От
аппаратной демократии к
правоэкстремистской диктатуре

Л.И.Никовская,
Национальная электронная
библиотека

Главная
проблема кризисного времени —
опасность квазидиктаторских
злоупотреблений кризисного
урегулирования. Нелегкий
политический опыт ХХ столетия
показывает, что даже при наличии
конструктивных настроений у народа
и его представителей, веры в силу
правового государства и его
институтов сохраняется
возможность прихода диктатуры
псевдолегальными и
псевдодемократическими путями.

Можно
условно выделить две ступени, через
которые проходит развитие
демократического принципа. Первая
— когда борьба за демократию сама
рассматривается как фермент,
активизирующий слом старых
институтов. Это фаза решительной
борьбы против старого режима и его
институтов (в нашей стране это
период 1985—1991 гг.). Вторая — когда
после введения демократических
форм под напором внутренних
противоречий нарастает тенденция
антидемократизма и
антилиберализма, которые имеют
роковые последствия для свободы и
судеб правового государства (1992—1994
гг.).

Демократия
во всех случаях выступает как
стимулятор, а не как закрепитель
гибких политических институтов,
так как служит, главным образом,
развитию, а не стабилизации, а
кризисы требуют либо диктаторских,
либо революционных действий.
Поэтому парламентская демократия
может быть только промежуточной
формой и не более того. Самая
тревожная тенденция, которая
просматривается по материалам
социологических исследований, —
нарастание степени критичности и
разочарования самих
демократически ориентированных
сил в той демократии и власти,
которая пришла к управлению после
августа-91.

Все больше
накапливается неудовлетворенность
той формой демократии, которая в
итоге ведет к ослаблению
государственной власти, усилению
внутриполитических раздоров и,
соответственно, эволюции в самых
неожиданных направлениях. Так, до 70%
убежденных демократов считают, что
политические реформы идут
медленно; сочувствующие им в целом
солидарны с этой оценкой.
Достаточно низко демократическое
крыло оценивает степень реального
демократизма нынешней
политической системы.

Сложна и
картина восприятия
результативности работы
чрезвычайно атомизированной
многопартийной системы. Истинные
сторонники демократии прекрасно
понимают, что многопартийность —
это всегда конкурентность и
конфликт интересов. Но в условиях
жесткого динамизма углубляющегося
кризиса эта ситуация может
привести к неожиданной развязке.
Неудовлетворенность
демократического крыла той формой
гражданского общества, которое
только начинает складываться в
переходный период, ставит проблему
слабой защиты
социально-политических интересов
различных социальных групп,
затрудняющей обратную связь с
властными структурами и
возможность влияния на
политический процесс.

По
единодушному убеждению
большинства различно
ориентированных слоев населения,
власть сегодня в стране
принадлежит весьма обособленной
элите, на деятельность которой
практически невозможно влиять. Но
парадокс ситуации состоит в том,
что те же разнонаправленные
социально-политические группы
почти так же единодушны в выборе
харизматического лидера как
главной опоры в нынешней кризисной
ситуации. Таким образом, не
парламентский механизм, сложный и
неоднозначный, не
правительственные программы, а
единая воля сильного лидера,
получающего право на легитимность
через прямое волеизъявление
большинства, — таков сегодняшний
идеал и сторонников демократии (на
уровне 59-60%), и их оппозиционеров (на
уровне 70%). Драматизм момента
состоит в том, что такой уровень
готовности принять данный вариант
политической власти в условиях
обострения кризиса может
постепенно привести к реконверсии
жестких авторитарных форм
правления, вплоть до диктаторских
режимов, которые могут стать
существенным препятствием на пути
в цивилизованный рынок и
демократию.

Тревожным
моментом, свидетельствующим о
нарастании негативных тенденций в
функционировании государственной
власти, является и следующее: если
все социально-профессиональные
слои населения России ощущают
беспомощность и малоэффективность
влияния на политические процессы,
то представители аппарата по
сравнению с прошлым годом
почувствовали свою корпоративную
самоценность и в условиях
отсутствия четкой правовой
инфраструктуры общества стали
доминировать в качестве опоры
политических решений и действий.
Именно сила и власть аппарата,
чиновничье-номенклатурного
сословия — мощный потенциальный
показатель "готовности" самой
власти к тихому авторитарному
перерождению.

Кризис
всегда вызывает стремление к
новому времени и лучшему порядку.
Крушение демократических
институтов в истории или их
вырождение в условиях авторитарных
тенденций указывают на слабости
любого либерального
конституционного порядка, который
не имеет в своем распоряжении
действенных мер по защите
демократического устройства. Таким
образом, приведенные факты
подводят к выводу, что авторитарный
синдром — это не только
социально-психологическая
характеристика состояния
общественного сознания, но и вполне
объективная комбинация факторов:
при сильной ориентации на
харизматического лидера, порядок и
твердую власть и одновременно
выраженной тенденции к отчуждению
и социальной беспомощности очень
велика вероятность неоднократных
политических переворотов и
авторитарных модификаций власти,
когда политический процесс в
большей степени предопределяется
активностью аппарата и
ограниченного круга политических
лиц.

И вот тут
возникает достаточно
нетривиальный вопрос о соотношении
того кризиса, который сегодня
переживают демократические
реформы, и право-экстремистской
альтернативы. Она не столь далека,
как это иногда кажется. Вспомним,
например, насколько спокойно и
естественно были восприняты призыв
Станислава Говорухина со страниц
"АиФ" дать возможность
генералу Александру Лебедю за три
недели навести порядок на улицах
городов; требование Бориса
Федорова со страниц "Известий"
демократам покинуть правительство
и дать возможность показать ему
свое подлинное лицо и т.д. То есть,
очевидно, авторитарные реконверсии
власти балансируют на очень
хрупкой грани, за которой возможно
правоэкстремистское перерождение.
И чем глубже мы будем увязать в
депрессии, тем незаметнее можно эту
грань переступить.