Лесничий

Прекрасна
земля братская, особенно если
смотреть на нее с большой высоты,
чтобы единым взглядом охватить
поселки Илир на западе и Кежемский
на востоке, таежные речки Кова на
севере и Атубь на юге. Диковинным
змеем-Горынычем изогнулось среди
этих просторов Братское
водохранилище, забросив свой хвост
аж под самый Иркутск, а голову на
тонкой шее Большеокинского сужения
расположив между поселками
Первомайский и Калтук. Зеленой
шубой тайги укутано все это
пространство, и не видно с высоты
изъянов в этом изумрудном наряде
земли. Но стоит опуститься пониже, и
мы увидим, что среди буйства
таежной зелени, то здесь, то там
разбросаны черные проплешины
гарей. Это следы лесных пожаров —
главного бедствия наших лесов.
Черной чумой тайги называет их
Михаил Ефимыч Федоров, лесничий
Падунского лесничества
одноименного лесхоза.

Мы стоим с
ним на горе Рудничной, с вершины
которой можно осмотреть почти все
лесничество Михаила Ефимыча. А
раскинулось оно по правобережью
Ангары на пятидесятишести тысячах
гектаров. Более сорока километров
протянулось с севера на юг и около
двадцати километров от берега реки
на восток. Сложное хозяйство у
Федорова, ничего не скажешь.
Правобережная часть города Братска
и многочисленные дачные
кооперативы разместились впритык к
склонам внушительных сопок и
хребтов. Это наряду с породным и
возрастным составом лесов,
представленных преимущественно
хвойными молодняками, предполагает
исключительно высокую горимость
всей территории. Именно об этом мы и
ведем разговор с лесничим
Падунского лесничества.

— Нет! Раньше
мы так не горели, как нынче, — в
голосе Михаила Ефимыча сквозит
обида на день сегодняшний. —Раньше
народ был другой, — продолжает он. —
Упаси Бог, чтобы кто-то оставил
костер незатушенным. Не было
такого. А теперь?! — Федоров
безнадежно машет рукой. Ему,
старейшему лесничему не только
Братского района, но, пожалуй, и
всей Иркутской области, невдомек,
почему люди, пользующиеся благами
леса, так безжалостно губят его.
Число пожаров на территории
лесничества продолжает
увеличиваться с каждым годом.

—Хоть бы
дождик пошел, что ли. — Федоров
посматривает на запад. Но там, у
самого горизонта, белеют легкие
облака. От таких дождя не дождешься.

— 34 пожара,—
продолжает свой монолог Михаил
Ефимыч, — и все человек запустил.
Никакой грозы в этом году еще не
было. Да что там грозы, даже
нормального дождика с самой весны
не было.

В конторе
лесничества, куда мы приехали с
Федоровым часа через полтора, его
как будто специально поджидал
телефон — зазвонил сразу же, как
только переступили через порог.
Федоров поднял трубку. Из конторы
лесхоза поступило сообщение: на
космическом снимке снова
засветилась точка лесного пожара в
районе залива Сурупцево. Через
считанные минуты за ворота усадьбы
лесничества выехала пожарная
машина с командой лесных пожарных.
А их в Падунском лесничестве четыре
человека да плюс еще два лесника,
третий заболел. Еще одна пожарная
машина и трактор ЛХТ-55 остались на
территории усадьбы.

—День еще
впереди, территория лесничества
большая, в любую минуту мало ли, где
могу загореться, — пояснил Михаил
Ефимыч. — А на Сурупцево справятся.
Если потребуется, вызовут по рации
ЛХТ.

В этих словах
— "могу загореться" — весь
Федоров. Он давно уже не отделяет
себя от лесничества. Прирос к нему
всей душой. И это не мудрено, как
никак работает он в нем с 1965 года.
Стаж — дай Бог всякому, а
следовательно, и опыт. Знает Михаил
Ефимыч в своем лесничестве если и
не каждое дерево "в лицо", то уж
каждую тропку, это точно. Каждый
лесной уголок ему знаком. Вот и
берег Сурупцевского залива, одно из
самых "горимых" мест на всей
территории лесничества, изучил он
досконально. Да и как не изучить!
Только в этом году загорался там
лес четыре раза. Сколько Ефимыч уж
"воспитывал" этих рыбаков, а
все равно найдется "паршивая
овца" и пустит огонь в лес. С
дачниками также не легче: то
детишки лес подожгут, а то и
взрослые не подумавши начинают
сжигать мусор в неподходящее время.
И повсюду нужно успеть лесничему.

— Тушить
пожар — это последнее дело. А вот
сделать так, чтобы их не было
вообще, — вот наша главная
задача,—рассуждает Федоров, и
трудно с ним не согласиться.

Но и тушить
лесные пожары Михаил Ефимыч умеет.
За последние годы на территории
Падунского лесничества (в этом
месте я на всякий случай постучу по
дереву) не было ни одного крупного
пожара. Исключение составляет 1997
год, когда Федоров в силу ряда
причин впервые за многие годы летом
ушел в отпуск. Выхватил в тот год
огонь свою дань и с его лесничества.
Сгорело более сотни гектаров.
Ругает себя Михаил Ефимыч и по
нынешний день. Может, и не случилось
бы такой беды, будь он тогда на
месте.

—Михаил
Ефимыч, а сколько примерно ты за
свою жизнь пожаров потушил? —
спрашиваю я, не очень-то
рассчитывая получить ответ.

—Сколько?—
переспрашивает Федоров и достает
какой-то "гроссбух".— Примерно
говорить не буду, а скажу
точно,—листает он потрепанные
страницы. — 364 штуки, не считая
пожаров этого года. Раньше
приходилось тушить 2-3 пожара в год,
а теперь, видишь как, тремя
десятками не отделаться.

Порядком уже
лет Михаилу Ефимычу, давненько
перешагнул он пенсионный рубеж, но
нет места в его душе равнодушию к
бедам леса. За каждый кусочек
выгоревшей тайги переживает он как
и в молодости, считая это личной
потерей.

Неописуемо
красива Приангарская тайга,
украшение нашей земли. Но не менее
прекрасны и люди, оберегающие ее от
всяческих напастей. И в первых
рядах хранителей наших лесов,
надеюсь, мы долго еще будем видеть
высокую фигуру Федорова Михаила
Ефимыча, лесничего Падунского
лесничества, лесничего от Бога.