младший Колька еще из
школы не пришел. В том, что торговля
шла бойко, сомневаться не
приходилось: человек пять пришли за
дозами, пока шел обыск, еще столько
же постучались в окно —
оказывается, хозяйка тут же, через
форточку, торговала самопальной
водкой. Почуяв облаву, ходоки
быстро исчезали из-под окна. В
стенке, набитой шмотками, но без
единой книги, нашли альбом с
фотографиями. Володя хмыкнул,
рассматривая его: семейное фото на
память в компании с местным
уголовным авторитетом. В кармане
халата записка: "Тофику за товар
1456 рублей". Похожую бухгалтерию,
но уже с адресами и телефонами
нашли в настенных часах. Там же
лежали чьи-то трудовые книжки и
паспорта: видимо, клиенты в залог
оставляли, но так и не выкупили.
Следователь четко, вслух — для
понятых и видеосъемки —
перечисляет номера меченых купюр,
на которые оперативник покупал чек.
Напоследок пустили собаку. Шустрая
спаниэлька черным шариком
прокатилась по всем углам,
всплескивая ушами и дрожа от
возбуждения. Все чисто. Стали
собираться. Задержать пришлось Олю,
которая всю вину взяла на себя.
Мать, разумеется, вышла сухой из
воды. Ребята опасались, что
задержанной еще восемнадцати нет,
тогда бы опять впустую сработали: у
несовершеннолетних по таким
статьям ответственность
практически нулевая. Но оказалось,
что Оля уже судима и только месяц
назад освободилась из заключения. С
такой биографией суд
либеральничать не станет, и новый
срок за торговлю наркотиками ей
обеспечен.

Больше всего
в этой истории поражает мать
семейства. Старшую дочь она
практически потеряла — медики
говорят, что такие наркоманы живут
четыре-пять лет. На этой трагедии
мать делает деньги на глазах
остальных детей, каждым прожитым
днем подталкивая их в эту же
пропасть. Главная виновница
по-прежнему остается недосягаемой
для закона. Но для нее страшная кара
впереди, когда она потеряет всех
своих детей, одного за другим…

Комментарий
профессионала:

— Сегодня
практически каждый день
возбуждается дело по факту
торговли наркотиками, —
рассказывает Эдуард Винников,
начальник межрайонного
следственного отдела УВД. — В поле
зрения и в пределах досягаемости
находятся бегунки и мелкие
сбытчики, их постоянные поставщики.
Наша задача — добраться до третьего
уровня, до оптовиков. Задержанные
льют крокодиловы слезы, объясняют,
что детей кормить нечем. Цинизм, не
имеющий никаких оправданий:
травить чужих детей, чтобы
прокормить своих собственных.
Обычный пример: задерживаем
женщину, та плачет, что только ради
ребенка в грех впала. Проверяем —
малыш брошен ею в роддоме, и прав
материнских ее лишили, потому что
это уже не первый ребенок, которого
она оставила сиротой.

Иллюзия, что эту беду
можно остановить силами милиции.
Единственное, что мы можем, —
изменить ситуацию, когда наркотик
можно купить буквально на каждом
углу. Это мы обязаны.

Прибыль этого
бизнеса такова, что наркоторговцы
не остановятся ни перед чем: они
будут подкупать кого смогут и
пытаться уничтожить тех, кто взяток
не берет. Да и технически выявлять
такие преступления очень сложно.
Сам наркотик занимает очень мало
места. К примеру, достаточно одного
чемодана героина, чтобы снабдить
целый город. Чтобы его обнаружить,
нужен тотальный обыск. А если зелье
спрятали в фуре с остро пахнущими
продуктами, и собака запах не берет,
а этих большегрузных автомобилей
поток? Чтобы решить проблему
наркомании, нужны меры по
профилактике, чтобы не вовлекались
в это болото остальные. Агитации
против наркомании у нас
практически нет. А надо на каждом
троллейбусе написать, прямо вдоль
борта: "Наркотики — это
смерть!" Мы бы нашли и спонсоров,
и художников, готовых разукрасить
весь муниципальный транспорт. Я
пока не вижу того единого центра,
который бы занимался этой
проблемой в комплексе и объединял
людей, работающих над этой
проблемой. Мы ловим наркоманов,
медики по мере своих возможностей
пытаются лечить их — а нужен единый
центр, который бы явление изучал,
вырабатывал тактику и стратегию
борьбы и все наши усилия сводил
воедино.