Сиять
ли сибирскому фарфору?

Татьяна
КОВАЛЬСКАЯ, "Восточно-Сибирская
правда"

Передо мной —
сводка работы фарфоровых заводов
Российской Федерации. В 2000 году по
сравнению с предшествующим все
предприятия увеличили
производство на 10, а некоторые на 20
и более процентов. Самые маленькие
объемы — 46 тыс. рублей без НДС за
март текущего года — по строке ОАО
"Хайтинский фарфоровый завод".
Рядом, в графе "1999 год", вообще
пусто, ноль.

Директор
Виктор Николаевич Тирских бросает
напористо и твердо.

— Упущено
время. Но мы нашли путь, разработали
сетевой график запуска цехов и не
отступаем от него. Цеха один за
другим начинают действовать.
Готовы к выпуску первые партии
изделий. Два года — простои, поиски,
неудачи, но теперь, спасибо
губернатору и светлым умам в
комитете по управлению
госимуществом, мы выкарабкиваемся.
И вот увидите, мы вползем, мы войдем
в рынок, хотя и трудно это. Нас еще
помнят, не забыли. Есть заказы. Ждут
учреждения соцзащиты. Мы вернем
заводу былой авторитет.

Идем по цехам
с главным инженером завода
Валентиной Савельевой. Гудят
машины, склонились над
полуавтоматами формовщики. Тут и
там чистят, надраивают, настраивают
оборудование. В "люльках"
покачиваясь, катятся по подвесной
дороге сырые изделия —
подготовленные к обжигу стаканы,
кружки, тарелки. Как будто и не было
многомесячного бездействия,
холодного безмолвия корпусов.

Подхожу к
бригаде молодых женщин, знакомимся
— Аня, Надя, Валентина, Ольга. Чем
заняты? Доводят до ума поточную
линию и свои рабочие места; третью
неделю вычищают все уголки. Фарфор
— он любит чистоту идеальную, чтоб
ни пылинки. Соскучились по работе?
Еще бы! Чуть ли не три года в
бессрочном отпуске. Чем жили?
Огородами, подсобным хозяйством,
таежными дарами. Родители? Да они же
в Хайту после школы из деревень
приехали, в профучилище при заводе
специальность получили. Конечно,
когда директор аванс выдал, надежда
появилась, что жизнь наладится…

Хайтинскому
фарфору год назад исполнилось 130
лет. Не до праздника было. Но здесь
свято хранят память о первом
хозяине и основателе дела Иване
Перевалове. Купец оценил богатые
возможности глин Голубичной горы,
создавал производство со вкусом и
азартом, со смекалкой и широтой,
предприимчиво и толково, привлекая
мастеров издалека. И выставлял
изделия на выставках в России, где
знатоки поражались и восхищались:
белизной и тонкостью сервизы из
хайтинского фарфора ничуть не
уступали европейским и
превосходили известные российские
фирмы. Эти переваловские изделия и
сегодня хранят стерильную белизну
и прохладу в заводском музее.
Удивительный, царственный материал
получается из хитроумной смеси
глины (да не всякой!), кварцевого
порошка, полевого шпата и кое-каких
добавок. Одна слово — фарфор!

Фирменный
знак — белый соболь — появился на
хайтинской посуде уже после
Великой Отечественной войны и
широко известен в Сибири. Работали
здесь и талантливые художники, и
изобретатели уникальных сервизов в
единственном авторском исполнении
для фестивалей, конкурсов и
выставок. Но главный потребитель
спрашивал ходовую, недорогую
продукцию. И недостатка в ней на
заводе не бывало. А потом…

Потом
случилось то, что случилось со
многими предприятиями в период
приватизации, перехода к рынку,
перестройки экономических
отношений в России. С позиций
сегодняшнего дня всю эпопею
последнего пятилетия можно
выразить одной цитатой: "Когда
кипит морская гладь, корабль в
плачевном состоянии".

Виктор
Николаевич по этому поводу скупо
обронил:

— Коллектив
меня не понял.

В трех словах
— трагедия и трехлетнее
отступление. Не приняв единственно
верного решения директора Тирских,
коллеги и рабочие через три года
признали свою неправоту и вернули
своего директора из "внутренней
эмиграции", из добровольной его
ссылки в частное
предпринимательство (жить-то надо,
семью кормить, детей учить).

— А ведь
тогда, в девяносто пятом, если бы
сделали, как я предлагал, не было бы
того, что имеем нынче, — с горечью
говорит Тирских. — Сократить
рабочих, уменьшить объемы,
предоплату ввести — вот что было
необходимо. Не захотели…

Про себя
договариваю: не было бы, наверное, и
инфаркта тоже. Виктор Николаевич
завод, как самого себя знает,
понимает, чувствует. После
института-политеха здесь работает,
все ступеньки прошел. Завод болел —
и он тоже. Когда из больницы вышел и
себя из болезни вытянул, решил: надо
и фарфоровое производство
вытягивать, ставить на ноги. Там же
полный паралич. А он знает, что надо
делать, и в первую очередь — искать
инвесторов. Если бы тогда…

Взялся за
гуж, но долго были пробуксовки. То
есть один-то шаг приносил
результат, маленькую фирму создали
и добывали глину на Трошковском
месторождении, на малой печи посуду
"выпекали" да глину продавали
фарфоровым заводам во все концы
страны. Цель была — капитал
накопить, чтобы цеха оживить. Кому
только ни предлагали стать
инвесторами, каких только
бизнес-планов ни составляли!

И только
через год, пройдя сквозь строй
экономических рогаток, встретили
понимание, поддержку. Выход нашли
почти сказочный по сути своей.
Можно сказать, беспрецедентный.
Создали новое ОАО "Сибирский
фарфор" путем благотворительной
передачи основных фондов ХФЗ
областной администрации, то есть
фонду имущества. Все 60 млн. руб.
долга остались на старом
Хайтинском фарфоровом заводе,
вместе с водозабором,
электроснабжением и
жилищно-коммунальным хозяйством. А
цеха и контора вошли в
новорожденное предприятие
"Сибирский фарфор" с нулевым
долгом и чистым расчетным счетом.
Агентное управление осуществляет
Восточно-Сибирская
финансово-промышленная группа, в
успехе дела заинтересован ее
руководитель Юрий Симак. Совет
директоров возглавил председатель
В. Семенов, в него вошли сотрудники
областного комитета по управлению
имуществом, представители
областной администрации, мэр
Усольского района. Финансовый
директор — из Иркутска отслеживает
все финансовые потоки. Тирских
назначен и.о. директора.
Существенную поддержку заводу
оказал депутат областного
Законодательного собрания,
директор СХАО "Белореченское"
Гавриил Франтенко. С его помощью
удалось убедить губернатора Бориса
Говорина поверить коллективу и
дать шанс на возрождение
производства.

На
"раскрутку" губернатор Б.
Говорин выделил 9 млн. рублей.

— Надо бы
вдвое больше, — говорит Тирских. —
Оборотных средств не хватает. Еще
хорошо, что исхитрились на ООО
"НХП Сибири" три миллиона
накопить и в завод вложить.
(Народно-художественные промыслы
Сибири — это та маленькая фирма,
которая сырьем торгует).

И вот
человек, которому врачи запретили
вообще работать, руководит
организациями: на Хайтинском
фарфоровом заводе, должнике и
банкроте — он директор, на ООО
"НХП Сибири" — тоже, на ОАО
"Сибирский фарфор" — исполняет
обязанности директора. И люди верят
— вытянет он завод. Ведь поставили
первую печь на розжиг в апреле,
получили первую продукцию —
тарелки — в июне (розжиг по
технологии сорок пять дней длится).
Значит быть и фарфоровой чашке!
Крутиться барабанам, мять массу
мялкам, обжигать сырые
"черепки", глазировать,
обрабатывать. Узоры наводить —
жить, заводу жить!

И вот уже
снова звучит заводской гудок! Как
прежде, в семь и восемь, в
двенадцать и в семнадцать. Слышат
его в поселке Михайловка, в селе
Хайта. И жители поворачивают головы
в сторону завода, над трубами
которого вновь курится дымок. И,
надо полагать, что для людей он — и
сладок, и приятен…