Мои
встречи с Жуковым
1 декабря —
день рождения великого полководца

Степан ШАБАЕВ,
гвардии полковник в отставке

Об авторе. Степан Шабаев родился в
1917 году в улусе Идыга
Эхирит-Булагатского района в
крестьянской семье. В 14 лет стал
комсомольцем, в девятнадцать
добровольцем ушел в Красную Армию.
Участник Великой Отечественной с
июня 1941 года, начальник разведки 9-й
гвардейской кавдивизии, дважды
ранен, награжден шестью орденами.
Участвовал в Параде Победы в
колонне Военной академии имени
Фрунзе.

— После
окончания Тамбовского
кавалерийского училища я был
направлен в Белоруссию, в город
Слуцк. Когда с группой таких же, как
я, молодых командиров мы прибыли в
Минск, нас встретили на перроне
красноармейцы-патрули и вежливо
попросили зайти к военному
коменданту станции. Там нас
зарегистрировали и обязали к 11.00
прибыть в Дом Красной Армии для
встречи с заместителем
командующего войсками
Белорусского особого военного
округа (БОВО). Осмотрев город, мы
пришли в ДКА. Собралось нас человек
сто. Наконец, в зал стремительно
вошел молодой широкогрудый комдив.
Мы все встали. Поздоровавшись, он
сам представился:

— Я —
заместитель командующего войсками
БОВО по боевой подготовке комдив
Жуков Георгий Константинович. Как
вы знаете, в стране всего два особых
округа. Это — наш и Киевский. На них
лежит особая ответственность за
защиту страны от возможных
агрессоров. Поэтому к нам прибывают
лучшие воины…

Подкупающе
улыбнулся и попросил тех из нас, кто
окончил училище по первой
категории, поднять руку. Взметнулся
лес рук. Жуков заметил:

— Вот видите,
вы сами подтверждаете, что лучшие
идут к нам…

То, что
сказал он потом, я хорошо запомнил.
Это было как бы его напутствием нам,
молодым лейтенантам, только
начинающим свою службу в восках.

— Вы молодцы,
вы хорошо учились. Но одно дело —
учиться самому и совершенно иное —
учить других. Для этого мало
обладать только знаниями, надо еще
уметь передать и другим. Вам
предстоит овладеть этим умением,
чтобы воспитать из своих
подчиненных полноценных
защитников советской Отчизны. Это
нелегкое дело. Но при желании
вполне выполнимое.

Обращаясь к
нашей группе кавалеристов, сказал:

— Вы едете в
места, где я командовал 4-й Донской
казачьей дивизией. Вам придется
быть под контролем не только своего
непосредственного начальства, но и
под зорким оком старых казаков. Они
часто бывают в гостях. Смотрите, не
оплошайте…

Всего через
несколько дней летом 1938 года вновь
увидел я Жукова, на этот раз в нашем
полку. Только сравнительно недавно
узнал, почему Георгий
Константинович уделял нам,
кавалеристам, такое пристальное
внимание. Вот что написал позднее
он сам: "Мои функции заключались
в руководстве боевой подготовкой
частей конницы округа и отдельных
танковых бригад, предназначенных
оперативным планом к совместным
действиям с конницей. В случае
войны я должен был вступить в
командование
конно-механизированной группой,
состоящей из 4-5 дивизий конницы, 3-4
отдельных танковых бригад и других
частей усиления".

Ничего этого
я тогда, конечно, не знал и очень
удивился, когда увидел Жукова в
теплом манеже, где мы под
командованием майора Покровского
только начали занятие по конной
подготовке. Жуков остановил
занятие, увидев, что я и еще трое
выпускников училища одеты в
обычную комсоставскую форму.

— Даю 20 минут,
— распорядился он, — за это время
переодеть лейтенантов в казачью
форму и — в строй! С остальными
продолжать занятие.

Передав
лошадей коноводам, мы вместе с
другим майором Цибулкиным,
начальником полковой школы младших
командоров, где мы были командирами
взводов, побежали через варшавское
шоссе к вещевому складу. К счастью,
он оказался открытым, и мы быстро
переоделись и тоже бегом вернулись
в манеж.

Жуков был
там. Он взглянул на часы, но ничего
не сказал. Видимо, мы уложились в
определенное им время. После
занятий, оставив только командный
состав, Жуков, оговорившись, что
делает это не по уставу, при всех
отчитал майора Цибулкина.

— Столько
дней прошло, — возмущенно говорил
он, — как лейтенанты прибыли к вам, и
вы не смогли переодеть их в казачью
форму, хотя на это потребовалось
всего 20 минут. Стыдно, майор!

Цибулкин
стоял, красный, как рак, хмуро
опустив голову. Молчал. Да и что он
мог сказать в свое оправдание?! Ну, а
мы, присутствующие, сделали вывод: в
службе нет мелочей.

Вскоре
довелось мне встретиться с
Георгием Константиновичем лично.
Произошла эта встреча в Минске в
кабинете заместителя командующего
БОВО, и была вызвана вот каким
обстоятельством.

Мой
однополчанин старший лейтенант
Миша Скульков знал меня еще по
училищу. Сам он был двухкратным
чемпионом по стрельбе из
станкового пулемета "максим",
и по его рекомендации меня приказом
по полку назначили к нему вторым
номером расчета. А тут еще так
случилось, что попал я в сборную
округа по гимнастике. Причем каждую
субботу надо было ездить в Минск на
тренировки, в воскресенье —
обратно. А когда готовиться к
занятиям с курсантами? Обратился к
начальнику школы, а он говорит:
"Персональный состав сборной
утвержден Жуковым. Только он и
может внести изменения".

Признаюсь,
шел я к Жукову с тревогой в душе.
Казался он мне человеком очень
суровым и не шибко приветливым. А
встретил он с улыбкой, признал, что
я из 19-го полка, и отметил, что одет
так, как полагается донскому
казаку. Стал расспрашивать о
службе, о спорте. Я все откровенно и
выложил ему. Неожиданно для меня он
со мной полностью согласился, что
меня напрасно включили в сборную по
гимнастике. Разрешил больше не
ездить на тренировки в Минск.

— Хватит с
вам и того, — заключил Жуков, — что
вы в составе своей стрелковой
команды. Тренируйтесь получше на
месте, да готовьтесь к занятиям со
своими курсантами.

Я ушел от
него окрыленный.

Человеком с
твердым характером, постоянно
беспокоящимся о боеспособности
армии, не терпящим никаких
проволочек даже в малом, в то же
время человечным, готовым помочь
молодому командиру — таким
запомнился мне Георгий
Константинович по службе в
Белоруссии незадолго до Великой
Отечественной.