"Слепая"
пуля выбрала Ивана…

Александр
ГОЛОСОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

В солдаты
Великой Отечественной Ванюшку
Устюгова забрили в Енисейске в
декабре сорок второго в неполных
восемнадцать. И то ли по младости
лет, то ли из-за солидного по тем
временам образования (восемь
классов) отправили невысокого,
худенького паренька не в окопы, а на
курсы младших командиров. В учебе
Иван был по-крестьянски
обстоятелен и прилежен и курсы
завершил успешно. На передовую
попал в начале лета сорок третьего.
Угодил в самое пекло войны, на
Курскую дугу.

Курская
битва… Сущий ад войны. Пятого июля
сорок третьего планета Земля
содрогнулась, когда под российской
деревней Прохоровка сошлись в
лобовой атаке стальные армады
Союза и Германии. Очевидцы говорят,
что и днем над землей стояла
кромешная тьма от дыма, гари и
копоти. Кажется, стрелял воздух,
начиненный агрессивностью. Выживал
лишь каждый пятый с обеих сторон.

Для
помкомвзвода Ивана Устюгова,
незадолго до этого принявшего
взвод после гибели командира, война
завершилась на четвертый день
Курского сражения тяжелым
ранением, после которого в строй не
возвращаются. Прошло почти
пятьдесят шесть лет, а тот день,
оставивший солдату черную мету
войны до конца его жизни,
сохранился в его памяти до
мельчайших деталей, словно это было
вчера…

День обещал
быть погожим, жарким. К утру дым
заметно рассеялся. С немецкой
стороны тянуло ароматом полевой
кухни. Фрицы завтракали. Значит,
примерно, через час надо было ждать
наступления. Поедят, сходят до
ветру, перекурят, хлебнут шнапса и
стройными рядами в полный рост,
стреляя от бедра, пойдут в атаку.

— Это
случилось 8 июля, — рассказывает
Иван Васильевич. — Уже
развиднелось. Мы ждали атаку.
Очередь была за немцами. Накануне
мы отбили у них высотку. За три дня
ожесточенных боев этот голый, как
кукиш, перепаханный снарядами холм
несколько раз переходил из рук в
руки. До немецких окопов было
метров шестьсот, а может и меньше. Я
решил оглядеть взвод, чтоб не спали
ребята, взбодрились перед атакой.
Посмотрел вправо, окликнул,
повернул голову влево… Тут меня и
гвоздануло, белый свет померк.
"Слепая" пуля, прошив земляной
бруствер, сверху угодила в правый
глаз. Потом, как выяснилось, пошла
вниз и застряла у гортани недалеко
от сонной артерии. Если бы не земля,
изменившая траекторию полета пули,
пиши похоронку. Но на этом мои
мытарства в этот день не
закончились…

Устюгов и по
сей день не может вспоминать и
говорить о давно минувшем спокойно,
отрешенно. Тяжелые воспоминания
сбивают дыхание, путают мысли,
застят слезой глаза. Поистине
неоплатными оказались у войны
счета к юнцу, облаченному в
солдатскую шинель, у которого едва
просохло материнское молоко на
губах. Какие уж у него грехи?! А поди
ж ты. Пометить одной пулей
оказалось мало. Снарядом достала
костлявая. И во второй раз пощадила.

— Повел меня
солдат на перевязочный пункт, —
продолжает Иван Васильевич. — А там
меня снаряд достал. Контузило, слух
повредило, ранило осколком.
Отвоевался по полной программе.
Пулю удалили в санбате, а осколок
носил восемнадцать лет.

Такое
испытание и в дурном сне не
привидится. Осколок угодил в
пулевой канал и тоже застрял в
миллиметрах от сонной артерии. И
восемнадцать лет Устюгов жил не
просто с осколком, а с открытой,
незарастающей раной. Каждый из нас
знает неудобные, болезненные
ощущения от пустяковой занозы в
пальце. А тут острый, как жало,
стальной осколок в шее, в самой
подвижной части тела и в самой
болезненной, ткань которой
пронизана капиллярами и нервными
волокнами. Почти два десятка лет
жил Устюгов с "ошейником".
Лежал в больницах, ездил на курорты
— ничего не помогало. Врачи в
недоумении разводили руками.
Рентген ничего не обнаруживал, а
рана не заживала и опухоль не
спадала. И с этой постоянной, как
зубная боль, мукой Устюгов жил без
скидок на недуг. Окончил заочно
планово-бухгалтерский техникум,
работал по специальности в
управлении сельского хозяйства,
бухгалтером, секретарем,
председателем поссовета. Женился, с
Верой Марковной растили двоих
детей. И только жена знала, как
тяжело давалась ему жизнь без
скидок на боль.

— Мне
кажется, я бы долго не протянул без
операции, — говорит Иван
Васильевич. — Белый свет был не мил,
сердце стало пошаливать, сдавать,
постоянно температурил. Чем только
не лечил! И вот как-то посоветовал
мне пожилой фельдшер участковой
больницы обратиться в госпиталь к
военным хирургам. Ранения по их
части. Я обратился в иркутский
госпиталь. Михаил Васильевич Лысак,
подполковник медслужбы, обследовал
рану, мне казалось, что он наизнанку
вывернул мне шею. Боль была
нестерпимая, и нашел-таки осколок.
Он оброс жировиком и потому не
просматривался рентгеном. Вырезал.
Всего-то со спичечную головку, а
какие страдания причинял. Хирург
говорит: "Возьмите на долгую
память, Иван Васильевич". Нет,
говорю я, увольте. Хранить такую
память… Гори она синим огнем. После
операции как во второй раз на свет
народился. Подумал: надо жить лет до
ста. Да, видно, поторопился
загадывать. Перестройка, реформы
многим ветеранам войны и труда
укоротят срок жизни.

Нынешние
реформы для ветеранов войны
явились своего рода "слепой"
пулей, ударившей в спины, согбенные
нуждой. И до реформы наши
победители не шиковали, но
безбедную старость обеспечивали
гарантированные пенсии, были
бесплатные лекарства, поездки на
курорты случались. Сегодня за все
надо платить. Двух пенсий,
составляющих чуть больше тысячи
трехсот рублей, Устюговым хватает
лишь на самое необходимое. Иван
Васильевич не может заменить
слуховой аппарат, который стоит
более десяти тысяч рублей. Не до
курортов. Ежегодная компенсция за
курортное лечение участникам войны
так ничтожна, что и называть
совестно. Однако и ее не
выплачивают регулярно.

Парадокс, но,
возможно, ранение продлило
активную трудовую деятельность
Устюгову, сделало его
востребованным. Сказался его
беспокойный характер и личный опыт
инвалидности. Другой, более
подходящей кандидатуры на
должность председателя общества
инвалидов в Эхирит-Булагатском
районе, пожалуй, и не было. Устюгов
принялся за дело со свойственной
ему одержимостью. Создавал филиалы
при сельских администрациях, чтобы
как-то помочь нуждающихся. Увечных
раньше не замечали, не выделяли в
отдельную социальную группу. Но все
же многим инвалидам удавалось
помочь. Реформы наложили вето на
деятельность общества. От тех
более-менее благополучных времен у
Устюгова осталась пухлая папка с
горькой статистикой. За десять лет
в районе до срока ушло из жизни 158
инвалидов, обделенных материальной
помощью, лекарствами, а зачастую и
общественным вниманием,
милосердием.

Формально,
благодаря усилиям председателя,
районное общество инвалидов
существует, но уже как хозрасчетная
производственная единица. Общество
реанимирует службу быта, в
одночасье разрушенную
приватизацией. Обществу инвалидов
досталось менее ценное. На этой
базе сегодня работают ритуальные
услуги, сапожная мастерская,
организовывается участок по
ремонту бытовой техники. В планах
Устюгова — часовая мастерская и
фотоателье. В обществе работают
двенадцать человек, восемь из них
инвалиды. Устюгов в окружном центре
человек известный и уважаемый, свой
и среди "чужих", образно
выражаясь. В ветеранском магазине
нет молока. Звонят Устюгову,
спрашивают: когда будет. Хотя
обществом ветеранов занимается
другой человек. Пример, когда долг и
должность люди не разделяют.

— Много
несправедливостей в отношении к
ветеранам, — сетует Устюгов. — Взять
те же машины. Дали таким, за
которыми и молодые не угонятся, а не
тем, кто обезножил, нуждается в
транспорте. И с телефонами та же
картина. Коваленко Тимофей
Кириллович — инвалид первой группы,
слепой практически, и без телефона.
А его соседям установили, потому
что они заплатили…

Чтобы
отвлечь Ивана Васильевича от
ветеранских проблем, я прошу его
показать недавно полученную
награду. И он достает коробочку и
вынимает медаль ордена "За
заслуги перед Отечеством" II
степени. А заодно показывает и
поздравление от президента Ельцина
с 54-й годовщиной Великой Победы.
Есть у ветерана подобные
телеграммы и за прежние годы.
Солидную пачку составляют
материалы, документы,
свидетельствующие о воинском
братстве. К каждому празднику
Устюгова поздравляют из родной для
него дивизии — гвардейской
мотострелковой
Пролетарско-Московско-Минской
ордена Ленина, дважды
Краснознаменной орденов Суворова и
Кутузова. Базируется дивизия в
Калининграде. Это первый рубеж
России на стыке с НАТО —
"мироносцем" с авианосцами. Уж
этой-то дивизии предстоит держать
порох сухим. Отрадно, что в дивизии
помнят каждого воина, сражавшегося
под ее знаменем против фашистов.
Устюгов несколько раз по
приглашению встречался с
однополчанами части. А в 1996 году
такая встреча у него была на параде
в Москве в День Победы.

Святое
воинское братство ветеранов войны
— это и живая летопись народного
подвига, и достоверная школа
воинской доблести и патриотизма.
Жаль, что ее классы почти пусты в
обычные, не праздничные дни по
причине отторжения поколений. Кто в
этом виноват? Знает один бог. А ведь
юным есть чему поучиться у
ветеранов. И не только беззаветному
служению Родине, но и тому, как
выживать в нынешних временах.
Молодые, здоровые мужики спиваются,
мрут как мухи. А многократно
обкраденные и обманутые
государством ветераны живут и
работают, кормят молодых. Тот же
Устюгов: судьба, кажется, уже
угольного ушка, а ведь пролез. На
воле, на терпении, на нервах
продрался, не опустил руки, не скис.
Общество инвалидов буквально за
уши держит на плаву, сажает
картошку, держит пчел. Немного. Три
улья. Но на сладкий чай себе и
внукам хватает. А молодые, как тати,
крадут у него картошку на поле, из
подвала. Незрячие души — это
"слепые пули", бьющие в грудь и
в спину России…