Он
назвал имя незнакомки
Открытия в
Пушкиниане можно сделать в
провинции
Это доказал братчанин Семен Саунин

Владимир
МОНАХОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

Всю свою
долгую жизнь Семен Александрович
Саунин проработал журналистом. Но
это днем. А по вечерам и ночам —
пушкиноведом. Он до тонкости изучил
биографию Александра Сергеевича, и
ему даже удалось приоткрыть завесу
в нескольких загадочных местах
биографии великого поэта. Писал
рассказы, романы, исследования о
времени золотого поэтического века
и его героях. Работы братского
пушкиноведа толкались по
издательствам, редакциям журналов
и возвращались назад, к автору.

— Это в
лучшем случае, — усмехается горько
своему литературному опыту Семен
Александрович. — А частенько
рукописи терялись. Приходилось
заново садиться за пишущую машинку
и по черновикам восстанавливать
написанное.

Человек
живет в Братске, вдалеке от
культурных центров, и пишет о
Пушкине — чепуха какая-то! Вот
главный аргумент оппонентов
провинциального пушкиноведа
Саунина. А человек, живущий в
Братске, в свое время объездил
пушкинские места, работал в музеях
и архивах, собрал богатейшую
библиотеку, в которой хранит копии
малодоступных, редких книг и
рукописей, благодаря чему стал
знатоком пушкинской эпохи. Но
русская образованщина отказывает
провинции в праве изучать и знать
Пушкина.

Еще в прошлом
веке Аполлон Григорьев
многозначительно сказал: "Пушкин
— это наше все!". Оказалось, не для
всех.

И все-таки
Саунину удавалось пробиться сквозь
плотный строй профессиональных
пушкиноведов. Его исследования
появились в литературных изданиях,
а в конце 70-х годов его пригласили
на конференцию, которая проходила
под эгидой Академии наук.
Пригласили не просто качестве
слушателя, а предложили выступить с
докладом. И пушкинисту из Братска
было что доложить научному
сообществу. Дело в том, что в
незавершенной работе Карла
Брюллова "Портрет неизвестной
дамы в тюрбане" Семен
Александрович установил личность
Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой,
которой поэт посвятил немало
проникновенных поэтических строк,
поскольку был в нее влюблен. Эта
работа включена в академический
сборник пушкиноведения. С тех пор
разыскания Семена Александровича
стали тщательнее изучаться научным
миром.

Та
знаменательная публикация — всего
лишь частичка большой
исследовательской работы по
изучению одесского периода А.С.
Пушкина, взаимоотношений с графом
Михаилом Воронцовым, его супругой
Елизаветой Ксаверьевной. Все это
вылилось в большое исследование, на
страницах которого Саунин,
несмотря на гневное пушкинское
"полумилорд, полукупец,
полуневежда", показал, что
русский генерал Михаил Воронцов —
честный, порядочный, заботящийся о
благе Отечества дворянин, который
несправедливо принижен
современниками и забыт потомками.
Так родилась книга "Одесский
узел", в которой автор, по
крупицам собрав материал, доказал,
что в сложном любовном
треугольнике Воронцова — Пушкин —
Воронцов события развивались не по
сценарию мыльных опер, а по велению
чувств, которые пытались опошлить
сплетнями современники и
продолжили многие исследователи
жизни поэта. Прочитав "Одесский
узел", авторитетные
исследователи вынуждены были
признать логику рассуждений
Саунина справедливой.

"Эти книга
— попытка разобраться в святом и
неумирающем для Пушкина чувстве:
любви, — писал в рецензии доктор
филологических наук В.Кошелев. —
Она — живое подтверждение еще
одного из пушкинских высказываний:
"В миг, когда любовь исчезает,
наше сердце еще лелеет ее
воспоминание".

"Автор
убедительно доказывает
серьезность темы, умело,
обоснованно водит нас по сложным
лабиринтам "треугольника",
увлеченно и умело повествует обо
всем этом, — продолжает мысль
кандидат филологических наук Г.
Богач. — Считаю такое исследование
полезным в проникновении в
сложнейшую биографию и творчество
гения".

Несмотря на
лестные отзывы, исследование
одесского периода жизни А.С.
Пушкина увидело свет благодаря
людям, далеким от литературы.
Поддержали братского пушкиниста
заместитель мэра Виктор Казаков и
руководитель теплоэнергетического
предприятия Владимир Некрасов,
которые изыскали деньги на издание
книги. И теперь книга, которой не
давали ходу профессиональные
издатели, пришла к читателю.

— А я боюсь,
что меня изругают, — не стесняется
своих мыслей вслух Семен
Александрович. — Ведь я доказываю
то, что большинством пушкинистов
принимается в штыки — взаимную
любовь Пушкина и Воронцовой.

Ругать пока
еще не ругают, но спорить уже начали
— насколько доказательства
пушкиноведа из Братска
убедительны. Тщательно "Одесский
узел" изучается в США Марком
Мутником, который выступает ярым
противником версии Саунина. И как
точен был в своем провидении
недавно умерший писатель Геннадий
Михасенко, когда писал: "И поедут
еще иногородцы и иностранцы к нам
не только за лесом, целлюлозой и
алюминием, но за Пушкиным".

А все
началось с легкой руки Семена
Александровича Саунина, который в
начале 90-х годов оставил свои
кабинетные исследования и, собрав
местных писателей и поэтов,
предложил им начать выпускать
альманах "Братск — Пушкину",
которого накануне 200-летия со дня
рождения уже вышло четыре выпуска.
А создание альманаха потянуло за
собой организацию городского
Пушкинского общества, в которое
вошла местная интеллигенция,
занятая пропагандой творчества и
биографии русского поэта. Об
обществе заговорили не только в
Сибири, но и в Москве, посыпались
заказы на братские книги из-за
границы. Городское пушкинское
общество стало составной частью
Международного Пушкинского
объединения, которое базируется в
Нью-Йорке. Сегодня местные
острословы шутят: "Братск стал
тайной родиной Пушкина". На что
Семен Александрович отвечает, что
родина Пушкина там, где есть хоть
один русский человек, читающий
книги великого поэта.

Семен
Александрович Саунин с виду тихий,
скромный и малозаметный человек. Но
он переполнен уникальными знаниями
о жизни и времени Александра
Сергеевича Пушкина. Задай вопрос, и
перед тобой откроется живая
энциклопедия. Семен Александрович
обычно говорит тихо, но, когда ему
приходится рассказывать о Пушкине,
голос его наполняется душевной
мощью, так что даже равнодушные
люди замолкают и прислушиваются к
тому, о чем говорит братский
пушкиновед. Он не претендует на
большую роль в отечественном
пушкиноведении, но считает, что
вписал свою строчку в разгадку тайн
великого поэта.