Слезть
с иглы

Родители тех,
кто проходит реабилитацию в
"Иркуте" — и весьма успешно, —
рассказывали, как они в отчаянии
искали помощи у медиков-наркологов,
психотерапевтов, психологов.
Сколько денег заплатили за эти
бесплодные попытки вырвать своих
ребят из цепких объятий страшной
болезни. Как отказывались верить
жесткому приговору врачей:
"Наркомания неизлечима".

В
"Иркуте" наркоманы лечатся без
врачей и лекарств. Сами. Таких
центров в России всего два: в
Калининграде и Иркутске. А вот в
Польше, которая меньше нашей
области, — 24. Там их называют
монарами.

Иркутский
монар создан благодаря мужеству и
настойчивости матерей,
отказавшихся смириться с угрозой
потери своих детей. "После
всевозможных клиник, которые
создаются, кажется, только для того,
чтобы драть с родителей наркоманов
деньги, мы просто забросили на
вертолетах своих детей в тайгу: в
зимовье на три месяца — мы искали
пути их спасения, — рассказывают
женщины. — Услышав о том, что в
Калининграде создан центр
реабилитации наркоманов,
отправились посмотреть на него
своими глазами. И решили, что
система монара — реальный шанс
избавить детей от
наркозависимости. Наших парней
согласились туда принять".

А устроив
собственных детей, эти женщины,
объединившись с товарищами по
несчастью в движение "Матери
против наркомании", позаботились
о том, чтобы шанс на излечение
получили и чужие дети. Так был
создан "Иркут" на месте
бывшего тепличного совхоза
"Искра". Помогла администрация
области, выделив 80 тысяч рублей на
обустройство, помог авиазавод, где
работают забившие первыми тревогу
матери, родители наркоманов.

Создать
монар трудно. Сложная система, на
разработку и внедрение которой в
Польше бывший наркоман Марек
Катаньский отдал большую часть
своей жизни, нигде не описана.
Работать по этой программе могут
только люди, прошедшие через монар
и усвоившие все его неписаные
законы и правила. То есть
вылеченные в монарах наркоманы. А
таких в нашей стране единицы.

В лагере не
может быть больше 20 человек.
Новичков принимают в него не чаще,
чем одного в месяц. Костяк семьи — а
живут здесь действительно семьей —
должны составлять те, кто уже
научился бороться с
психологической зависимостью.

В чем состоит
лечение, почему хотя бы на
некоторых оно действует, понять
постороннему, не наркоману,
довольно сложно. А потому я просто
расскажу о том, что услышала и
увидела. Семья — а сегодня в
"Иркуте" 14 человек (три девушки
и 11 парней) — живет по своим законам.
Их пять. Во-первых, закон абсолютной
трезвости. Служба безопасности,
созданная здесь, несколько раз в
день проверяет членов общины. Того,
кто примет наркотик, выгоняют.
Категорически запрещается
употреблять спиртное, даже пиво
(считается, что алкоголь
провоцирует, подталкивает к
наркотику). Нельзя снимать
зависимость лекарствами. Даже во
время ломки не позволяется пить ни
болеутоляющие, ни снотворные, ни
антидепрессанты. Наркоман должен
вынести все: физическую боль, страх
и отчаяние, изматывающую
бессонницу. В первый же день в
лагере, на собрании, где его
принимают в семью, наркоману,
привыкшему врать, выкручиваться,
воровать, приходится рассказывать
будущим товарищам всю неприглядную
правду о себе (кстати, некоторые из
живущих здесь имеют судимости). А на
следующий день ему предложат
встать вместе со всеми в шесть
часов утра, чтобы сделать пробежку
и зарядку, а после завтрака
приступить к тяжелой физической
работе.

Второй закон,
действующий в лагере бывших
наркоманов, — так называемый закон
территории. Силой здесь не держат
никого. Не хочешь оставаться —
уходи. Надо сказать, что уходят,
действительно, очень многие. Кто-то
выдерживает всего часа два, другого
хватает на день, а были случаи —
бросали монар и через полгода.
Уходят, чтобы вернуться к
наркотикам. Здесь нет ни замков, ни
заборов. Но уж если ты остаешься в
лагере — выходить за его границы
без разрешения собрания нельзя.
Первый раз больному позволяют
выйти в город только через три
месяца, когда он из "локатора"
(человека, который слушает других)
переходит в разряд
"домовника", получающего
определенную функцию в семье —
хозяина дома, шефа кухни и т.д.
Сначала наркоман выходит в город
всего на два часа — и не один, а с
"подставой", т.е.
сопровождающим его наставником с
большим стажем воздержания от иглы.
Потом ему дают день отгула, затем
разрешают провести дома выходные,
постепенно количество дней отпуска
увеличивается.

Третий закон
семьи — закон учтивости. Наркоман,
привыкший в прежней жизни врать и
недоговаривать, должен научиться
честности. За обман, как и за другие
провинности, в монаре наказывают.
"Утрудненным домовникам" (так
называют провинившихся)
предлагают, например, носить
специальную робу, могут выстричь
волосы на голове зигзагами,
заставить отжиматься и т.д.
Постороннему это кажется унижением
личности. Но здесь свои понятия о
том, как лучше перевоспитывать
наркоманов.

Четвертый
закон предусматривает воздержание
от агрессии. Злиться, кричать,
браниться, выражаться нецензурными
словами в монаре тоже воспрещается.
Прикрикнуть нельзя даже на собаку.

Последний
закон — сексуальное воздержание.
Трое девушек живут на отдельном
этаже. Всякие отношения с ними,
кроме товарищеских, парням
запрещаются. Первые полгода они
должны воздерживаться от секса и во
время отпусков.

Кстати, по
поводу того, излечима ли
наркомания. Ребята отдают себе
отчет в том, что психологическая
зависимость остается у них на всю
жизнь. Однако считают, что, пройдя
курс реабилитации в монаре, они
имеют если не гарантию, то
уверенность в том, что справятся с
опасностью, которая особенно
усиливается для них в стрессовых
ситуациях. Весь год — примерно
столько длится курс реабилитации —
их учат жить именно в сложных,
стрессовых, кризисных ситуациях. И
выходить из них победителями.

В июле
иркутскому монару будет год. Людей,
которым принятая здесь система
лечения помогла слезть с иглы, в
нашем городе пока единицы. Самый
большой стаж воздержания от
наркотиков — у Антона, который
сейчас работает воспитателем в
"Иркуте". Он проходил
реабилитацию в Калининграде.
Кстати, его тамошний наставник
Сергей уже шесть лет, как сошел с
иглы. Антон как раз один их тех в
Иркутске, которые первыми, поняв,
что от наркомании их не спасет даже
уединение в тайге, отправились
лечиться в чужой город. Другой,
Миша, уже два года в Калининграде.
Живя в монаре, заканчивает вечернюю
школу (за год одолел программу двух
классов) и водительские курсы. Он
тоже по возвращении в Иркутск
собирается работать в центре
реабилитации наркоманов.

Их матери,
сумев поставить на ноги своих
детей, помогают сейчас другим. Мама
Антона — директор "Иркута" (на
общественных началах). Мама Миши
руководит областным движением
"Матери против наркомании". И
когда они уверяют, что наркомания
излечима, думаю, им можно верить.
Они знают, что говорят.

Можно верить
Алеше, который пришел в "Иркут"
восемь месяцев назад, считая себя
конченым человеком, а сейчас
готовится поступать с
госуниверситет на заочное
отделение факультета психологии,
чтобы потом использовать
полученные знания, работая в
монаре. Или Инне. Через месяц она
покинет "Иркут". Выбрав
профессию парикмахера, сейчас Инна
заканчивает учебу на курсах.

Эти ребята
уверены: если сильно хочешь слезть
с иглы — твоя жизнь будет
продолжаться. Жизнь без наркотиков,
без боли и страха. Не надо терять
надежду…