Лес
воруют…

Георгий
КУЗНЕЦОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

Когда
честно заработать на жизнь труднее,
чем украсть, — люди воруют. Это
аксиома, по которой сегодня живет
Россия.

Лес на Руси
воруют с тех пор, как из ничейного
он стал "государевым" или
государственным. С тех пор, как
самовольная (без оформления нужных
документов) рубка деревьев для
личных или общественных нужд стала
квалифицироваться нарушением
закона. Конечно, лес, кому сколько
надо, рубили и раньше, но в
допетровские времена это не
считалось воровством.

В советские
времена воровали леса не слишком
много. Побаивались знаменитых
ОБХСС, где специалисты работали
сильные. Воровать было страшно и
невыгодно. Гораздо больше рубили
официально, а потом, честно получив
медали и премии за перевыполнение
государственных планов, оставляли
штабеля древесины гнить на
лесосеках, топили их в сплавных
реках, перерабатывали в отходы на
нижних складах. Остальное — меньше
половины срубленного — пускали в
дело и продавали за валюту японцам.

Теперь
ситуация, похоже, меняет полюса.
Официально леса рубят гораздо
меньше, потому как это невыгодно
стало: налоги всю честную прибыль
съедают, на зарплату
лесозаготовителям почти ничего не
остается. ОБХССы исчезли, а
заменившие их ОБЭПы пока еще нужной
силы и опыта не набрали. Зато
воровать лес стало выгодно и совсем
не страшно. Вот и воруют его с
каждым годом все больше.

По
официальной справке Иркутского
управления лесами. В 1996 году в нашей
области было зарегистрировано 234
случая таких лесонарушений. В 1997 —
уже 376, а в минувшем 1998 году — 493.
Пропорционально растет и
количество незаконно вырубленного
леса. За те же годы объемы
украденной древесины составили
соответственно: 26500, 27300 и 36000
кубометров. Обратите внимание:
ежегодно воруются десятки тысяч(!)
кубометров сибирского леса, и с
каждым последующим годом
количество этих тысяч растет.

Но это,
подчеркну, только официальные
данные. Опытные лесоохранники
утверждают, что в реальности
украденного леса в два-три раза
больше, чем значится в документах.
Ослабленные нищетой лесхозы не в
состоянии охранять лес должным
образом, поэтому многие
самовольные рубки остаются даже
невыявленными. В то же время у
правоохранительных органов,
замордованных ростом преступлений
против человека: убийствами,
грабежами, квартирными кражами и
пр., как говорится, руки не доходят
до полного расследования и
доведения до суда дел о кражах
российского леса.

Очень больно
ударил по нашим лесам, и прежде
всего по пригородным, прилегающим к
железным и автомобильным дорогам,
обвал рубля после 17 августа
прошлого года. Этой зимой цена на
экспортный "кругляк",
скупаемый "лицами китайской
национальности", подскочила до
тысячи(!) рублей за кубометр. Это
если с документами. А без таковых и
вообще без оформления
купли-продажи, (значит и без всяких
налогов) как утверждают
специалисты, краденый экспортник
можно запросто "толкнуть"
рублей за 600 — 800. То есть по цене,
равной и даже превышающей
внутреннюю цену российского
пиломатериала. Какой дурак в этих
условиях станет рубить законно и
переводить сверхприбыль в
сверхналоги?!

Незадолго до
Нового года лесная охрана
Иркутского лесхоза показала мне
одно из типичных мест современной
лесной кражи, с которым связана
целая детективная история со
слежкой за похитителями,
выявлением "закордонных
покупателей", доставкой
(хитростью) порубщиков в райотдел
милиции. Но сейчас речь не об этом.
Меня больше поразили наглость и
варварство порубщиков. Вблизи
Вересовки, это между Ново-Ленино и
Мегетом, совсем рядом с Московским
трактом и железной дорогой, в
зеленой зоне Иркутска, среди полей
и мелколесья едва ли не наполовину
оказалась вырубленной красивая
сосновая роща. Лесники раскапывали
засыпанные снегом пни столетних
сосен. Замеряли их диаметр,
подсчитывали кубометры
заготовленной древесины. Стволы
сосен валялись рядом. Порубщики
брали от каждого только нижнюю
шести- или восьмиметровую часть, ту,
что без сучков, потому что именно
она отвечает стандарту экспортного
леса. Только эта часть ствола
оценивается долларами и скупается
китайцами. Все остальное, а это
первосортный пиловочник, ворам не
нужно, потому что иностранцы его не
купят.

На самых
прямых и красивых соснах, стоящих
рядом с поваленными, свежие затесы.
Порубщики пометили их к продаже, но
свалить не успели. Задержись лесная
охрана на недельку — от сосновой
рощи осталось бы лишь несколько
кривулин да сухостоин.

Это
лесонарушение (до принятия решения
судом оно не считается
преступлением) практически
полностью расследовано самими
лесниками, без участия
правоохранительных органов. Лесная
охрана самостоятельно установила
порубщиков и скупщиков краденого
леса. Определила, что здесь было
заготовлено более 300 кубометров
древесины. Ущерб, по расчетам
лесников, составляет около двухсот
тысяч рублей. Нужные акты и прочие
документы с указанием имен, номеров
машин, расчетами тогда же, в декабре
прошлого года, были переданы в
прокуратуру Иркутского района.
Казалось, что совсем скоро может
состояться показательный суд,
который назовет лесонарушение
преступлением, а самовольных
порубщиков — ворами. Как должно
быть в правовом государстве. Но увы.
Дело пошло кругами по инстанциям и,
как бывает чаще всего, где-то
застряло. Причина последней
задержки, как рассказал мне в
минувший вторник главный лесничий
Иркутского лесхоза Е.П. Хруснов, в
выяснении двух РОВД —
Свердловского г. Иркутска и
Иркутского (сельского) — кому
принадлежит территория, на которой
вырублен лес. Оба райотдела от нее
отказываются, чтобы
"перепихнуть" расследование и
принятие мер на коллег-соседей.

Егор
Петрович рассказывает об этом без
удивления и даже без возмущения. Он
привык. За годы работы в лесном
хозяйстве помнит много попыток
лесников возбудить уголовные дела
по самовольным рубкам, но не смог
вспомнить ни одного случая, когда
бы дело было доведено
следственными органами до суда. А
коли нет суда — нет и наказания.

Хочу
заметить, что отсутствие наказания
в таких случаях, — это не прощение.
Это поощрение воровства леса.
Материальное поощрение в таких
размерах, которые и не снились
советским лесозаготовителям,
гноившим половину срубленного леса
именем государства. Как ни крути, а
прибыль от вырубленной не более чем
за двое суток пригородной сосновой
рощи составляет многие тысячи
рублей. Лесонарушители могут
расценивать вырученную сумму как
премию за ударный труд.

Прощение и
поощрение. Как похоже звучат слова
и как трудно бывает отличить эти
понятия друг от друга. Как часто
прощеный воспринимает избавление
от наказания поощрением.

Лесная
охрана Иркутского лесхоза
нисколько не удивилась, выявив
вскоре после описанного случая
новую, очень похожую на мегетскую
самовольную рубку. На этот раз в
районе Тихоновой пади, что за
Уриком и Ширяево. И вновь лесники
установили личности порубщиков, но
в возможность реального суда над
ними, как говорится, губу не слишком
раскатывают. Они недовольны
работой следственных органов, в
которые попадают их материалы о
лесонарушениях, но зла на молодых
следователей (опытных-то почти не
осталось) не держат: помоги им Бог
хоть убийц да грабителей за решетку
упрятать. В сегодняшней
экономической, политической и
правовой ситуации России — не до
убитых деревьев.

К чести
исполнительной власти разных
уровней нашей области, проблема
лесного воровства не осталась вне
поля ее зрения. К числу сильных и
действенных мер я отношу, к примеру,
все более активное проведение
аукционов по продаже леса на корню.
Они обеспечивают законность
заготовки леса, пополнение
бюджетов, дают дополнительную
прибыль лесхозам. Кроме того, не так
давно губернатор подписал
документ, в соответствии с которым
водители грузовиков, везущих
древесный груз, будь то экспортник,
пиловочник или даже дрова, обязаны
иметь при себе определенный
перечень документов, в числе
которых основа основ — заверенная
лесхозом копия лесорубочного
билета. Для лесников это, конечно
же, дополнительные хлопоты,
дополнительное
"бумагописание", потеря
рабочего времени. Дополнительные,
но не лишние. Все лесоохранники, с
кем мне довелось говорить, от
руководителей Иркутского
управления лесами до рядовых
лесников, оценивают этот документ
как очень разумную и своевременную
меру. Без этого остановить
расхищение и уничтожение
пригородных лесов, по их мнению,
невозможно в принципе. Для
подразделений ГИБДД документ тоже
принес дополнительные хлопоты, но к
немалому моему удивлению,
инспекторы тоже оценивают его
положительно. Государственный
инспектор Куйбышевской ГИБДД
Сергей Четверяков в откровенной
беседе рассказывал:

— Это
невозможно терпеть. Все знают, что
китайцы наш лес скупают. Сколько
раз было: останавливаю лесовоз.
Груз свеженький. Даже опилки ветром
с бревен не сдуло. А делян рядом,
точно знаю, нет. Значит, украл.
"Где лес взял?" — спрашиваю. И
слышу в ответ: "А твое какое дело?
Грузовик исправен! Права в порядке.
Машина частная. Так что, инспектор,
от винта!.." Вот и получалось:
вижу, что воруют, знаю, что везут
краденое, а сделать ничего не могу.
Теперь дело другое — нет документа
— потребуй его от своего заказчика,
а уж потом, если груз честный, вези
дальше."

Виктор
Распопин, начальник Куйбышевской
ГИБДД, объяснил старания своих
инспекторов еще проще: "Ребята у
меня, в основном, молодые и, главное,
местные, из Иркутска и окрестных
деревень. Они любят лес и, работая
на дорогах, лучше других иркутян
видят, сколько его разворовывается.
Одно дело прочитать в документах,
что украдено, к примеру, сто кубов.
Другое — воочию увидеть эти
"кубы" на тяжело груженных
лесовозах. Поэтому они помогают
лесникам не столько по обязанности,
сколько по естественной
потребности человека, любящего
свой край. Документ, подписанный
губернатором) дал им
дополнительную возможность
принять личное участие в
сохранении леса для будущего, для
своих же ребятишек. Для всех наших
детей."

Парадокс, но
при неудовлетворенности работой
следственных подразделений РОВД,
лесники с большим уважением и
благодарностью отмечают
оперативных работников и в первую
очередь, пожалуй, инспекторов
ГИБДД. С ними — полное понимание и
взаимодействие.

Думаю, что
именно дружески деловые отношения,
благодаря которым инспекторы ГИБДД
достаточно хорошо знают, где какой
лесхоз и какое лесничество
расположены, помогли задержать
лесовоз с полным перечнем
документов, но… везущим лес в
Иркутск совсем не с той стороны, где
находится лесосека, указанная в
копии лесорубочного билета.

Главный
лесничий Иркутского лесхоза Е.П.
Хруснов рассказал, что это
случилось совсем недавно на посту,
при въезде в Иркутск с Качугского
тракта, том самом, что курирует
Куйбышевская ГИБДД. Внешне
документ выглядел как надо: черная
ксерокопия, синяя печать, которой
эта копия заверена. Подделка была
выявлена лишь потому, что инспектор
знал, где находится указанная
лесосека. С нее попасть в город по
Александровскому или Качугскому
трактам невозможно.

Значит
лесокрады приспосабливаются к
новым условиям и не намерены
бросать прибыльный промысел. Они не
бросят его до тех пор, пока
государство не начнет поступать с
ними в строгом соответствии с
законом. Усилия исполнительной
власти и старания оперативных
работников РОВД, инспекторов ГИБДД
останутся тщетными до тех пор, пока
дела о лесонарушениях не будут
доводиться до их законного, в том
числе и судебного завершения.
Незаконно срубленное дерево, это,
конечно, не убийство, не грабеж и не
квартирная кража. Но это все-таки
кража! Это умышленное сокрытие
прибыли от налогообложения. Это
нарушение природоохранного
законодательства. Это
преступление, за которым должно
следовать законное наказание.