Прокурор
города Иркутска
Альбина КОВАЛЕВА:

"Люди
идут к нам за правдой"

Знакома
с Альбиной Семеновной не один
десяток лет. Может быть, это и
мешало взять у нее интервью? Трудно
быть объективной к другу. Но
профессиональный интерес в конце
концов взял верх: женщина-прокурор
явление почти исключительное — две
на всю Россию. А она исполняет
обязанности городского прокурора
уже 12-й год, то есть третий
конституционный срок. После нашей
беседы с Альбиной я, встретив в
коридоре одного из ее заместителей,
спросила: "Как вам работается с
вашим начальником"? Тот, не
задумываясь, ответил: "Побольше
бы таких начальников — больше было
бы порядка".

Стиль
ее руководства оценивают как
требовательный, даже жесткий. Но
считают ее человеком справедливым.
Один на один в кабинете с
подчиненным она может "снять
стружку", но другим своих ребят в
обиду не даст. В кабинете —
взыскательный руководитель, в
кругу близких — веселая,
обаятельная собеседница, надежный
друг, дома — умелая хозяйка, любящая
мать и жена, для незнакомых — просто
красивая женщина с шармом.

—
Альбина Семеновна, вот ты такая
красивая, обаятельная, женственная
— и вдруг прокурор… Вещи вроде бы
плохо совместимые. Вот это
"женское" — помогает в работе
или мешает?

— По-моему,
помогает. Мне как женщине легче
найти контакт, подход, общий язык —
и с подследственными, и с
руководителями разных ведомств.
Интуиция, которая у женщин развита
сильнее, чем у мужчин, — тоже
серьезное оружие. Впрочем, есть и
обратная сторона. Мужчины часто
считают, что им легче договориться
между собой — за рюмкой водки, на
рыбалке, на охоте. И
женщина-руководитель для них
фактор некомфортный. А тем более в
роли прокурора. Я же на рыбалку не
езжу и не курю.

— А
юристом ты стала случайно или это
осуществленная мечта жизни?

— Это вправду
была мечта. Причем я хотела быть не
вообще юристом, а именно
следователем. А поскольку на
юридический факультет принимали
только с двухлетним стажем работы,
я рванула на комсомольскую стройку,
здесь же в Ангарске, где кончала
школу.

Через год
поехала поступать в медицинский,
"за компанию с подругой". И вот
ирония судьбы: она не поступила, а я
прошла по конкурсу. Тогда я так же
"за компанию" забрала
документы и снова пошла работать,
уже на завод. И, честно говорю, не
жалею. Может быть именно здесь, на
стройке, на заводе, среди рабочих
людей, я научилась сочувствию к
простому, "маленькому"
человеку.

А
юридический факультет мне дался
очень непросто. Дважды неудачно
сдавала экзамены, но не
отступилась: только туда! И в конце
концов добилась своего.

Училась я
заочно и одновременно работала в
суде. И мне прочили судейскую
карьеру: будешь судьей, это так
престижно! А я уперлась: "Нет,
только в следователи!" И
доказала, добилась своего — стала
работать следователем, потом
старшим следователем. Я до сих пор,
кстати, люблю эту работу и люблю
людей, которые этим занимаются. И
уверена, что становление
прокурорского работника
начинается со следствия. Прошел
следствие, а это самое дно, — будет
из тебя прокурорский работник.

— Мне
кажется, работа в вашей сфере
становится все более опасной.
Участились случаи расправы с
работниками правоохранительных
органов. Вот недавнее убийство
заместителя прокурора в Братске…
Преступный мир бросает вызов?

— К
сожалению, преступность приобрела
совершенно другой характер. Она
стала более дерзкой, более
наступательной. Если раньше
убийства совершались в основном на
бытовой почве, то сейчас
преобладают преступные разборки,
заказные убийства в экономической
сфере. Это заранее спланированные и
хорошо организованные
преступления. Все более жестокие и
изощренные. Когда это было видано,
чтобы расстреляли дом из
гранатомета? Или этот взрыв на
улице Трилиссера? Я в своей
практике не припомню таких дерзких
преступлений.

Конечно,
работать стало куда сложнее и
труднее. И опаснее. Особенно
следователям. Это, конечно, не
означает, что мы боимся. У нас есть
что противопоставить преступному
миру. Мы тоже, что называется,
"перестраиваемся на марше".

— Да, я
помню, мы рассказывали нашим
читателям о создании при городской
прокуратуре
следственно-оперативного
подразделения по раскрытию тяжких
преступлений, причем вы сделали это
первыми в России. Шаг этот оказался
правильным?

— Безусловно.
Прошло полтора года, и мы можем уже
уверенно говорить о результатах. Мы
увеличили раскрываемость убийств.
Мы разгрузили районные прокуратуры
от многих тяжких дел, дали им
возможность заниматься
"глухими" делами. Только в
прошлом году раскрыто 9 дел об
убийстве прошлых лет. Это хороший
показатель. В общей сложности
раскрываемость по городу
увеличилась с 71,1% до 76,1%.

И, заметь, в
основном здесь работает молодежь,
средний возраст, которой — 26 лет, а
стаж работы не более 5 лет. И
руководит ими, кстати, тоже женщина,
мой молодой заместитель Алла
Ивановна Никонова.

В прошлом
году они раскрыли 119 убийств,
совершенных в условиях
неочевидности, плюс 10 убийств
прошлых лет. Причем 55 из них — в
течение трех суток, а 38 — в течение
десяти.

Это не
единственное новшество в
организации нашей работы.
Прокуратура получает огромное
количество жалоб на волокиту в
расследовании уголовных дел,
многие из них длятся годами,
особенно это касается
экономических преступлений. Мало
того, что они расследуются долго,
так еще и некачественно. Что мы
сделали? Чтобы усилить контроль на
стадии предварительного следствия,
мы замкнули на себе все дела,
которые расследуются свыше трех
месяцев. Конечно, это лишняя
нагрузка на наших работников, но
это дало свои результаты.

И не случайно
к нам приезжают за опытом из других
городов. И я с удовольствием все
документы, все "секреты" дарю с
открытой душой: пользуйтесь и не
повторяйте наших ошибок — дело-то
касается всех.

— Тем не
менее мы все свидетели того, что
заказные убийства (я говорю сейчас
обо всей России), даже самые
громкие, не раскрываются. Мы то и
дело видим по телевидению, когда
ответственный работник
правоохранительных органов
заявляет: мы близки к раскрытию, мы
вышли на след и — даже — мы знаем
тех, кто это организовал. А в
результате — черная дыра и
преступление остается
безнаказанным.

— Знать — это
одно. А доказать — другое. К
сожалению, знание часто бежит
впереди доказательств. Вот вам
пример. Мы нашли свидетелей взрыва
на ул. Трилиссера. Но они
категорически отказались давать
показания: "Вы же нас не защитите.
Ни вы, ни милиция. А они нас
убьют". Я убеждала человека:
"Погибли люди, вы должны нам
помочь". Но ничего не добилась.
Самое обидное, что они правы: у нас
нет закона, охраняющего свидетелей,
и я действительно не гарантирую им
защиту.

К сожалению,
и между структурами, которые
борются с преступностью, еще не
преодолена разобщенность. Мы
должны стать единым кулаком, чтобы
дать понять преступному миру, что
правоохранительная система твердо
стоит на ногах. И очень важно, чтобы
с нами заодно был суд. Прокуратура
осуществляет координационную
деятельность, мы собираемся для
выработки совместных действий —
РУОП, ФСБ, УВД, прокуратура. А вот
суды не захотели сюда выйти,
демонстрируя свою независимость.
Мы же не покушаемся на их
независимость, самостоятельность —
просто хотим, чтобы они знали
обстановку. Может быть, судьи тогда
не отпускали бы так охотно
подследственных под залог? Ведь что
получается? Он арестован за то, что
украл миллионы долларов, а его
освобождают за 10 тысяч рублей. И он
тут же скрывается — пойди найди его.

Мы плохо
используем и силы общественности. В
бытность работы Бориса
Александровича Говорина мэром были
созданы муниципальные народные
дружины из жителей города,
возобновили свою работу пункты
охраны правопорядка. Я твердо
убеждена: если бы сотрудники нашего
УВД по-настоящему организовали
работу добровольных помощников,
они бы оказывали нам существенную
помощь в борьбе с преступлениями.
Они и сейчас нам помогают, но эффект
может и должен быть больше.

— Ты
замечаешь, что у народа сложилось
стойкое недоверие к работникам
милиции? Люди не верят человеку в
милицейской форме и даже боятся
его, подозревая в связи с
преступным миром. А сколько
примеров превышения работниками
УВД полномочий? Какова здесь роль
прокуратуры?

— Конечно,
недобросовестные люди в
правоохранительных органах есть,
как они есть в любых сферах. В
прошлом году прокуроры внесли 303
представления на действия
работников внутренних дел за
нарушения всякого рода —
незаконные методы следствия,
превышение полномочий, применение
насилия. 26 работников
правоохранительных органов
привлечены к уголовной
ответственности за разного рода
преступления. И что очень тревожит,
все больше стало возбуждаться и
выявляться дел о взятках со стороны
работников милиции, причем не
только работников дознания, но и
следствия. Только в прокуратуре
города расследуется сейчас три
таких уголовных дела. А на днях мы
арестовали группу работников
милиции за совершение серьезных
преступлений.

И все-таки я
хочу заверить: подавляющее
большинство работников органов
внутренних дел — люди порядочные,
работающие честно и часто
самоотверженно.

— Но до
построения правового государства,
которое мы продекларировали,
похоже, еще ой как далеко…

— Все эти
разговоры о правовом государстве, о
верховенстве закона — лишь
разговоры с высоких трибун, не
имеющие ничего общего с жизнью.
Наше государство элементарно не
готово к этому. Ну провозгласили мы
суд третьей властью и вменили иму
столько обязанностей, что суды
просто не в состоянии справиться с
этим валом. Ты посмотри, какие
очереди в судах, чтобы сдать
заявление. И даже если вы его сдали,
оно будет лежать несколько месяцев,
хотя по закону трудовые споры —
дела о выплате, например,
заработной платы — должны
рассматриваться в кратчайшие
сроки.

А в каком
правовом государстве так нагло
ведет себя преступность? Она
легализовалась, откровенно
собирается на сходки, положенцев
все знают по именам, она
пробивается в высшие эшелоны
власти.

Правовое
государство предполагает прежде
всего законопослушание граждан. А
нам до этого еще очень далеко.
Отрадно, правда, что все отчетливее
ощущается стремление к правовым
знаниям, желание знать свои права.
Тут правовая пропаганда делает
свое дело. Я постоянно нацеливаю
своих работников: идите в школы,
объясняйте, растолковывайте детям,
рассказывайте, объясняйте, что
такое права, а что обязанности
граждан, где кончаются шалости и
начинаются преступления.

Вот ты все о
тяжких преступлениях да убийствах.
А ведь это лишь третья часть нашей
прокурорской работы.

— Но,
наверное, наиболее важная?

— Я так не
считаю. Все-таки главная задача
прокуратуры — надзор за
соблюдением законности. А законы,
права человека у нас нарушаются на
каждом шагу, в нашей повседневной
будничной жизни. Посмотри наши
цифры и увидишь, как увеличилось
число обращений и жалоб в
социальной сфере. По выплате
пособий, заработной платы,
соблюдению льгот, по жилищному
законодательству, по экологии.
Только на устный прием обратились в
этом году в прокуратуры города 3335
человек. Рассмотрено 820 письменных
жалоб.

Новое
явление в нашей жизни — нарушение
прав акционеров и вкладчиков. Диву
даешься, как по-прежнему доверчив
наш народ. Недавно мы возбудили
уголовное дело по
негосударственному пенсионному
фонду. Собрали с людей деньги и
растранжирили — в очередной раз
обманули пенсионеров.

Но даже когда
суд выносит решение по гражданским
делам в пользу истца, беда в том, что
судебное решение не исполняется. То
ли это нерадивость судебных
приставов, то ли рассмотрение в
суде тянется годами. А люди
остаются неудовлетворенными.

Вообще, чаще
всего к нам идут, когда больше
некуда идти.

В суде надо
пошлину платить, услуги адвоката
тем более стоят больших денег. Вот и
получается, что мы стали той
последней инстанцией, где люди
надеются получить помощь, найти
правду.

— Ты
лично тоже ведешь прием?

— В прошлом
году я лично приняла 140 человек. И
многим — многим удалось помочь. Но
очень обидно, когда видишь, что
права человека нарушены, а ты не в
силах их восстановить. Ведь такие
законы, как, например, "О
ветеранах", принимаются просто
"на публику" — средств под них
из федерального бюджета не
поступает. Сидишь и краснеешь перед
заслуженным, пожилым человеком за
свое бессилие. И сколько таких
мертвых, неработающих законов…

— Ты
никогда не жалела о своем выборе?

— Никогда! Я
очень люблю свою работу и не вижу
себя на другой. И начнись жизнь
заново, я снова начала бы ее со
следователя.

И знаешь, что
самое привлекательное в моей
работе? Возможность помочь
человеку, возможность делать добро.

—
Странно это звучит в устах
прокурора, которого мы привыкли
считать карающей десницей…

— И тем не
менее. Вот входит ко мне в кабинет
пожилая усталая женщина, робко, с
трепетом — к прокурору же! Одна из
посетительниц однажды даже
разуться попыталась перед входом:
"Я же издалека, ноги грязные…"

И когда я в
конце беседы вижу благодарные
глаза человека — мне больше ничего
не надо. Кто-то присылает потом
письма благодарности, кто-то
приходит сам сказать
"спасибо", и тогда понимаешь,
что не зря живешь на свете.

— А на
личную жизнь что остается?

— Мне
хватает. У меня отпуск 60 дней, но я
еще ни разу его полностью не
использовала, больше половины не
выдерживаю.

А когда
сильно устаю на работе или нервы
сдают, приезжаю домой и начинаю
возиться на кухне. Очень люблю
готовить, заниматься стряпней — это
успокаивает.

И еще люблю
детективы. Но хорошие. И книги, и
фильмы. Даже учусь чему-то у умных
авторов, какие-то методы беру на
вооружение.

— О чем я
тебя еще не спросила, а ты бы хотела
рассказать?

— О моем
коллективе, с которым я работаю и
который очень люблю. Я стараюсь
брать молодых. Их можно научить,
передать свой опыт, свои знания. Я
руковожу жестко, но и в обиду своих
не дам. И коллеги мои работают, не
оглядываясь на время, преданы
своему делу.

Когда идет
следствие по какому-то
преступлению, ребята не уходят
домой по двое-трое суток. Но ни разу
никто не сказал: "Мне нужен
отгул". Никогда! Работают не за
зарплату, а за совесть. Но зато и
уходят от нас только на повышение.
За 12 лет моей работы с троими
пришлось расстаться.

Ненавижу три
вещи в людях: лень, вранье и лесть.
Лучше сознайся честно в просчете,
мы вместе найдем выход из
положения. А кто врет или льстит —
завтра предаст, нож в спину засадит.

Я ручаюсь — у
меня в команде таких нет. Знаешь,
когда они приходят ко мне на
совещание, сядут, все такие молодые,
красивые, умные — честное слово,
душа радуется. И начинаешь верить:
да никогда эта преступная мразь не
возьмет над нами верх!

Беседовала
Ливия КАМИНСКАЯ.