История
о том, как судебный пристав
Конституцию послал… куда подальше

Историю о
том, "Как "Ван-Бин хотел стать
Гобсеком", я рассказала в
"Восточно-Сибирской правде" 23
ноября 1996 года. История эта проста:
один предприниматель занял другому
некую сумму на определенный срок,
оформив кредитный договор у
нотариуса. По истечении срока
действия договора кредитор
обратился в народный суд и получил
на руки решение: взыскать долг с
ответчика.

Кто знаком с
нашей судебной системой, конечно,
представляет, что справедливое
решение суда отнюдь не является еще
— увы! — торжеством закона. Его ведь
надо исполнить, и эта обязанность
возложена на судебного пристава.
Вот здесь-то, если верить
многочисленным жалобам истцов,
выигравших процесс и ничего от
этого не поимевших, кроме
разочарования, и находится сегодня
камень преткновения в судебной
защите: пристав, по сути, не несет
ответственности за неисполнение
решения.

Эту простую
истину Жанна Анкудинова, в чьи
обязанности входило взыскать с
Галины Зиновьевны Третьяковой в
пользу Юрия Михайловича Ван-Бина 36,8
миллиона рублей по решению
Ленинского народного суда, дала мне
понять еще при первой нашей встрече
два с половиной года назад. Молодая
женщина безапелляционно заявила,
что Третьякова уже отдала так
называемый основной долг — 15
миллионов, которые занимал ей
Ван-Бин. А требовать с нее остальные
20 миллионов, которые суд внес в
решение, учитывая инфляцию и
издержки истца, по словам
Анкудиновой, — "это уж
слишком".

В ходе нашей
беседы, вероятно, у исполнителя
все-таки возникло туманное
сомнение в собственном праве
корректировать решение суда, а
может, ей стало неловко так явно
выступать на стороне проигравшего
процесс. Как бы там ни было, Жанна
Владимировна поведала мне, что
делает все возможное для взыскания
долга с ответчицы. Но та абсолютно
неплатежеспособна. Однако и этот
аргумент критики не выдерживал. Мне
достаточно было заглянуть вечером
в переполненный зал кафе
"Волна", которым владела в то
время Третьякова, чтобы заметить,
что выручка с подгулявших, и
немалая, минуя кассовый аппарат
ввиду его отсутствия, прямиком
попадает в карманы "бедной"
ответчицы, не желающей делиться
прибылью ни с налоговой инспекцией,
ни со своим кредитором, наивно
потрясающим бумажкой из суда. "А
я в кафе заходила только по утрам,
когда у меня рабочее время, и денег
в кассе не видела", —
оправдывалась "делающая все
возможное" пристав Анкудинова.
Такие же "отмазки" она
находила в ответ на все остальные
аргументы в пользу взыскания долга
с Третьяковой, личное знакомство с
которой и не отрицает.

Сначала
Ван-Бин обратился к судисполнителю
с просьбой описать имущество в
квартире ответчицы, но Жанна
Владимировна предпочла подождать,
пока вещи не были вывезены. Затем
Юрий Михайлович пришел к приставу с
вестью, что Третьякова продала два
киоска. "Поезд ушел" — развела
на это руками Анкудинова: деньги
предпринимательница уже
израсходовала. Ван-Бин дает
приставу знать, что Тратьякова
только что получила крупную сумму
за проданную 2-комнатную квартиру.
Судисполнитель назначает обеим
сторонам свидание в своем кабинете,
уверяя, что на сей раз взыщет с
ответчицы всю сумму долга, но сама
на эту встречу даже не является
пусть, мол, как хотят, так и
разбираются со своими долгами.

В результате
Юрий Михайлович вынужден был
довольствоваться мизерной суммой,
на которую "расщедрилась"
коммерсантка. Эта сумма недаром
была подогнана под основной долг —
ведь пристав Анкудинова вместо
того, чтобы безоговорочно
исполнять решение суда, уже провела
его "ревизию" и не сочла
необходимым ни от кого скрывать
свое личное сочувствие проигравшей
процесс должнице.

Сочувствие
было, видимо, глубоким. Когда
Ван-Бин принес Жанне Владимировне
очередное известие — о даче
Третьяковых на Александровском
тракте, пристав с приличным стажем
работы стала всерьез уверять, что
просто не знает, как делается
соответствующий запрос.

Тогда, два с
половиной года назад, Жанна
Анкудинова на мои доводы только
плечами повела: "Жалуйтесь, кому
хотите, и пишите, в какую газету
желаете. Это ничего не изменит".
Она, к сожалению, оказалась права.
Ответа на статью газета не
получила. Ван-Бин, время от времени
появляющийся в редакции, потерял
всякую надежду взыскать
причитающуюся ему по суду сумму. С
его жалобой в областном управлении
юстиции разбираться не пожелали,
переслав ее в службу судебных
приставов Ленинского района. "У
нас тысячи таких жалоб", —
ответили мне по телефону.
Неудивительно.

Так что
спустя почти четыре года после
принятия судом так и не
исполненного решения Ван-Бин
обращается в газету уже с другим
вопросом, почему никого не волнует,
что право на судебную защиту своих
интересов любой человек может
запросто потерять из-за банального
нежелания симпатичной
девушки-пристава выполнять как
положено служебные обязанности? А
ведь это право гражданина
гарантировано Конституцией России.

От себя
добавим, что ответа на этот вопрос
ждет не один Ван-Бин.