Под
кровлей вуза своего

На хороших
людей, о которых хочется рассказать
на страницах газеты, журналисты
"выходят" по-разному. С
Давыденко мне захотелось
познакомиться после того, как
пятый, а может быть, и десятый раз
услышал эту фамилию от очень разных
своих собеседников. Кто-то приводил
в пример Давыденко как опытного
геолога, с которым ему довелось
поработать "в поле". Многие
говорили о нем как о незаурядном
ученом и преподавателе. Его
упоминали как умелого организатора
и рачительного хозяина. (Замечу,
что, по моим личным наблюдениям,
сочетание в одном человеке ученого,
организатора и хозяйственника
встречается крайне редко). Но
окончательно "достал" мое
журналистское любопытство рассказ
недавнего выпускника
"политеха" о том, как его декан
Давыденко факультетскую крышу
перекрывал. Тогда я разыскал
человека, о котором много слышал, но
ни разу не видел.

Им оказался
(не сердитесь на длинный перечень
званий, титулов и должностей,
привожу их умышленно) доктор
физико-математических наук,
профессор, декан факультета
геологии, геоинформатики и
геоэкологии Иркутского
государственного технического
университета, член
специализированного совета по
защитам докторских диссертаций,
член корреспондент Сибирского
отделения международной Академии
наук высшей школы, действительный
член Российской Академии
естественных наук, член
американского геологического
общества Александр Юрьевич
Давыденко.

Александр
Юрьевич, не зная еще цели моего
визита (ему, похоже, изрядно надоело
диктовать), то и дело предлагал
ограничиться или одним
"профессором", или просто
"доктором наук", или, наконец,
деканом, в зависимости от того, о
чем будет разговор. А узнав о моем
желании поговорить о нем самом, не о
геологии, не о науке, не о проблемах
высшей школы, а о нем, как о
человеке, о личности, — на некоторое
время замолчал. Видимо, взвешивал,
стоит ли откровенничать с
незнакомым человеком и зачем это
нужно.

Почувствовав,
что, если позволю своим молчанием
поразмышлять еще пару секунд, то
получу вежливый отказ, — решился
"нанести превентивный удар",
спросил, не нужно ли к
перечисленным званиям и должностям
добавить профессию кровельщика.
Изумление на лице Александра
Юрьевича почти сразу сменилось
улыбкой. Первой улыбкой с начала
встречи. Стало понятно, разговор
состоится.

— Это был 94-й
год — и целая кровельная эпопея…

Александр
Юрьевич рассказал, что крыша
корпуса геолого-разведочного
факультета, который он возглавил в
1989 году, к этому времени
окончательно прогнила,
прохудилась. Она не
ремонтировалась уже лет 30 и
протекала ручьями. Вода попадала
даже на ценнейшую, с великими
трудами добытую компьютерную
технику. В ответ на обращение в
ректорат получили… указание
отремонтировать крышу за счет
собственных средств. Не от
равнодушия руководства, конечно, а
потому что касса института была
пуста. Касса факультета — тоже.
Сумели наскрести денег на
приобретение жести, а вот нанять
кровельщиков — увы. Но решать
проблему надо, иначе потери будут
гораздо большими.

— Любая
проблема решаема! — утверждает
Александр Юрьевич. — Главное —
видеть цель.

В данном
случае цель была ясна: спасти
вычислительную технику и
обеспечить дальнейшую
жизнеспособность факультета. Вот
тогда-то и решил он организовать
собственную бригаду кровельщиков.
Профессора и доценты, верные своему
принципу научного подхода к
решению любой проблемы, стали
изучать литературу по кровельному
делу. Потом кто-то стал гнуть листы
железа, придавая им нужный профиль,
кто-то старательно штудировал
способы их крепления и защиты от
коррозии. А в сентябре
преподаватели дружно полезли на
крышу. И застучали молотки.
Студенты посмеивались: " Где
найти декана? Да он на крыше
планерку проводит…"

Теперь в
лабораториях и аудиториях геофака
"не каплет".

Павел
Коваль, профессор, доктор наук из
Института геохимии имени П.П.
Виноградова, однажды приводил мне в
пример Давыденко, как умелого
организатора, способного
объединить для решения проблемы
очень разных специалистов: ученых
из разных вузов,
производственников,
представителей властных структур,
вплоть до министерств. При
необходимости — нужных иностранцев
разыщет. По определению Коваля,
Александр Юрьевич — "человек
нашего времени", который легко
ориентируется в современной
проблематике, с ним легко найти
общий язык при решении новых,
нетрадиционных вопросов, новых
проектов. Он быстро воспринимает их
суть и часто предлагает наиболее
рациональные пути решения и
реализации. Тесное и плодотворное
взаимодействие Института геохимии
и других академических институтов
с геологическим факультетом
технического университета, по
мнению Коваля, — заслуга Давыденко.

Директор
Института геохимии Михаил Кузьмин
больше говорил о декане
геологического факультета как о
талантливом организаторе учебного
процесса. По его словам, Александр
Юрьевич очень скрупулезно
сохраняет, сберегает и развивает
все хорошее, что было заложено на
факультете раньше. При едва ли не
абсолютной нищете
политехнического института в
первой половине 90-х годов, когда все
в стране рушилось или
приватизировалось, здесь каким-то
непостижимым образом умудрились, к
примеру, сохранить, в числе других,
прекрасную базу студенческих
геологических (а теперь, с
введением на геолфаке новых
специальностей, еще и
экологических) практик в Черноруде.

Забегая
наперед, скажу, что нынешней весной
совместная коллегия Министерства
природных ресурсов и Министерства
образования России присвоила этой
базе статус региональной. Ей
пользуются и студенты других
факультетов, и даже других вузов, в
том числе и Иркутского
государственного (классического)
университета.

Бережно
относясь к традициям, накопленным
предшественниками, Александр
Юрьевич, по словам М.И. Кузьмина, в
то же время активно внедряет,
продвигает и развивает новые,
современные и эффективные методы
обучения и новые направления
развития геологического
факультета. Не случайно именно на
этом факультете существует филиал
кафедры Института геохимии,
развивающей геохимическое
направление, причем не только с
целью поиска полезных ископаемых,
как было раньше, но и для оценки
состояния окружающей среды.

Услышав все
это и многое другое, я уже не
удивлялся, узнав, что геологический
факультет ИрГТУ имеет прямые и
тесные связи с Министерством
природных ресурсов России.
Настолько тесные, что не так давно
это министерство передало
факультету в бесплатное
пользование целый компьютерный
класс, укомплектованный не
простенькими учебными машинами, а
самыми что ни на есть современными.
Что Давыденко вместе с профессором
Д. Вильямсом из университета Южной
Каролины организовал две
российско-американские
экологические экспедиции: по
Братскому водохранилищу и
юго-востоку США, намечена третья —
по южной части Байкала. Что этот
факультет вместе с Институтом
геохимии (координаторы Давыденко и
Коваль) по конкурсу выиграли грант
Британского совета "Know how" на
реализацию проекта по изучению
закономерностей миграции
токсических веществ в природной
среде. Особая ценность этого
проекта для ИрГТУ в том, что он
имеет образовательную
направленность и предусматривает
разработку научно-методической
основы экологических курсов.

А на этом
фоне уже совершенно естественным
показалось мне тесное
сотрудничество ИрГТУ и факультета
с администрацией Ольхонского
района, на территории которого
находится известная база
геологических практик факультета,
и с другими вузами, и с нашими
академическими институтами.

Появление на
факультете новых специальностей,
таких, как геоинформатика,
геоэкология, геммология
(технология художественной
обработки материалов), а также
организация на факультете, имеющем
специализированный совет по
защитам докторских диссертаций,
магистратуры (в будущем году первый
выпуск), заметный рост популярности
факультета у молодежи и даже
некоторое улучшение его
финансового состояния, — сделал я
вывод еще до знакомства с
Александром Юрьевичем, — это
практические результаты
организаторского таланта декана.
Но сам Давыденко мой вывод не
поддержал.

— Слышать это
приятно, но принять комплимент не
могу. На нашем факультете, до
недавнего времени он назывался
геолого-разведочным, задолго до
моего прихода сложился сильнейший
преподавательский коллектив. В
числе лауреатов Государственных и
Ленинских премий 29 (!) наших
выпускников. Я горжусь, что являюсь
выпускником этого факультета. И
Павел Коваль учился здесь.

Многое из
того, что вы перечислили, сделано
хоть и при мне, но в развитие
традиций, заложенных моими
предшественниками и учителями. Моя
цель — сохранить сильнейший
преподавательский коллектив и
высокий уровень преподавания. Не
дать развалиться геологическому
образованию. Без геологов страна не
может быть полноценной. Выписывать
геологов из Австралии или Канады
для поиска золоторудных
месторождений, как предлагал в свое
время Гайдар, это не только позор
для России, но и утрата сырьевой
самостоятельности, превращение в
сырьевой придаток Запада…

— Александр
Юрьевич, российская высшая школа, —
может быть, одно из лучших
достижений советского строя, —
несмотря на всевозможные
катаклизмы, не лежит в развалинах,
как экономика. Она пока держится.
Думаю, не благодаря, а скорее,
вопреки государственной политике
последних лет, она продолжает
оставаться на очень высоком уровне.
Только кажется мне, что сейчас
высшая российская школа держится
на голом энтузиазме
преподавательского состава.
Иссякнут силы у профессоров, и
школа рухнет также, как ваша
любимая геологическая отрасль. Так
можно ли в сегодняшних реальных
политических и экономических
условиях обеспечить достойную
жизнь нашим преподавателям?

Задав этот,
не по-журналистски длинный, вопрос,
был уверен, что Давыденко, подумав,
беспомощно разведет руками: что
может сделать университет, если
корни проблемы где-то в Москве, в
высших эшелонах власти. Но он
заговорил сразу.

— Давно и
много думаю над этим вопросом. Не
знаю, какой уровень благосостояния
и социальной защищенности
подразумеваете вы под определением
"достойная жизнь", но убежден,
что повысить его по сравнению с
сегодняшним не только можно, но и
нужно…

Не поверив в
такой оптимизм, я подчеркнул:

— В реальных
условиях, при реальном
государственном бюджете и с учетом
того, что страна стоит на грани
дефолта?..

— Мне понятен
вопрос. Именно в реальных условиях
хотя бы немного улучшить жизнь
преподавателей и
учебно-вспомогательного персонала
в рамках вуза и можно, и нужно.
Резервы для этого есть даже
сегодня. Я их вижу достаточно ясно.

— Например?

— Я сторонник
организованного подхода к решению
проблем. Так вот, для решения этой
нужно прежде всего четко и ясно
определить, какими реальными
средствами мы располагаем. Раньше
все было просто: источник
финансирования один — бюджет, и
сумма как на ладони. Сегодня иначе:
кое-что мы получаем из бюджета. Не
избыточные, но и не столь уж
мизерные средства получает вуз за
счет коммерческого и целевого
приема студентов. Какие-то суммы
поступают от аренды наших
помещений сторонними
организациями. Кстати, многие
московские вузы живут вполне
прилично именно за счет сдачи
площадей в аренду. Ну и сколько же у
нас денег всего? Думаю, что немногие
смогут ответить на этот простой
вопрос.

Определив
достоверно, что имеем, надо
посмотреть, как расходуются
средства. Об этом сегодня тоже, если
и знают, то очень немногие, а
рациональное использование
имеющихся средств — это главное.
Сколько идет на зарплату
преподавателям и
учебно-вспомогательному персоналу?
Сколько на содержание
администрации? На содержание
зданий? На приобретение приборов
(каких и сколько), наглядных
пособий, литературы (а эти ли
пособия и литература нужны в
действительности?)…

Мне уже
казалось, что я слушаю не декана
геологического факультета, а
практического экономиста.
Александр Юрьевич тем временем
продолжал:

— Нужно
вычленить приоритеты расходования
средств и жестко им следовать.
Причем сделать это должен не один
человек и не узкая группа, а, как
минимум, ученый совет, опирающийся
на мнение общественных
организаций, в том числе и недавно
созданного профессорского
собрания. По моему убеждению,
профессор — это концентрированное
выражение идеала вузовского
работника. Он должен участвовать в
выработке важнейших решений.

Есть у вуза и
другие возможности прямого и
опосредованного зарабатывания
дополнительных средств. Минприроды
предоставил нашему факультету
прекрасный, очень дорогостоящий
компьютерный класс под открывшуюся
специальность геоинформатики.
Университет, благодаря этому,
сэкономил никак не меньше сотни
тысяч рублей. Это министерство и
сейчас продолжает помогать
факультету современной
аппаратурой и методической
литературой. Так, может быть, и
другие министерства, если с ними
поработать, в состоянии помочь тем
нашим факультетам, которые готовят
кадры для них. А рубль
сэкономленный ничем не отличается
от рубля заработанного.
Университет обладает обширной
приборной базой, а это тоже
возможность дополнительного
заработка. Хочу еще раз
подчеркнуть, что любую проблему
можно решить, если правильно
определить цель и хорошо подумать.

Александр
Юрьевич очередной раз произнес
слово "цель", и я спохватился:
хотел ведь поговорить с ним не о
проблемах высшей школы и
технического университета, а о нем
самом. Запоздало прошу рассказать о
семье, и, похоже, этот вопрос
показался ему наиболее сложным. Он
на некоторое время задумывается,
смущенно пожимает плечами:

— Что
рассказывать? Стандартная
геологическая семья. Папа геолог.
Преподавал на этом самом
факультете. Был очень строгим, но у
студентов пользовался авторитетом.
Мне такого, пожалуй, и не заслужить.
Он был так увлечен работой, что не
удосужился и кандидатскую
защитить, но бывшие его ученики,
даже став докторами, до самой
смерти приходили к нему за
профессиональными советами или
просто попроведовать, поговорить о
жизни. Мама тоже геолог. Жена и
старшая сестра — геофизики,
окончили этот же факультет. И
младший брат — геолог, окончил наш
геолфак в 74-м. Сын учится здесь, в
будущем году станет магистром. Я им
доволен. Ну а все остальное, вы
знаете.

— Не все, —
говорю. — Не знаю, что вы любите, чем
увлекаетесь. Он искренне удивился:

— Да мы уж два
часа только об этом и говорим. Люблю
семью, Сибирь, геологию. Очень люблю
наш университет и горжусь им.
Увлекаюсь работой. Это, наверное, от
папы. Наука и преподавание — это мое
хобби, за которое мне еще и деньги
платят.