Десант
в бессмертие

Леонид БОГДАНОВ,
журналист

Даже на войне
десант — это всегда зона
повышенного риска. Немцы боялись
десантников и от собственности
трусости были к ним беспощадны.
Наши воины это знали, на милость
гитлеровцев никогда не
рассчитывали и потому бились, как
говорилось, до последнего вздоха.

Возвращались
из десанта, к сожалению, немногие.
Потому и брали на выполнение таких
боевых задач, как правило, только
добровольцев.

Так было и в
тот раз, когда командарм-28
генерал-лейтенант А.А. Гречкин
приказал высадить в Николаевском
порту десант, чтобы отвлечь
внимание и силы противника,
оборонявшего этот важный в военном
отношении южно-украинский город.
Формирование десантного отряда
было поручено 384-му отдельному
батальону морской пехоты под
командованием майора Ф.Е. Котанова,
боевого сподвижника легендарного
Цезаря Куникова. Недостатка в
добровольцах не было. Сейчас,
размышляя над этим фактом, нахожу
только один ответ. Батальон
освобождал такие города, как
Таганрог, Мариуполь, Бердянск. И в
каждом из них морские пехотинцы
нагляделись на следы фашистских
расправ над мирными жителями. На
рвы с трупами, на повешенных и
сожженных. Наслышались страшных
рассказов о порядках
оккупационного режима и зверствах
гитлеровцев. Потому и владело ими
справедливое желание как можно
быстрее осуществить возмездие,
пусть даже ценою собственной жизни.

Отобрали 55
человек. Командиром назначили
старшего лейтенанта К.Ф.
Ольшанского, его заместителем по
политчасти — парторга батальона
капитана А.Ф. Головлева,
начальником штаба — лейтенанта Г.С.
Волошко, помощника начальника
штаба батальона. Все трое были
людьми очень разными, но удачно
дополняли друг друга. У Константина
Ольшанского был уже десантный опыт:
он высаживался у села Ялта под
Мариуполем во главе роты
автоматчиков и был награжден
орденом Александра Невского.
Алексею Федоровичу Головлеву
исполнилось сорок лет. Почти на 12
лет он был старше командира и
начштаба, родившихся в один год.
Возраст делал Головлева более
рассудительным и выдержанным,
умеющим лучше владеть своими
чувствами, что всегда важно в
сложной обстановке. Ну, а Григорий
Волошко был самым образованным. Он
еще до войны стал инженером,
работал на строительстве Свирской
ГЭС и уже в войну окончил три курса
Военно-инженерной академии, сносно
знал немецкий язык, что делало его в
десантном отряде особенно
полезным.

Еще два
офицера — младшие лейтенанты
Василий Корда и Владимир Чумаченко
— стали командирами боевых групп.
Они и вели подготовку
непосредственно каждого бойца к
десантированию. Проверяли
состояние вооружения, обеспечения
боеприпасами, следили, чтобы всеми
уходящими на задание были
оставлены в штабе адреса родных.

В это время
рыбаки Богоявленска, где
дислоцировался батальон, готовили
плавсредства: конопатили и
заливали смолой рассохшиеся за
зиму рыбацкие шлюпки. Всего они
сумели найти и подготовить семь
довольно вместительных весельных
лодок, в которые и началась посадка
отряда с наступлением темноты 25
марта 1944 года.

Как раз в это
время на импровизированном пирсе
появилась группа солдат и старший
доложил: "Направлены к вам из
дивизии. Среди нас радисты, минеры и
саперы. Всего 12 человек".

— Нужное
пополнение, — отметил Ольшанский. —
Разберитесь по шлюпкам. Только
минеры — на две первые, радисты — в
центре.

Самый
молодой из местных рыбаков по имени
Андрей вызвался быть проводником
по Южному Бугу.

Их отделяло
от цели всего пятнадцать
километров. Но какими трудными они
оказались! Шлюпки все время
заливало водой. Чтобы сохранить
живучесть своих маленьких
суденышек, десантники постоянно
вычерпывали воду кто чем мог:
касками, бескозырками, просто
пригоршнями. То и дело над рекой
взвивались осветительные ракеты, и
тогда все ложились на дно лодок, в
ледяную воду. Чтобы согреться, по
очереди садились за весла и гребли,
гребли…

Было уже 26
марта 4 часа 8 минут утра, когда они
высадились в районе угольного
причала и нового элеватора. В
батальон полетела первая
радиограмма: "Выполняю
задачу".

По приказу
Ольшанского вперед ушли
разведчики. Они сняли трех часовых,
и отряд продвинулся вперед, заняв
контору элеватора, сарай и столовую
порта. Получилась почти круговая
оборона. Закипела работа: делали
амбразуры кругового обстрела,
закладывали окна обнаруженными в
сарае кирпичами, прорыли траншею,
соединившую столовую с конторой.
Немцы готовились взорвать
элеватор. Прибывшие с моряками
минеры разминировали его.

Когда десант
был обнаружен, гитлеровцы бросили
против него пехотный батальон,
стремясь одним махом покончить, как
они считали, с партизанами. Но не
тут-то было! Подпустив немцев на
близкое расстояние, десантники
открыли такой сокрушительный
огонь, что отбросили их на исходные
позиции.

Захлебнулась
и вторая, и третья атака врага.
Тогда он подтянул 75-миллиметровые
пушки и несколько минометов.
Снаряды пробивали стены, мины
рвались в расположении отряда.
Среди его воинов появились убитые и
раненые, но стоило фашистам
приблизиться к обороне
десантников, как те забрасывали их
гранатами и отбивали натиск.

В батальон
поступила вторая радиограмма:
"Вступили в соприкосновение с
противником. Ведем ожесточенный
бой, несем потери".

Стремясь во
что бы то ни стало уничтожить
десантников, гитлеровцы бросили
против них и три танка, которые
начали расстреливать оборону
отряда термитными снарядами.
Вспыхнули очаги пожаров, удушливый
дым душил бойцов, выедал глаза.

Разведчик
Валентин Ходырев, будучи ранен и
понимая, что танки могут смять их
оборону, обратился к Ольшанскому:
"Разреши, командир, угостить из
по-севастопольски!" Другого
выхода, пожалуй, и не было.
Ольшанский согласно кивнул:
"Действуй, Валя!"

Ходырев
пополз навстречу танку, потом
взметнулся и с криком "За
Родину!" бросился под стальную
громадину. Раздался сильный взрыв,
и танк замер. Через минуту повалил
из него густой черный дым. Два
других танка, сделав еще по
выстрелу, спешно отошли.

С
наступлением темноты десантники
занесли в подвал элеватора останки
героя и поклялись боевую задачу
выполнять до последней капли крови.

Бой
продолжался и в ночь на 27 марта.
Силы десантников заметно таяли.
Погибли капитан Головлев и
лейтенант Волошко. Ранен был
Ольшанский, но сознания не терял и
по-прежнему командовал отрядом.
Вызвав к себе разведчика Юрия
Лисицына, сказал ему: "Рация
погибла вместе с радистами. Твоя
задача — доставить в штаб батальона
донесение и на словах доложить
майору Котанову, что нас осталось
всего 15 человек. Желательно, чтобы
нас поддержали
самолеты-штурмовики. Будем биться
до последнего".

Лисицыну
предстояло не только выбраться из
окруженного врагом порта, но и
перейти линию фронта в районе
Широкой Балки. Крестьянский парень
из Подмосковья, которому
исполнилось всего двадцать три
года, был опытным и находчивым
воином. Надев шинель убитого
немецкого офицера и обвязав голову
бинтом, испачканным в крови, он
благополучно добрался до линии
фронта. Возле села Широкая Балка
подорвался на минном поле. Ему
оторвало стопу левой ноги. Он нашел
в себе силы наложить жгут и
остановить кровотечение. Идти уже
не мог. Полз. Потерял сознание. Его
обнаружили солдаты стрелкового
полка, потеснившего противника. По
тельняшке, выглядывавшей из-под
фрицевской шинели, определили:
десантник! И доставили по
назначению — в штаб его батальона.

А в Николаеве
гадали: дошел Лисицын до своих или
сгинул, напоровшись на немцев? Бой
все продолжался. Погиб Ольшанский и
все офицеры. В командование вступил
старшина 2-й статьи Кирилл Бочкович
из-под Одессы. Он приказал собрать с
убитых немцев автоматы и
боеприпасы, оборудовать несколько
новых огневых точек. И хотя из
оставшихся в живых 11 человек только
трое (К. Бочкович, И. Дементьев и Н.
Гребенюк) не были ранены,
десантники и утром 28 марта
встретили врага дружным огнем. Тут
им на помощь выскочили из-за туч
наши ИЛы. Они пронеслись на бреющем,
потом развернулись и устремились
на атакующего врага. И все, кто
держал оборону, с облегчением
вздохнули: значит, дошел Юра
Лисицын до своих!

Это была
последняя, 18-я атака врага. Вскоре
гитлеровцы бежали из города и порта
— десант свою задачу выполнил. Он
отвлек на себя целый пехотный полк.
Враг потерял убитыми и ранеными
более 700 солдат и офицеров.
Героические действия десантников
вошли в историю Великой
Отечественной войны как образец
воинской доблести. 55 морским
пехотинцам было присвоено звание
Героя Советского Союза. Через 20 лет
стала известна фамилия рыбака
Андрея, ставшего добровольным
проводником отряда и сложившего
свою голову в Николаевском порту. И
Андрею Ивановичу Андрееву было
присвоено звание Героя. А
остальным?

Вот что
сообщает энциклопедия: "Имена 12
героев — связистов и саперов в
связи с отсутствием их в списке
десантного отряда многие годы
оставались неизвестными. Часть
имен установлена, поиски остальных
продолжаются".

Уточню:
документально доказано участие еще
двух воинов-минеров — сержанта П.Г.
Русина и ефрейтора Д.М. Чекунова. Их
имена установили еще в 1970 году
украинские журналисты. В отношении
остальных поиск, судя по прошедшим
десятилетиям, зашел в тупик. Так
почему же не восстановить
справедливость хотя бы в отношении
этих двух?

Это особенно
волнует, потому что Павел
Григорьевич Русин, 1922 года
рождения, — уроженец
Нижнеудинского района нашей
области, успевший до войны
поработать трактористом в колхозе
имени Тараса Шевченко. Тогда же,
почти 30 лет назад, о подвиге Павла
Русина стало известно работникам
районного и областного
военкоматов. Но никто из них не
оформил представления на
присвоение П.Г. Русину звания Героя
Советского Союза, которое он
заслужил наравне с теми
участниками десанта, кому это
звание присвоили. Надеюсь, что
генерал В.А. Шипов, нынешний военком
области, не останется равнодушен к
подвигу земляка, и справедливость
восторжествует.