Мы не
так бесправны, как нам кажется…

Судя по редакционной почте,
две проблемы особенно злободневны
для наших читателей, когда заходит
речь об охране их здоровья.
Во-первых, доступность
качественного лечения, и, во-вторых,
права человека, вынужденного
обращаться к врачу. Было бы легче с
деньгами, питающими практическую
медицину, такие вопросы не
оказывались бы столь болезненными.
Но когда бюджет хронически
недодает здравоохранению, а
средств, поступающих от
обязательного медицинского
страхования на все про все не
хватает, любой из нас, становясь
пациентом, начинает ощущать на себе
гнет нищеты. Обстоятельство, явно
идущее вразрез с гарантированным
Конституцией каждому из нас правом
на охрану здоровья. О возможности
преодоления существующего
противоречия беседует
корреспондент
"Восточно-Сибирской правды"
Элла КЛИМОВА с исполнительным
директором территориального фонда
обязательного медицинского
страхования Сергеем Шойко.

—
Страховая медицина не может сама по
себе изжить существующие
материальные трудности нашего
здравоохранения. Насколько сегодня
бюджетные средства соответствуют
потребностям лечебных учреждений
Приангарья?

— К
сожалению, на многих территориях
нашего региона сложилось мнение,
будто 3,6 процента, отчисляемые от
фонда зарплаты на страховую
медицину предприятиями области,
можно "растянуть" буквально на
все. Сегодня именно в силу такого
заблуждения не отдает
муниципальному здравоохранению
ничего администрация Усть-Кута;
ничего не проплачивают Черемхово и
Нижнеудинский район. Это значит,
что на страховые взносы работающих
лечатся инвалиды, пенсионеры, дети.
То есть та категория населения,
отвечать за здоровье которой
обязано государство, а не страховые
компании.

—
Объективно такая проблема, конечно,
существует. Но давайте посмотрим на
нее глазами пациента: оказываясь в
стационаре или в поликлинике, он
чувствует себя совершенно
бесправным. Ему предлагается в
категорической форме принести с
собою фактически все, вплоть до
бинтов и ваты. И это "все" он
покупает за свои деньги!

— Речь о
бесправии пациента вообще не
должна идти. Потому что существует
строго определенная гарантия
медицинской помощи, объем которой
просто положен каждому гражданину.
В нашем случае — жителю Приангарья.
Беда в том, что об этом объеме мало
кто пока знает. На видных местах в
больницах, действительно, висят
информации о том, что нужно взять
человеку, приходящему в стационар.
Но вот полную информацию — о том,
что конкретно пациенту
гарантированно бесплатно, на что
отпущены деньги, то ли от страховки,
то ли из бюджета — такую информацию
увидишь не везде. Между тем это
прямая обязанность страховых
компаний — заботиться и о том, чтобы
такая информация была! И вместе с
областным комитетом
здравоохранения мы будем сейчас
добиваться того, чтобы каждый
больной был полностью информирован
о том, что он может получить
бесплатно, а за что вынужден
платить.

— Может
быть, такая открытость не очень
выгодна самому лечебному
учреждению? Ведь попросить у
пациента все и сразу как-то легче,
чем что-то обсчитывать…

— Ничего
обсчитывать не нужно. Существуют
стандарты лечения того или иного
заболевания и уже обсчитанная их
стоимость. Прежде всего защита прав
застрахованных — святая
обязанность страховых компаний.
Проблемы начинаются тогда, когда
реальные расходы на лечение
выходят за рамки, установленные
госгарантией. Вот вам пример:
приказом Минздрава предусмотрен
перечень лекарств только
отечественного производства.
Импортные — дороже. И когда врач
выписывает именно импортные,
платить за них приходится из своего
кармана.

— Но ведь
часто случается так, что
отечественных лекарств в больнице
нет и приходится их покупать в
аптеке.

— Но в таком
случае просто нужно сохранять
аптечные чеки и предъявлять счет
страховой компании. Эти расходы
пациенту обязаны возмещать. Потому
что потраченную пациентом сумму
страховая компания снимает с
финансирования больницы. Вот если
расход выходит за рамки отмеренной
государственной гарантией
стоимости лечения, эту разницу уже
приходится человеку,
действительно, возмещать из своего
кармана.

— Скорее
всего тариф, то есть стоимость
одного койко-дня в наших
стационарах, не так уж и велик, и
средств, отпускаемых на реализацию
госгарантии в лечении, явно
недостаточно?

— Конечно,
хотелось бы, чтобы такой тариф был
выше. Но ведь он зависит от
собираемых нами средств. От
реальных наших возможностей. Вот в
минувшем году стоимость койко-дня
планировалась на уровне 98 рублей.
Мы смогли увеличить ее к началу
нынешнего года на 10 рублей. Нынче
тариф стал еще больше — 146 рублей.
Собранные средства нам позволили
такую "роскошь". Кстати,
себестоимость койко-дня в
Красноярске или в Кемерове
примерно на таком же уровне.

— Но как
соотносятся все эти расчеты и вся
эта достигнутая "роскошь" с
интересами пациентов?

— Да очень
просто: мы смогли увеличить
финансирование статей, идущих на
покупку лекарств в больницах,
улучшить питание пациентов в
стационарах. До идеала, конечно,
далеко. Но, согласитесь, каждый
добавленный и обсчитанный
государственной гарантией рубль
уменьшает личные расходы больного
на лечение. Однако рубли приходится
считать и контролировать их расход.
Не буду сейчас называть лечебное
учреждение, но вот с чем при его
проверке мы столкнулись: от
пациентов при госпитализации
требовали все, действительно,
вплоть до ваты и марли. Когда же мы
спросили главного врача этого
учреждения, где же деньги, на
которые вы должны были закупить те
материалы, которые требуете от
больных, вразумительного ответа не
получили. Не ответил главврач и на
вопрос, на что ушли страховые
деньги. Проверка этого лечебного
учреждения еще не закончена, но мое
мнение такое, что нужно в данном
конкретном случае привлекать к
ревизии другие органы. Бороться с
таким злом будем очень жестко.

— В
редакционной почте немало жалоб и
на то, что за очень многое
приходится платить. От имени наших
читателей хочется задать вопрос: в
ближайшее время платных услуг не
станет меньше?

— Существует
достаточно широкий спектр
медицинских услуг, предоставляемых
согласно госгарантии пациенту
бесплатно. Скажу больше: областная
согласительная комиссия, в состав
которой входят и комитет
здравоохранения, и территориальный
фонд, и страховые компании, и
главврачи ведущих лечебных
учреждений, просчитала и
проанализировала наши возможности
и пришла к выводу, что целый ряд
дорогостоящих лечебных
манипуляций, связанных с высокими
современными технологиями, можно
включить в список бесплатной
медицинской помощи. Как пример могу
привести вам эндоскопические
операции. Они теперь
"проходят" по ОМС. Если где-то у
нас до сих пор включают их в
перечень услуг платных, то это
явное нарушение. Когда мы с вами
говорили о том, что информация о
возможностях и правах пациента
должна быть доступной и прозрачной,
я имел в виду и знание больными
увеличившего списка бесплатных
услуг.

— Мы
говорим о контроле за
расходованием каждой копейки.
Пациент в таком контроле
заинтересован сам, и он, как я
поняла, должен отстаивать свое
право знать, какие расходы по его
лечению должно взять на себя
общество. Но сам территориальный
фонд обязательного медицинского
страхования, из рук которого
получают страховые компании
деньги, он-то как может
контролировать, куда они уходят?
Какова истинная стоимость
оказываемой медицинской услуги?

— Мы решили,
что проверять будем не только
страховые компании, но и лечебные
учреждения. Причем комплексно. К
примеру, у нас нет специалистов по
ценам, а в комитете цен не в полном
объеме знают программу медицинской
государственной гарантии. Теперь
будем действовать сообща. Кроме
того, в штат Иркутского филиала
территориального фонда ОМС ввели
квалифицированных ревизоров. Ну и
совместно с комитетом
здравоохранения области будем
добиваться того, чтобы на каждой
территории нашей области
определялись приоритеты
муниципальной службы здоровья.
Сегодня совершенно очевидна
необходимость укрепления
вертикали в руководстве
здравоохранением. И без
принципиального контроля тут не
обойтись.

— На
заседании общественного совета по
здравоохранению при губернаторе
области вы сказали, что появилась
необходимость изменить сам принцип
обсчета финансовых средств,
питающих практическую медицину. И
специалисты территориального
фонда ОМС отправятся в Кемерово,
где новшество уже реализуется на
практике. Это что — другие веяния?
Не внесут ли они неразбериху в и без
того достаточно запутанные
расчеты-пересчеты? Сейчас-то
система финансирования как-то
устоялась, стоит ли менять ее и
снова экспериментировать?

— Сейчас
проплата больницам идет за
пролеченных больных. Сейчас, если
можно так выразиться, койка
"кормит" больницу. Что же
получается: госпитализируются люди
даже и без особых показаний на
пребывание в стационаре, лишь бы
койка "крутилась". Вы знаете,
какое у нас сейчас соотношение
стационарных и амбулаторных
больных? Я вам скажу: 73 процента —
это больные стационара, и только 21 —
пациенты поликлиник. Разве это
нормально? А все потому, что в
основе расчетов — больничная койка.
В Кемерове предложили иной подход.
Просчитывается муниципальный
заказ на медицинскую помощь. На
основании статистических отчетов,
скажем, за минувший год, это сделать
несложно. Именно под такой заказ
выдаются необходимые средства.
Страховые компании заключают
договоры только с теми лечебными
учреждениями, которые попали в
муниципальный заказ. А дальше уж
воля и разумение самих главных
врачей: как лучше организовать
работу своих больниц, чтобы койки
не просто "крутились", но чтобы
госпитализация пациентов четко
соответствовала состоянию их
здоровья. То есть была бы
обоснованной. Кстати, в Красноярске
уже полгода практикуют именно
такой метод расчета с больницами, и
он не вызывает возражений. То есть
больничная койка не должна
"крутиться" вхолостую. Только
с полной отдачей! Да, пока
государственная гарантия
медицинской помощи не очень щедра.
Но в наших силах каждый отпущенный
здравоохранению рубль заставить
работать на пациента и сделать его
"прозрачным" для больного.