Им
целый мир — чужбина

Статус беженцев и
вынужденных переселенцев в России
на сегодня имеют около 5,5 миллиона
человек. И это только официально.
Получить его не так-то просто.
Согласно установленному законом
порядку для этого нужно иметь
гражданство России и россиискую
прописку. Где ее взять беженцу —
никто не скажет. Государство ему в
этом помочь не может.

Судя по
статистическим данным, бум
миграции миновал. Это связано с тем,
что люди, которые когда-то уезжали
из России в союзные республики на
великие стройки века по заданию
партии, по большей части вернулись.
Если в первом квартале прошлого
года статус вынужденного
переселенца в иркутской ФМС
получили 203 человека, то за тот же
период этого года — 118. Всего же в
Иркутской области проживает 9290
беженцев и вынужденных
переселенцев. Реально их примерно
на 20 % больше. Большинство — около 70 %
— приехали из Узбекистана,
Таджикистана и Казахстана.

Это
официальная позиция. Но есть один
нюанс. В стране идет война. Хотя так
говорить не принято. Идет
антитеррористическая операция в
Чечне, которая, впрочем, ничем от
войны не отличается. Люди бегут
оттуда. Но с начала 2000 года ни один
бывший житель Чечни не получил в
Иркутске статус беженца. Они не
получают вообще никакого статуса.

Николай
Усманов, руководитель ФМС
Иркутской области:

— Мы были
готовы принять 500 человек из Чечни.
Был заключен договор с курортом
"Усолье" и четко определили:
если поедут люди по направлению, на
три месяца, мы обеспечиваем им
полную реабилитацию, включая
полноценное лечение и питание, и
расселяем их на курорте. Были
сделаны все расчеты. В случае
необходимости, по первому
требованию, пошло бы
финансирование из федерального
бюджета.

С начала
второго этапа операции в Чечне к
нам прибыло 89 человек. Все они у нас
зарегистрированы и находятся в
Иркутске. Данные о них мы отправили
в Москву. Однако статус вынужденных
переселенцев по закону мы им дать
не можем. Люди едут к нам
добровольно, как правило, к
родственникам. Это подтверждают
документы. Направлений у них нет,
значит, их никто не вынуждал пойти
на такой шаг. Так что они являются
временно проживающими, и ни
материальной помощи, ни статуса ВП
получить не могут. Финансирование
на них не предусмотрено. Вообще
предполагается, что они скоро
вернутся на родину. Например, с 10
мая уезжает 3 семьи. Нового притока
беженцев мы не ожидаем. В общем, все
процессы сейчас под контролем.

Федеральный
бюджет, конечно, не резиновый. Но
люди бегут не от хорошей жизни. И
денег нет не только на то, чтобы
вернуться, но и на то, чтобы хоть
как-то продержаться здесь. Да и куда
возвращаться? Их дома превращены в
руины, все разграблено, работы нет.
Кто виноват в том, что они не знали,
что нужно брать направление? А
государство говорит: вы хотели
ввести в заблуждение, получить
деньги, вам не причитающиеся. Вы — не
беженцы. Но если не беженцы, то кто?

Выход
там,
где был вход?

Такая
позиция лишний раз подтверждает,
что практически с самого начала
Федеральная миграционная служба в
своей работе руководствовалась
постулатом о том, что миграция —
вынужденное зло, с которым нужно
мириться, что это проблема не
целого государства, а отдельных
граждан, попавших в беду.
Соответственно строилась и
идеология действий, по принципу
пожарной команды. Усилия
концентрировались там, где в данный
момент возникала напряженность.

Сегодня ясно,
что миграционные потоки не
иссякают, а государственных
средств не становится больше.
Значит, необходимо искать новые
подходы к решению проблемы
вынужденных переселенцев. Задача,
собственно, стоит так: средства,
отпускаемые государством на эти
цели, должны работать наиболее
эффективно. Другого выхода просто
нет.

— В 1999 году за
короткий срок, с ноября, —
продолжает Николай Усманов, — нам
удалось увеличить финансирование в
два-три раза — это примерно 7
миллионов рублей. На эти средства
мы приобрели 86 квартир. Много это
или мало, считайте сами, если только
в прошлом году к нам приехало 248
семей вынужденных переселенцев. Но
по сравнению с тем, что было еще год
назад, когда квартиры получали
вообще единицы, это уже кое-что. На
летний отдых детей в этом году
получено 88 тысяч рублей. Это вроде
бы немного, но ведь это деньги
федеральные, которые идут от
налогоплательщиков Сейчас
совместно с администрацией мы
отрабатываем соглашения по
включению в план на 2000-2001 годы
программ по оказанию помощи
образованию, здравоохранению. Если
мы отработаем это соглашение, будет
дополнительное финансирование.

Возможным
выходом из ситуации, однако, может
стать не покупка вторичного жилья,
а расширение сети строительства.
Речь идет о компактных поселениях.
Вопрос решается. Мы поставили его
перед земельным комитетом,
обратились к мэру Иркутского
сельского района Сергею Зубареву.
Проблема в том, что вся земля
распределена между товариществами,
и они продают ее по коммерческой
цене. Информация пока
"слуховая", документов я не
видел. Но если так, ФМС подобную
сумму не осилит, нам это не по
карману. Проще вложить те же деньги
в уже готовое жилье. Строительство
станет возможным, только если землю
передадут на благотворительной
основе. Нужно понять, что для нас
это не роскошь, мы не коттеджи
собираемся строить.

— Пока, чтобы
оптимально использовать средства,
— продолжает Николай Усманов, — мы
предлагаем людям селиться на
территориях, где жилье
относительно дешевое. Так, 9 семей
получили квартиры в Иркутске, 14 — в
Братске, 15 — в Черемхове, 3 — в
Слюдянке и так далее. В селе сейчас
прокормиться вообще легче. По
крайней мере, без картошки не
останешься.

Действительно,
беженцы, среди которых много
высококлассных специалистов, так
необходимых на селе, могли бы
вдохнуть в него новую жизнь. Но люди
отказываются туда ехать. Ведь одной
картошкой жив не будешь. Они
предпочитают годами стоять в
очереди за квартирой, чем ехать в
какой-нибудь "медвежий" угол.
При этом мигранты прекрасно
понимают, что и в городе им мало что
"светит". Но здесь еще можно на
что-то надеяться. А чего ждать в
умирающей деревне, где нет работы, а
значит — и денег.

Между тем,
едут к нам в основном молодые семьи
с детьми. Если верить статистике,
доля лиц трудоспособного возраста
среди мигрантов составляет 64
процента. А среди коренных жителей
тот же процент — 59. Это при том, что с
60-х годов население страны
неуклонно стареет, а с 1992 года в
России отмечается депопуляция.
Только за 1996-1998 годы миграция
компенсировала примерно 40
процентов естественной убыли. За
первое полугодие прошлого года —
только 12 процентов. Это самый
низкий показатель за последние
восемь лет. За семь месяцев
прошлого года число прибывших в
Россию сократилось на треть. Это
прямое отражение экономической
ситуации в стране. А что ждет нас в
ближайшем будущем? Согласно данным
Управления статистики населения
Российского статистического
агентства, в следующем веке
население России сократится на 8-16
миллионов человек. Если так пойдет
и дальше, миграционный прирост, по
их прогнозам, ориентированным до 2015
года, будет компенсировать всего
14-15 процентов естественной убыли
населения.

Трудно
представить себе, что стоит за
этими цифрами. Власти, кажется,
начинают понимать, что
миграционный джинн может принести
много пользы государству, если
только научиться управлять им.

Спасение
утопающих —
дело рук самих утопающих

Валерий
Зубков, председатель областного
общества беженцев и вынужденных
переселенцев:

— Мы
прекрасно понимаем, что надеяться
нам нужно только на себя. Чем может
нам помочь государство, кроме
приняти разумного
законодательства? Еще год назад в
местной ФМС не было даже
элементарного порядка. С тех пор,
как пришел новый руководитель,
Николай Усманов, вроде бы все
начало налаживаться. Но
"хвосты" с того времени
тянутся до сих пор. Например, до
настоящего момента мы не можем
получить 6 квартир, которые
согласно договору, заключенному
еще в 1995 году, для беженцев строила
фирма
"Иркутсксстройзаказчик".
Теперь предприятие разорилось,
находится под внешним управлением.
Мы начали бить тревогу, обращались
к губернатору с открытым письмом. В
начале этого года послали
телеграмму на имя Владимира Путина.
На его запрос бывший первый зам.
губернатора, Валентин Межевич,
курировавший ФМС, ответил, что в
первом полугодии квартиры будут
сданы. Но "воз и ныне там".

Наше
общество неоднократно обращалось с
инициативой о создании в области
региональной программы поддержки
беженцев и вынужденных
переселенцев. В апреле 1997 года
вышло постановление губернатора о
создании региональной
миграционной программы. Однако
дальше слов дело не пошло. И вот
теперь, в 1999 году, такое решение
было принято уже в рамках
"Сибирского соглашения". Так
что подвижки есть. Сейчас у нас
установились хорошие рабочие
отношения с руководством ФМС.
Однако возможности ФМС не
позволяют решить всех проблем.

Одна из
важнейших — жилье. У нас почти нет
надежды получить прописку в городе.
А без нее невозможно найти
приличную работу. Поэтому и
стараются люди найти такое место,
где дают общежитие. Платят им
обычно копейки, да и то с
задержками. Но, держась за
какой-никакой угол, мигранты не
жалуются, боясь потерять и его.
Работодатели беззастенчиво этим
пользуются, превращая их
практически в крепостных. 86
квартир, которые в прошлом году
выделила ФМС, коренным образом
изменить ситуацию не могут.

Выход мы
видим в строительстве
малокомпактных поселений. Может
быть, это будет где-нибудь в
пригороде или в деревнях. А строить
мы готовы сами. Главное — поддержка
ФМС и областных властей.

Утопающий
хватается даже за соломинку. Наша
соломинка и есть компактные
поселки. Лишь бы нам ее протянули.

Елена
ТРИФОНОВА.