Быть
честным до конца

По
поводу выхода из печати
сигнального экземпляр первого тома
мартиролога "Жертвы
политических репрессий Иркутской
области".

В книге
представлен список более трех
тысяч лиц, чьи фамилии начинаются
на первые две буквы алфавита А и Б и
которые в годы советской власти
подвергались необоснованным
репрессиям по политическим
мотивам. Список содержит
необходимый минимум
биографических данных
репрессированного гражданина,
перечень статей из Уголовного
кодекса РСФСР, по которым гражданин
был обвинен и приговорен, сведения
об органах, вынесших приговор, дату
реабилитации и название органа,
пересмотревшего дело безвинно
пострадавшего. Приводится номер
архивного дела, облегчающий
работникам архива выполнение
заявок от родственников на
знакомство с делом, получение
справок по нему.

Из книги
следует, что планируется издание
многотомного мартиролога, в
который войдут данные о более
тридцати тысячах лиц, чьи
"расстрельные" дела хранятся в
архиве Иркутского управления ФСБ.
Сообщается также, что обработку
архивов и издание книги
финансирует областная
администрация.

Издание
мартирологов, использующих
рассекреченные материалы из
спецархивов, знаменует иной
уровень решения проблемы — на
строго документальной основе
установить масштабы репрессий,
реализовать программу "Никто не
забыт, ничто не забыто".

На сегодня в
четырнадцати регионах Российской
Федерации анонсированы намерения
издать многотомные фолианты Книг
памяти с именами безвинно погибших
людей. Иркутская область стала
пятнадцатым регионом, в котором
расстрельную и карательную
статистику времен террора на
строго документальной основе
начали оформлять в многостраничных
книгах.

Международный
Совет архивистов по спецархивам
выработал рекомендации и кодекс
профессионалов, которых
рекомендуется придерживаться при
работе в новых демократических
условиях с архивами бывших
спецслужб. Главная цель —
обеспечить права жертв.

Сопоставляя
иркутский мартиролог с
рекомендациями международного
сообщества, а также с требованиями
действующего реабилитационного
законодательства, мы обнаружим
удручающую картину. Сами
составители мартиролога
трогательно позаботились о том,
чтобы предоставить читателю
необходимые материалы для таких
выводов.

Стремясь
проиллюстрировать образцы
документов, хранящихся в
сфабрикованных делах, составители
взяли для примера дело осужденного
к 10 годам лагерей и 5 годам
поражения в правах и впоследствии
реабилитированного Бородина
Николая Алексеевича, начальника
почтамта г. Иркутска в 1938 году.
Среди комплекта документов
представлена ксерокопия анкеты
арестованного, в которой есть пункт
17 — "Состав семьи". На дату
ареста главы семьи, кроме него было
пять человек: жена и четверо детей,
из которых самому младшему — Юрию
Николаевичу Бородину — было семь
месяцев. Де юре, по действующему
законодательству (ст. 2.1), эти
родственники являются
пострадавшими от репрессий. Но вот
места в мартирологе для них не
нашлось.

Дальше
больше. Если обратиться к судьбе
Виноградова Семена Семеновича,
изложенной в небольшом
литературном эссе на стр. 47 — 50
мартиролога, нетрудно обнаружить,
что после того, как в лагерях умер
Алексей, старший сын Семена
Семеновича, впоследствии
реабилитированный, число членов
семьи, юридически относящихся к
пострадавшим от политических
репрессий, составляет семь человек
— двое престарелых родителей, жена
и четверо детей Алексея Семеновича,
из которых самой младшей дочери
Елене было на дату ареста отца два
месяца. Войдут они или нет в
мартиролог, увидим после выхода
тома с фамилиями на букву В.

Позвольте,
забеспокоится читатель. Где же
полнота обработки архивов? Где
фиксация всего списка лиц, по чьим
судьбам проехал каток репрессий?
Что составители там делают? Если я,
не специалист, просто вчитавшись в
приведенные сведения по двум лицам,
сумел обнаружить не учтенные
мартирологом пять, а потом и еще
семь человек, могущих остаться за
бортом Книги памяти, что я обнаружу,
если сам доберусь до архивов и
просмотрю дела на три тысячи лиц,
приведенных в первом томе
мартиролога?

Читатель,
высказавший беспокойство и
сомнения в полноте мартиролога,
будет совершенно прав. Мартиролог
не отвечает требованиям
существующего реабилитационного
законодательства в части полноты
обработки спецархива. Не отвечает
он и рекомендациям международного
сообщества архивистов. На создание
какой обстановки умиротворения в
обществе и преодоление прошлого
может работать эта книга, если она
вызывает у читателя абсолютную
уверенность, что от него в
очередной раз скрывают громадный
пласт фактов о репрессиях и делают
это именно те, кто взялся
обработать спецархивы, дабы
предоставить обществу полную и
объективную картину репрессий на
строго документальной основе?

Мы далеки от
того, чтобы подозревать
составителей в сознательном
стремлении редуцировать список
лиц, подпадающих под
реабилитационное
законодательство, игнорировать
сведения, которые имеются в
обрабатываемых архивных данных.
Хотя именно все это они и сделали.
Причина видится в том, что
"чистые историки",
возглавившие эту работу, просто не
владеют новой для них предметной
областью, не осознают до конца цели
своей работы.

В числе
биографических сведений о
репрессированном в обязательном
порядке должны быть приведены
данные о составе его семьи,
поскольку сегодня по действующему
законодательству члены семьи
относятся к категории пострадавших
от политических репрессий. Зная
спецархивы бывшего УГБ по опыту
собственных исследований и
профессиональной работы с ними, мы
утверждаем, что для подбора этих
сведений от составителей не
потребуется больших усилий.
Необходимые данные во многих
случаях есть в делах, в анкетах
арестованных, в протоколах допроса.
Не приведут две строчки и к
увеличению объема издания.
Особенно, если эти сведения
напечатать компактным шрифтом,
выделяя тем самым особое
назначение приводимых фактов.

Вызывает
большие сомнения правомочность
знака "копирайт", которым
члены редколлегии обозначили право
своей собственности на книгу. С
какой стати группа лиц объявляет
себя собственником сборника,
составленного на деньги
налогоплательщиков? Наоборот,
учитывая ограниченный тираж
мартирологов, не превышающий, как
правило, первых тысяч экземпляров,
и неизмеримо большую численность
жертв репрессий, составители чаще
всего специально оговаривают
возможность тиражирования,
копирования и любого
распространения мартирологов,
включая использование современных
электронных средств. Этим
преследуется цель сделать всеобщим
достоянием трагические факты нашей
истории и тем самым препятствовать
их повторению. И, с другой стороны,
обеспечить права жертв. По
существу, знак "копирайт"
делает уже нас всех потенциальными
жертвами. Интересно, будет
"редколлегия" преследовать в
судебном порядке школьного
учителя, который для урока новейшей
истории сделает подборку из
мартиролога, скопировав один к
одному нужные страницы?

Работа по
составлению Иркутского
мартиролога должна быть
продолжена. Но желательно, чтобы
мартиролог в полной мере отвечал
требованиям времени, а не
вчерашнего дня и был нацелен в
первую очередь на обеспечение прав
жертв.

Иркутское
отделение Российского и
Международного общества
"Мемориал": А. АЛЕКСАНДРОВ
(председатель), В. ТОМИЛОВ, В.
ГАВРИЛОВ, А. НОВИКОВ (члены
общества).