Без
тыретской соли стол кривой

Владимир
ЕРМОЛАЕВ, журналист

Директором
солерудника Александр Ефимович
Старовойтов работает пять лет. А
всего он трудится в Тырети без
малого 22 года. Начинал механиком
Шахтоспецстроя, ведшего проходку
стволов, затем возглавлял
сделавший их сбойку хозрасчетный
подземный участок, руководил
шахтой. Родился он неподалеку от
здешних мест — в Черемхове. Как
говорится, где родился, там и
пригодился.

— Сооружать
рудник начали задолго до моего
приезда сюда — аж тридцать лет
назад. Нормативный срок
строительства — семь лет, однако
оно все еще продолжается, — сетует
директор. — Основное, конечно,
завершено: полностью возведен
поселок, включая социальную сферу,
давно действует котельная. Шахта по
сути готова на все сто процентов.
Ранее ввели вспомогательный, а в
конце минувшего года — главный
ствол шахты, где нынче, 27 января,
пустили скиповую подъемную
установку.

— Без нее, —
продолжает собеседник, — работая по
24 часа в сутки, с одним выходным в
неделю, за год извлекли из недр
около ста тысяч тонн соли. Теперь же
можем ежегодно добывать до 2,5
миллиона тонн сырья, но
непереработанного, которое продать
очень сложно. Беда в том, что до сих
пор не достроены обогатительная
фабрика, пункт подготовки вагонов.
И все же нынче намерены реализовать
250-300 тысяч тонн соли, в 2000 году — 500-600
тысяч тонн.

К слову, соль
здесь первого и высшего сортов. А
самая лучшая — выпарная, марки
"Экстра". По заявкам тыретцы
реализуют йодированную соль,
фасуют ее в сутки тонн по двадцать.
С вводом обогатительной фабрики
выпуск этого продукта резко
возрастет.

— Тыретский
солерудник — один из двух наших
крупных налогоплательщиков наряду
с Троицким спиртозаводом, за счет
которых Заларинский район
мало-мало держится, — замечает
приехавший со мною в поселок
горняков заместитель главы
администрации района Андрей
Хвощевский. — Иногда платят налоги
даже вперед.

— Видите, мы
герои! — смеется Александр
Старовойтов. — Наше предприятие —
градообразующее в Тырети, где живут
шесть тысяч человек. Кроме
обогатительной фабрики, осталось
еще завершить строительство
больницы с поликлиникой. Рудник —
государственное предприятие
федеральной собственности, однако
вот уже третий год не финансируется
из федерального бюджета. Строим за
счет амортизационных отчислений и
средств от реализации добываемой
соли. Для начала просим хотя бы
вернуть нам те 24 миллиона рублей,
которые рудник сам вложил в
строительство. Ведь мы их брали не
откуда-то со стороны, а из своих
оборотных и основных фондов,
амортизационных средств. Отдадут
нам долг, и мы вложим 24 миллиона
рублей в завершение строительства
фабрики, которую к концу нынешнего
или, на худой конец, к середине
следующего года предъявим
государственной рабочей комиссии.

И до, и после
поездки в Заларинский район мне как
помощнику депутата Госдумы А.
Турусина не раз доводилось
толковать с ним о судьбе невезучего
предприятия.

— Пришлось
пообивать пороги московских
инстанций, — говорит Анатолий
Афанасьевич. — Кое-чего удалось
добиться: из федерального бюджета
выделено десять миллионов рублей
на окончание сооружения рудника.

Предприятие
имеет очень важное значение для
Приангарья и всей страны, его роль
будет все возрастать.

— Наш
солерудник — самый восточный в
России, он призван обеспечивать
солью огромную территорию — от
Дальнего Востока до Новосибирска, —
рассказывает А. Старовойтов. —
Среди крупнейших потребителей —
Кемеровский химпром, способный
поглощать до 380 тысяч тонн нашей
продукции в год, и Норильский
горно-металлургический комбинат,
которому для производства кобальта
ежегодно нужно 70 тысяч тонн соли. Не
могут без нее обойтись сельское
хозяйство, производство
кондитерской, хлебной, колбасной
продукции, вообще вся пищевая
промышленность, а также энергетика,
целлюлозно-бумажные комбинаты и
т.д. Мы еще не рекламировали свои
возможности перед тюменскими
нефтяниками, а им для бурения
скважин нужна уйма соли. Нас пока
слабенько знают, не то спрос был бы
куда выше.

И вдруг
директор произносит неожиданные
слова:

— Вот примет
рудник по завершении строительства
государственная комиссия, и его
продадут.

Продадут…
Слушая Александра Ефимовича,
тоскливо размышляю: неужто и это
предприятие попадет в чьи-то
заграбастые руки? Ладно бы его
потом приватизировал трудовой
коллектив. А то ведь
"прихватизируют" с
небескорыстной подмогой
чиновников вороватые скоробогачи.

Зайдя в
соседний кабинет к главному
инженеру предприятия Р. Гобадзе,
задаю и ему все тот же вопрос: так ли
уж реальна опасность, что
Заларинский район, Иркутская
область потеряют рудник после
сдачи его в эксплуатацию?

— Опасность
есть, — не успокаивает меня Реваз
Отариевич. — Сколько всего скупили
по России те же москвичи? Они
отлично осведомлены, что наше
предприятие очень перспективное, о
чем в Приангарье, увы, кое-кто не
ведает. Дабы рудник служил на благо
сибиряков, областной администрации
пора поспешить с ходатайством в
Москву — включить его в реестр
государственных предприятий, не
подлежащих приватизации, прочим
видам акционирования. Крайне нужна
наша продукция, к примеру,
Саянскхимпрому, энергетикам,
животноводам, рыбакам — всем-всем.
Рыбакам Дальнего Востока не
годится продукция "Сибсоли",
для засолки рыбы требуется именно
каменная соль крупного помола.
Деньги за реализацию продукции
должны остаться в основном в
Приангарье, как и немалые налоги, на
которые живут бюджетники. Развитие
рудника — это дополнительные
рабочие места, солидные отчисления
для Заларинского района, это
будущее наших детей и внуков. Если
наши власти поймут сию истину с
запозданием — что ж, Москва слезам
не верит… Когда хозяевами станут
заезжие акционеры, уже ничего не
вернешьь. Выйдет как в той
поговорке: что имеем — не храним,
потерявши — плачем.

Не
удержавшись, спрашиваю главного
инженера, что занесло его, уроженца
солнечной, до недавних пор
благодатной Грузии, в Сибирь, давно
ли он здесь.

— В Тырети с
1992 года, — поведал Реваз Гобадзе. —
Сюда приехал из Бурятии, где
работал главным механиком
Джидинского вольфраммолибденового
комбината. Закончил Иркутский
политехнический институт. Родился
в Грузии, близ Боржоми.

— Променял
курортный, райский уголок на
"жаркую" Сибирь…

— Ирония
судьбы! — отшучивается в ответ на
мою реплику собеседник. — А если
серьезно, уехал из дома, дабы
подальше быть от своих добрых,
заботливых родителей и дядюшек.
Короче, чтобы все самому делать,
жить без опеки.

Перед
прощанием с Александром
Старовойтовым и Ревазом Гобадзе
прошу их рассказать анекдот про
соль. Оба отвечают примерно
одинаково: "Не знаем такого. Соль
— это очень важно и серьезно, разве
есть про нее анекдоты?"

Есть. Скажем,
такой. Напросился хлопец поехать с
дядькой в Крым по соль. Ездили долго
на волах, Наконец вернулись домой.
Сверстники пристали к хлопцу:
"Как съездил?" Тот признался:
"Хоть горя набрался, зато соли
наелся: только дядько отвернется, я
жменю — и в рот, жменю — и в рот!"

Шутки
шутками, однако Старовойтов и
Гобадзе абсолютно правы: соль — это
очень серьезно и важно. "Вы — соль
земли", — напутствовал своих
верных учеников Иисус Христос. В
своем "Толковом словаре живого
великорусского языка" В.И. Даль
предполагает, что слова сладкий,
солодкий, соль — одного корня.

Производство,
а то и основная реализация соли
должны быть государственными,
казенными, как говорили наши
предки, — таков вывод моих
собеседников в Тырети. Без соли
стол кривой, говорит пословица.

Речь не
только о столе обыденном, обеденном
— по производству и потреблению
соли в народном хозяйстве можно
судить об уровне его развития.
Скажем, в США этот показатель — 28 кг
на душу населения, а в России — 7,8 кг.

Куда уж
меньше!