"И
расспросите о путях древних"
(размышления о
русских победах)

ВАДИМ,
архиепископ Иркутский и Ангарский

Лик мира сего
меняется ныне стремительно. Я
сказал бы даже, что некоторая
судорога искажает общественное
лицо современности. Не является ли
это предсмертной агонией — ведает
один Господь, но несомненные знаки
духовных болезней можем определить
и мы, грешные. Особенно страдают
слабейшие — дети и старики.
Вглядимся в лица отцов наших!
Сегодня, на исходе второго
тысячелетия, растерянные,
озадаченные, бескровные от
вынужденного бесконечного поста,
печальные лики горькой русской
старости. И дело даже не в том, что
их многожды пересчитанной
сиротской пенсии хватает лишь на
хлеб и воду, и даже не в униженности
их существования, и ее можно
вынести ради высоком мысли. Мысль о
бесплодно прожитой жизни — вот что
омрачает безыскусные глубины их
неспокойных взоров. Для того ли они
воевали, разгребали послевоенную
разруху, строили, растили детей,
обучали их в институтах… Неужели
не завоевали, не заслужили, не
заработали!? Победоносцы наши!
Именинники всех грядущих
празднеств, с такой бескорыстной
самоотверженностью созидавшие их.
Позор наш и, как следствие, будущие
наши трагедии. Духовный организм
народа един. Страдает старость,
гибнут самые близкие ей по духу —
дети. Потому, что старейшины
всякого рода и народа — это
бесценный запас духовного опыта.
Старость памятлива, очищенный взор
ее становится вещим. Она всему
сущему знает истинную цену. Она
скорее уловит опасность во всех
соблазнах, точнее присоветует,
надежнее сбережет. От того враги
всякого народа начинали его
уничтожение со старейшины.
Вспомним фашизм, этот кичливо
объявленный тысячелетний рейх. Они
начинали с уничтожения своих
стариков и не продержались полтора
десятилетия. Не уподобимся им!
Обесценить старость — это не
воспитать на должном уровне ее
внуков, отдать их духовной, равно
как и физической, смерти. Самый
страшный и ярким пример тому —
детская наркомания. Странно и
горестно объяснять эти непреложные
азы в России, где веками слово
старейшины рода было непререкаемым
и благоговение к старости входило в
основы национальной педагогики.
"Так говорит Господь:
остановитесь на путях ваших и
рассмотрите, расспросите о путях
древних, где добрый путь, и идите по
нему и найдете покой душам вашим"
(Иер. 6.16). Пора бы нам остановиться и
поразмышлять о причинах трагедии
нашего времени. Где лежат ее корни?
Откуда грозит гибель? За что
Господь попустил испытание?
Особенно перед такой заметной
вехой в путях русского народа, как
победа в Великой Отечественной
войне.

*
* *

Пятидесятипятилетие
Великой Победы пришлось на
Радоницу — день светлых весенних
поминок, когда все живущие на земле
соединяются со всеми лежащими в ее
недрах в радости Христова
Воскресения — Христовой Победы. Из
этой Победы над царством зла
истекают и все истинные победы
этого мира, и наши русские… А уж
победоносностью нас Господь не
обделил. Защищаться, осваивать,
отвоевывать искони принадлежащие
нам пространства славяне умели
всегда. Еще в 644 году по Рождестве
Христовом арабский историк Табари
восточной вязью вывел в древних
своих манустриптах: "Русы — враги
всему миру, и воевать с ними никто
не умеет". Через полтора
тысячелетия умирающий Александр III
напутствовал своего наследника,
последнего царя России, словами:
"Помни, что у России друзей
нет". Как видите, прошедшие века
мало что изменили в отношении к
русским. Но что вложил Господь в
духовное тело славянорусского
царства, что оно не было завоевано
множеством враждебных ей сил, не
распалось в постоянных своих
нестроениях, а жило славно и
победоносно, удивляет и страшит
своих врагов. Лишь в нем возникла
сильная и великая Русь, и ей —
драгоценному киоту святых образов
Спасителя и Богородицы —
промыслительно предназначено
хранить их до Второго пришествия.
"… У русских невозможно отделять
понятие Церкви от понятия
Отечества", — холодно заметил в
конце XIX века один из недружелюбных
исследователей России Леруа Болье.
Он был прав. Мудрый недруг точнее
всего примечает сильные
особенности противника. Потому что
они больнее бьют. В полном слиянии
Церкви и Отечества все наши победы.
Этот священный союз и воспитал в
народе русском тот могучий дух,
которого так боялись чужеземцы.
"Восстанем за веру правую, — вот
что издревле вдохновляло русское
воинство, — неприятель
многочисленнее, а нас мало, но не
убойтесь: бог не в силе, а в
правде". С этим одержал победу
над шведами Александр Невский.
"Вот оружие нетленное, — сказал
преподобный Сергий Радонежский,
вручая русским ратникам святой
крест, — да служит он вам вместо
шлемов". В темные времена смуты
народ собрался на очищение земли от
поляков вокруг святителя
великомученика Гермогена. "Для
Бога положите крепкий совет между
себя, пошлите и в Новгород и на
Вологду, и в Нижний нашу грамотку,
чтобы всем было ведано всею землею
обще стати за православную
христьянскую веру" —
передавалось из уст в уста и из
грамотки в грамотку переписывались
его послания. Достопамятный 1812 год
воистину показал, что "с нами
Бог". "Содеянное храбрым
воинством нашим, — возвещал
манифест государя в конце войны, —
превыше сил человеческих! Спасение
России от врагов есть явно
излиянная на нас благодать Божья.
Да познаем в великом деле сем
Промысел Божий, повергнемся перед
Святым Его Престолом…" Думается,
что не грех, и кстати, на Радоницу, в
55-ю годовщину Великой
Отечественной, порадоваться всем
русским победам. Потому что победа
над фашизмом есть органичное и
естественное продолжение
судьбоносного списка
отечественных подвигов. Об этом не
любили говорить в советские
времена, но мы-то помним, что
составляло истинную славу России!

Как это ни
скорбно признавать, однако Великая
Отечественная война явилась
следствием отступления россиян от
Бога, от искони чтимой
нравственности, и была предсказана
нашими прозорливыми старцами,
подвижниками благочестия еще
задолго до революции, когда были
уже явлены знаки чудовищного
надругательства над верой и
нравственностью народа.
Губительные ветры революции уже
достаточно отравили тогда молодые
цветущие силы России, и сама она не
стала неожиданностью. Ее призывали
и готовили. Но еще преподобный
Серафим Саровский, как и многие
другие провидцы, говорил о страшной
войне, которую Господь пошлет
России для ее очищения от греха
революции. Война явилась
попущением для обращения народа в
Православие, дабы одумались и
остановились в путях своих русские
люди, вспомнив о Боге. Чрезвычайно
интересно свидетельство одного из
псково-печерских схимников,
которому трижды было видение о том,
как Божья Матерь вначале со
святыми, потом одна молила
Спасителя о помиловании России. На
что Он ответил, что запустение в
России велико, но ради любви Твоей к
ней я не оставлю ее.

"Братья и
сестры", — так обратился в своей
первой речи войны Иосиф Сталин к
народу. Впервые за долгие
мучительные десятилетия в самом
глаголе с холодных
правительственных трибун
пролилась на россиян Божья милость.
И образцами правды, путеводителями
были названы не герои огненной
революции, а Суворов, Кутузов, Минин
и Пожарский. Перед лицом
смертельной опасности душа
отметает все свои человеческие
умозрения, страсти и расчеты и в
собственных глубинах обретает
точный и нужный Божий глагол.

Язык Великой
Отечественной резко отличен от
суетного многословия
революционных призывов. Он
напряженно упруг, конкретен и
сурово спокоен. В нем присутствие
высшей силы. Когда говорят о вкладе
верующих в последней войне, то
только и называют, что танковую
колонну и эскадрилью, отправленные
на пожертвования Московской
патриархии на фронт. Как будто речь
идет о небольшой общине или
отделенной от государства секте.
Вся Россия была, есть и будет
православным государством, а
русский человек, по свидетельству
того же вышеупомянутого
иностранного обозревателя Леруа
Болье, "носит крест в сердце
своем…" Он говорит, что "между
Евангелием и русскою душою есть
какое-то внутреннее родство, в силу
которого трудно бывает решить, что
идет у русского человека от
знакомства его с Православною
верою и что прямо от его души". И
пусть до поры у него отшибает
память, но приходит время, и
мановением Божьего ока он вспомнит
все, обретет силу, ясное зрение и
твердую руку. Кто считал их тогда,
бесчисленные, как песок морской,
православноверующие души? И
движение каждой из них и было
вкладом в дело русской победы.
Начнем с того, что земля держится,
по слову Достоевского, молитвами
праведников. Соловки, Сибирь,
Казахстан, русский Север были тогда
краями мучеников, ссыльными
землями. Мощный костяк Православия
— черноризцы и священники,
епископат и миряне, старчество и
крестьянство — трудники советской
каторги. Их мученическая кровь и
жаркая молитва взывала к Небу о
спасении Отечества. С
чудодейственным заступничеством
Божией Матери тесно связана победа
России в этой войне. Мало кто знает,
что перед битвой за Москву город
был обнесен маршалом Жуковым на
самолете Казанской иконой Божией
Матери. Сталинградская битва
началась с молебствия этой иконе.
Она стояла на правом берегу Волги.
Киев был освобожден 22 октября в
день празднования иконы. Чудо с
этой иконой произошло при штурме
Кенигсберга в 1944 году, когда при
яростном сопротивлении противника
выдохлись силы русских войск и их
отступление казалось неизбежным.
Тогда привезли икону со
священниками. Был отслужен молебен.
Солдат окропили водой. Священники
подняли икону и пошли под шквалом
смертоносного огня вперед.
Вражеский город был взят. Перед
штурмом Берлина немцы увидели в
небе явление "Мадонны", как
зовут они ее. Многие пали на колени,
но было ясно, что она не с ними.
Бесчисленны свидетельства
обращения после такой явной
милости к России Божией Матери
русского воинства и народа к Богу. А
беспримерное, жертвенное
подвижничество в годину войны
русской православной женщины!? Тех
платочков, которыми, как говаривал
патриарх Тихон, спасается Россия. И
спасалась, обустраивалась, и жила
тыловая и фронтовая военная
держава непомерными трудами и
ночными слезными молитвами
"платочечной" своей половины.
Это она, русская труженица,
воительница, кормилица,
чудотворила, стойко и страшно
спасая Отечество. Любовию,
верностью, пламенем святой молитвы.
Должно заметить, что Господь не
оставлял и тылы без попечения.
Старчество — вершина православной
духовности, знак величайшей Божией
милости, которое, как говорят
миряне, выплакивает, — обильно
окормляло Россию в те годы.
Вспомним Божию птицу, как ее звали,
слепую старицу Матрону. Она
молитвенно парила над всем
Подмосковьем и Москвою, духовно
окормляя эти края. В Петербургской
Вырице усердно попечительствовал
схимник о. Серафим (Муравьев),
бывший духовник Александро-Невской
Лавры. Повторяя подвиг
преподобного Серафима Саровского,
1000 дней он молился на камне перед
его иконой о спасении России. Он и
врагов удивлял своим бесстрашием,
предсказуя им победу русского
оружия. День и ночь были открыты
двери для страждущих в келье старца
Лаврентия Черниговского. На
суровых берегах Игарки в
Красноярском краю молился ссыльный
о. Димитрий (Тяпочкин), высокой
жизни старец Серафим. Между
Ташкентом и Таймыром скитался
Божий изгнанник епископ Лука
(Войно-Ясенецкий), хирург, ученый,
старец. Всех их не перечислить. К
ним шли за советом и утешением.
Практически они и являлись
духовными кормчими Руси. Россия
вновь обретала веру, веру в истину…
Самым трудным, я бы сказал кровавым,
было обращение молодого, уже
воспитанного в безверии солдата
войны. Мужчина природно,
биологически не связан так тесно с
отцовством, как женщина с
материнством, и потому зачастую
стоит далее ее от Бога. Может быть,
поэтому воинской кровью он смывает
свое отступление. В моем архиве
сохранилась рукопись стихов
погибшего в 1944 году молодого
солдата. Эту рукопись вынул из
кармана шинели убитого после
тяжелейшего боя санинструктор. С
тех пор эти стихи многожды от руки
переписывались, дошли до памятного
советского "самиздата". И вот
впервые я предлагаю их к
публикации. Потому что считаю эти
безыскусные, простые строки
непреложным свидетельством
искреннего спасительного
обращения русской души к Богу. Это
стихотворение — капля, отражающая
состояние подавляющей части
русской сражающейся рати.

Стихотворение
солдата

Послушай,
Бог… еще ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя.
Ты знаешь… С детских лет всегда мне
говорили,
Что нет Тебя, и я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал
творений,
И вот сегодня ночью я смотрел
из кратера, что выбила граната,
на небо звездное, что было надо
мной.
Я понял вдруг, любуяся мерцаньем,
каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,
Но я Тебе скажу, и Ты меня поймешь,
Не странно ль, что среди
ужаснейшего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узрел
Тебя,
А кроме этого мне нечего сказать.
Вот только что я рад, что я Тебя
узнал.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно — Ты на нас
глядишь.
Сигнал! Ну что ж, я должен
отправляться.
Мне было хорошо с Тобой. Еще хочу
сказать,
Что, как Ты знаешь, битва будет злая,
И, может, ночью же к Тебе я
постучусь.
И вот хоть до сих пор я не был Твоим
другом,
Позволишь ли ты мне войти, когда
приду…
Но, кажется, я плачу… Боже мой.
Ты видишь, что со мной случилось то,
Что ныне я прозрел,
И вряд ли уж вернусь.
Прощай, мой Бог, иду.
Как странно, но теперь я смерти не
боюсь…
Александр
Зацепа, 1944 г.

После этого
страшного боя Александр
"постучался к Господу", его
молитвенное воздыхание спасло
перед самыми вратами ада душу
молодого солдата перед переходом в
вечность. Старца ли, матери ли,
возлюбленной православного
встречного, увидавшего юное
отрешенное лицо уходившего на
войну. И сколько случилось таких
предсмертных прозрений на всей
тогда ужасающей фронтовой
бескрайности. Конечно, все эти
свидетельства веры — живой пламень
обращения к своему Творцу, подвиги
и подвижничество всех племен и
народов, справленных тогда в единое
имя Россия, — искупительно
оправдали и очистили всю русскую
землю перед Господом. И Всевышний
смилостивился. В сентябре 4-го
Сталин принял троих уцелевших от
гонений митрополитов во главе с
местоблюстителем Сергием
(Старгородским), который через
четыре дня, 8 сентября, был избран
Поместным Собором Русской
Православной Церкви Патриархом. И
сразу стали открываться церкви,
молитвенные источники уже забили
от Божиих Престолов. Их было
открыто более двадцати тысяч.
Воскресли Троице-Сергиева Лавра и
Киево-Печерская. Вновь заработали
духовные академии и семинарии.
Знаменательно, что именно с конца
1943 года началось широкомасштабное
наступление Советской Армии. Сила
религиозного возрождения в России
в те годы была стремительна и
всеобъемлюща. Именно в войну
прекращается издание всех
антирелигиозных журналов и книг,
затухает атеистическая пропаганда.

Крошечная,
еще с оглядкой, заметка о приеме
Сталиным митрополитов стала
долгожданным сигналом для верующих
иркутян. Город жил напряженно, как
все города России, но и затаенно.
Все-таки это был город крепких
православных традиций, с
монастырями, церквами, общинами.
Всех не истребили, и живые тут же
стали действовать. Старица
Замащикова, бывшая насельница
Знаменского монастыря, с
благословения старого священника
о. Стефана пошла собирать подписи
для открытия церкви. Возвращались
из лагерей и ссылок священники,
начиная служить в холодных
полуразоренных храмах. К глубокому
сожалению, мало кто занимался
историей Иркутской епархии военной
поры, но те драгоценные явленные
нам ее крупицы хранят в себе
высокие имена. Так, о. Николай
Пономарев стал настоятелем
Крестовоздвиженской церкви. Он
оставил нам подробный архив ее
открытия. Вернулись из лагеря и
братья Георгиевские, мученики
православных гонений. Конечно, их
паству в основном составляли
женщины. В мае 1944 года раскрылись
для прихожан врата
Крестовоздвиженской церкви. В июне
1945-го начал службу у вновь
освященного алтаря
Михаило-Архангельского храма о. А.
Доброхотов. В том же 1945-м году стала
действующей церковь бывшего
Знаменского монастыря. Эти
благодатные источники стали
живоносными для множества иркутян.
Священник здесь встал рядом с
искалеченным войной солдатом,
старушка-мать вымаливала жизнь
сына, жена — мужа, старый монах —
России… Святая Церковь спасала
всех, с верою и любовью к ней
обращенных…

*
* *

Война
коснулась всех. И канонада
передовой, и голодные смерти
лагерей, и редкий тяжелый хлеб
фронтового детства, и кровавые
бинты госпиталей — единые
составные страшные ее знаки.
Потому-то горько и стыдно глядеть в
обездоленное, просветленное лицо
старшего поколения. Всеобщая вина
перед ним очевидна, очевидна вина и
государства. Стало традицией,
невзирая на объективность, во всем
ругать власть имущих. А думается,
было бы справедливым,
целесообразным и по-человечески
необходимым в добрых начинаниях
поддержать их и сказать слова
признательности. Отрадно, что на
фоне повального беспамятства,
общенациональной беспечности
вызывают признательность действия
губернской администрации, личное
участие, переживания и
заинтересованность в судьбе
ветеранов губернатора Б.А.
Говорина. Десятки наших уважаемых
фронтовиков получили квартиры,
сотни — машины, все ветераны войны и
труда — единовременное праздничное
пособие, оказывается бесплатная
медицинская помощь и многое-многое
другое. И это не кампанейский
наскок перед выборами, не широкий
жест перед публикой. Это мудрая и
серьезная позиция
государственника, которая сейчас
дорого стоит и чрезвычайно редка.
Это позиция государственной и
национальной власти, хорошо
понимающей, что основу любой
державы составляют ее старейшины,
чей духовный и жизненный опыт и
подвиг бесценны и незаменимы. Бог
вам в помощь!

Ветераны!
Фронтовики! Спасители Отечества!
Его устроители и созидатели! С
радостью Великой Победы вас! Да
ущедрит Господь Своею милостью вас,
а стойкости силы духа и мужества
вам не занимать. Да склонится пред
вашим подвигом благодарное будущее
России! Наша благоговейная память и
с теми, с кем сольемся мы сегодня на
Радоницу в молитвенной радости
Христова Воскресенья, со всеми
причастниками всех русских побед!
Они не погибли. Их имена алмазным
резцом вписаны в анналы России и
наших сердец.

Господь да
успокоит всех их в селениях
праведных!

Вечная всем
память!