"Звездное
небо над нами"…

Светлана ЖАРТУН

В этот
вечер двери всех иркутских театров
будут широко распахнуты для
зрителей. Актеры выйдут на сцену в
своих лучших спектаклях, за каждым
из которых стоит режиссер.

Кажется,
канули в Лету времена, когда
главных режиссеров снимали с
работы по идеологическим
соображениям, организовывали
громкие процессы публичного
неодобрения. Сегодня режиссер стал
свободной личностью, он волен
выбирать пьесы, строить репертуар в
соответствии со своим
мировоззрением, художественным
вкусом.

Но
бывает ли свобода абсолютной? Театр
ушел от зависимости идеологической
и пришел к экономической. Пьесы
сегодня пишутся по большей части не
драматургами, а политиками, и все
больше — триллеры. Театр строит
свою творческую жизнь во времени,
когда происходит переоценка
ценностей и человек пытается
разобраться в своей душе.

— Играя роль
Зилова в "Утиной охоте"
Вампилова, я пытался сделать ее
исповедальной. Публичное покаяние
было необходимо мне…

Сергей
Болдырев, главный режиссер театра
драмы имени Охлопкова, мог бы не
упоминать о своей актерской работе
в театре, которым он руководит уже
пять лет. Но роль Зилова оказалась
важна ему так же, как и постановки
спектаклей по произведениям
Чехова, Горького, Пушкина.

Он приехал в
Иркутск в состоянии, которое можно
было назвать "перепутьем".
Творческий этап длиною в
пятнадцать лет закончился в
Абакане, где он работал актером,
позднее — режиссером и
художественным руководителем. С
родной труппой (со многими он
учился в Ленинградском институте
театра, музыки и кинематографии) он
прощался спектаклем "Вишневый
сад" Чехова.

С
охлопковцами "здоровался"
тоже "Вишневым садом", только в
другой интерпретации: с надеждой,
радостью, увлекшись красотой
классических образов. Его приняли
сразу и безоговорочно. Но за
внешней бравадой хвалебных
многословий в собственный адрес
чувствуются какая-то
незащищенность, смятение, поиск
самого себя.

Он начал
ставить бесконечно длинные, в
затяжном ритме спектакли. Нимало не
смущаясь критикой в свой адрес,
говорил тогда:

— Я не ко
времени или время не ко мне.

Это был
период поиска сценической
выразительности, соединяющий его
мечты о театре и представления "о
жизни человеческого духа",
возможность говорить с
современником на языке вечности.
Так он представлял подлинно
высокое искусство, в котором время
не было конкретно — оно обретало
абстрактные черты.

Сумасшедшие
перемены нашей жизни стремительно
поменяли и настроение в театре
(который был и остается зеркалом
современности). Совсем недавно
Болдырев говорил, что ему не
интересен кассовый успех его
спектаклей, сегодня убежден, что
работать надо для людей.

— Все устали
от мерзостей нашей
действительности, необходима
надежда. Чем сложнее мы чувствуем
себя в своем обществе, тем
прекраснее кажутся истории,
подобные рассказанной в фильме
"Титаник". Люди хотят верить в
романтику, чудо любви, счастье и
добро. За примером далеко ходить не
надо: спектакль "Ромео и
Джульетта" прошел на сцене более
тридцати раз и каждый раз — аншлаги.
Смотрит его в основном молодежь,
прекрасно зная финал, но многие не
теряют надежды, что произойдет чудо
и юные любовники останутся живы.

Чувство
романтики присуще и старшему
поколению, которое заполняет
зрительный зал на спектаклях
"Пока она умирала" и
"Гарольд и Мод". Я понимаю
невысокий уровень этой
драматургии, но понимаю и ее
востребованность зрителем — это
очищение души, и прекрасно, что
происходит оно в театре.

Последние
постановки Болдырева можно назвать
периодом сказочных увлечений.
Предназначены они взрослой,
искушенной аудитории, но
воспринимаются ею с какой-то
детской непосредственностью — смех
и слезы на них постоянны.
Осуществление иллюзорной,
сказочной мечты, пусть даже в
театре, рождает в зрительном зале
светлые чувства надежды на лучшее.

— Театр —
вещь мистическая, — продолжает
Болдырев. — Всего год прошел, как мы
обосновались в здании старой
музкомедии, но за это время оно
потеплело, здесь поселилась душа
охлопковцев. Когда рассказывают
невероятные истории о театральных
проклятиях или благословениях —
все это правда, и умирают
сценические герои не понарошку,
просто актеры умеют разделить их
душевные порывы со своими. Сегодня
я мечтаю в нашем
отреставрированном здании
поставить "Мастера и
Маргариту" Булгакова. Мечтаю и
боюсь: много странного и
необъяснимого связано с этим
романом, его судьбой и судьбой
автора.

Время
стремительно уносит нас в XXI век.
Сколько изменений в жизни
подстерегает нас, сколько
изменений произойдет в театре!

— Искусство
приходит из космоса и уходит в
вечность, — убежден Болдырев. —
Меняются нравы, политика, люди и
государства становятся другими, но
остаются Моцарт, Пушкин. Искусство,
как вода, находится в вечном
диффузионном процессе.

Сегодня
много говорится о трагической
судьбе России, наследуемой от
одного поколения к другому, из века
в век. Но почему вечно нищая Россия
постоянно одаривает мир гениями?

— В
семидесятые годы модно было верить
в НЛО и теорию заселения земли
инопланетным разумом. Некоторые
начинали чувствовать себя под
колпаком, экспериментальным
материалом. Ну и что, говорили
другие, пусть они видят нас
достойно проживающими эту жизнь.
Человек не бессмертен, надо
научиться уходить достойно и
красиво. Может быть, миссия России и
заключается в этом — проходя через
страдания, вырабатывать
живительный озоновый слой, который
питает культуру планеты. В нем
появляются дыры, но их можно
залатать. Языком трагедии я буду
говорить: мы живы — и это самое
главное.

Если люди
искусства перестанут верить, что же
останется всем остальным? Нет,
Россия больше чем страна, она вечно
восстанавливающаяся субстанция.
Россия — женского рода, и хранит ее
Бог.

В творческих
устремлениях и намерениях
режиссера Сергея Болдырева сегодня
соединяются Бог, Россия, Искусство.
Он верит в созидательную основу
жизни и не противится судьбе. Любит
повторять слова Канта: "Звездное
небо над нами и нравственный закон
внутри нас".