Хохорский
хозяин

Александр
ГОЛОСОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

При
поддержке единомышленников и
участии 550 колхозников он, можно
сказать, потомственный
председатель за два года создал
жизнеспособное рыночное хозяйство
на развалинах бывшего колхоза
имени Ленина.

О таких, как
"хохорский хозяин", в народе
говорят уважительно, но с ноткой
сарказма: "Молодой, да ранний".
Николаю Далбаеву, председателю
колхоза "Россия" Боханского
района, депутату окружной Думы,
отроду сорок. Возраст зрелого
опыта, нерастраченных сил и
здоровья, годы, в которых
сочетаются, дополняя друг друга,
риск молодости и расчет
хозяйственника.

Лет тридцать
назад, когда смышленого и физически
развитого не по годам подростка
спрашивали: "Кем ты, Коля, хочешь
стать?" он отвечал без колебаний
и односложно: "Председателем
колхоза". Тогда как многие его
сверстники мечтали о героических
профессиях, никак не связанных с
родным колхозом. Но кто думал тогда,
что непредсказуемая российская
жизнь, сотканная из героических
будней и преодолений, распорядится
так, что внешне мирная, будничная
профессия руководителя хозяйства
станет не менее подвижнической,
нежели рисковое дело, скажем,
спасателей МЧС. Может быть менее
опасной, но не менее напряженной.
Ведь Далбаеву изо дня в день надо
поддерживать на плаву хохорский
ковчег, в котором одних только хомо
сапиенсов более двух тысяч — все
население сельской администрации,
не считая прочей живности и
материальных ценностей. Конечно,
сегодня каждый из нас сам себе и
спасатель, и президент. И все-таки
лучше, спокойнее, когда рядом есть
свой Шойгу, такой, как Далбаев.

Случись
сегодня, не дай бог, развал колхоза,
основная масса хохорцев не пойдет с
сумой по миру. Хотя беды и лиха
хлебнут досыта. А каково будет тем
бедолагам, что и в благополучные
для выживания советские времена
составляли "касту"
несознательных строителей новой
жизни, не обремененных трудолюбием
и ответственностью? Сопьются и
сойдут с круга жизни. Но ведь
парадокс смутного времени:
запиваются и вчерашние передовики
производства, которым есть что
терять при распаде хозяйства.

— Без ножа
режет подпольная дешевая водка, —
говорит Николай Яковлевич. — И ни
угрозы, ни уговоры не действуют на
тех, кто торгует самопалом и кто его
пьет…

— Не
пробовали говорить на простом и
доходчивом языке афоризма? К
примеру: "Не руби, сука, сук, на
котором сидят сукины дети".

Далбаев
смеется. "А что, метко сказано.
Надо использовать в качестве
нетрадиционной наглядной агитации.
Разумные доводы до многих не
доходят. Говорю: "Мужики, давайте
пофантазируем о том, что ждет всех
нас, если не сохраним хозяйство.
Банкротство. Опись и распродажа за
долги колхозного имущества. А
дальше? Со временем процентов
тридцать из вас станут хозяевами.
Еще примерно столько же
превратятся в наемных работников,
батраков. А остальные сорок
процентов — будущие сельские
пролетарии, революционеры-бунтари
в худшем смысле этого слова,
скотокрады, прихватизаторы чужого
добра.

— И какая же
реакция на такую перспективу?

— Смеются,
шутят. Тут же определяют, кого в
хозяев, кого в батраки, а кого и в
изгои. Не думают многие о будущем,
живут одним днем… Приучили жить
беззаботно, бездумно.

— Николай
Яковлевич, мальчик Коля мечтал быть
председателем вообще или
непременно в Хохорске?

— Только в
Хохорске! Как говорится, где
родился — там и сгодился.
Родословная обязывала. Дядя
Николай создавал здесь первую
сельхозкоммуну имени Ленина, отец
много лет здесь
председательствовал…

Детская
мечта привела его в
сельхозинститут. Инженером
вернулся в родной колхоз. Однако
вскоре был направлен в соседний —
для укрепления технических кадров.
Дорос до заместителя председателя
колхоза имени Калинина. В начале
девяностых его карьера делает
космический прыжок. Бывший глава
окружной администрации Алексей
Батагаев назначает Далбаева
начальником окрсельхозуправления.
Многое в этом назначении и в столь
же внезапном освобождении спустя
четыре года остается тайной. Сам
Далбаев не склонен к откровениям на
эту тему. В его немногословии ни
обиды, ни удивления. "Это
цивилизованная практика
формирования и смены кабинета, —
говорит Далбаев. — Для нас понятие
"административная команда"
внове. Осваиваем, привыкаем".

— Да, но вы
ведь оставили управление за
полгода до выборов?

— Большого
секрета тут нет. Я не хотел быть
карманным начальником, лишенным
всякой самостоятельности. Один
мудрый бурят сказал мне однажды:
"Лучше, если дома на тебе будут
пахать, чем где-то в чиновные дырки
пихать". По-бурятски это звучит,
как русское: "Не место красит
человека, а человек место". В
жизни, правда, часто бывает
наоборот.

При
назначении Далбаева на столь
высокий пост номенклатурщикам,
делавшим потом карьеры и подлостью,
это казалось противоестественным.
Из замов председателя колхоза в
начальники окружного управления?
Но мало кто из них знал, что к тому
времени фактическим председателем
в Укыре был Далбаев. Я часто его
видел в этой роли на разного рода
мероприятиях и в хозяйстве во время
командировок. И в Хохорске в эти два
года ему был опорой укырский
хозяйственный опыт. И в управлении
он недолго оставался в тени
высокого кресла. Характер не
спрячешь в папку для бумаг.

А характер у
Далбаева под стать его мощной
фигуре — сильный и властный,
далбаевский, наследственный.
Практически на характере и
поднимал свою "Россию" из
лежачего состояния. В управлении с
этим было много сложнее. Российский
чиновник повязан, точно буйно
помешанный, постановлениями,
указами, приказами, часто
противоречащими одно другому. И по
тому, с какой поспешностью и
усердием — согласно указу
президента — хозяйства стали
менять вывески и названия, не
касаясь изменений в
землепользовании, Далбаев скоро
понял, что нынешняя агрореформа
оборачивается проформой и развалом
большей части общественных
хозяйств. Процесс возник в
одночасье, точно грипп, и пошел
вырезать общественное стадо
бартерными сделками.
Реформаторские беды для окружного
агропрома усугублялись
ослаблением связей округа с
областью после обретения
суверенитета. На словах, на
официальных уровнях стороны
клялись в вечной и нерушимой
дружбе, в торжественной обстановке
подписывали соглашения, а в суровых
реалиях окружным хозяйственникам
давали понять: дружба дружбой, а
табачок врозь.

У Далбаева
как начальника
окресельхозуправления было два
приоритетных дела: наведение
мостов с областью и поддержка
слабых хозяйств через дотации. Увы,
ни в одном из них он не преуспел.
Мосты всякий раз оказывались
соломенными, а дотации
"лежачим" хозяйствам — не в
коня корм. За дотации, раздаваемые
по известному принципу: всем
сестрам по серьгам, Далбаева
критиковали все руководители
хозяйств. Одни за то, что дает не
тем, кто производит молоко и мясо,
другие — за то, что дает мало. Дело
прошлое. Сегодня Далбаев сам
производит молоко и мясо, а дотации
получить — проблема. Может быть,
оказавшись в положении обираемого,
он осознал, что делал "мертвым"
хозяйствам припарки?

— Нет, я
убежден, — говорит Далбаев, — что в
те годы такое распределение
дотаций было оправдано. Мы давали
шанс всем хозяйствам встать на
ноги, и в первую очередь
пострадавшим от засухи, от
заморозков. Но наша ли в том вина,
что мало кто использовал этот шанс?
Сегодня ситуация кардинально
изменилась. Рынок и время
рассортировали хозяйства. В
"отходы" выпала большая
группа, которым, кажется, уже не
поможет ни бог и ни герой, потому
как они сами себе не помогают
выжить. Сегодня дотации надо
отдавать тем хозяйствам, которые
производят продукцию. Но мы все еще
пытаемся спасать всех, даже тех, что
давно утонули в долгах, не платят
никакие налоги, да их и не знают.
Живут спокойно, на своем "острове
невезения".

В колхоз
Далбаев пришел в девяносто шестом,
в конце марта. К тому времени из
дореформенных трех с половиной
тысяч голов КРС осталось тысяча
четыреста, от дойного стада лишь
треть. Доили 0,8 литра на фуражную
корову. Кормили практически одной
соломой, доили мимо колхозного
подойника. Дисциплина, как при
анархии. Специалисты без
авторитета. Далбаев избирался на
альтернативной основе. В отличие от
своего оппонента, представил на суд
колхозников программу по выходу
хозяйства из кризиса. За мудреным
названием программы стояли ясные
цели, понятные крестьянам
приоритеты: резкое увеличение
производства зерна и
животноводческой продукции. И
перечень мер, неотложных и
перспективных. Он победил с большим
отрывом. И на том собрании сделал
нетрадиционное для нынешних
чиновников заявление: "Пока
колхоз не выйдет из кризиса, я не
стану строить для себя дом".
Далбаев с семьей и сегодня живет в
родительском доме, хотя
антикризисная программа уже
выполнена.

К ее
реализации молодой председатель
приступил круто. Поменял главных
специалистов, большую часть
бригадиров и заведующих ферм,
сменил у колхоза название. Нет,
Далбаев ничего не имеет против
Ленина. Но имена вождей, как и
российский рубль, склонны к
девальвации. А Россия же — ценность
постоянная, вечная. К тому же, в
округе было три колхоза имени
Ленина (осталось два) и ни одной
"России".

В должности
окружного управленца Далбаев
насмотрелся на то, как вполне
жизнеспособные хозяйства
опускались до состоянии
банкротства руководителями с
застойными мозгами. И по
существующим российским законам их
невозможно отстранить, заменить,
пока не проворуются. А воруют нынче
с размахом.

Бытует
мнение, что дефицит оборотных
средств разрушил платежную систему
и породил бартер как одно из зол,
разваливших коллективные
хозяйства. Но это лишь отчасти.
Главным же злом, по твердому
убеждению Далбаева, первопричиной
обвального падения окружного
агросектора стала не нехватка
оборотных средств, а острейший
дефицит оборотов в умах. Ведь при
плановой экономике ум у
подавляющей части сельских
хозяйственников работал на малых
оборотах. Все, что ни произведешь,
даже несортовое, государство
"скушает"; надо деньги —
поезжай в банк. В рыночной
экономике живой, инициативный ум —
главная производительная сила.

Принимая
колхоз, Далбаев понимал, что одна
голова хорошо, а команда умных —
лучше. Понимал он и другое. Со
специалистами, с руководителями
среднего звена, которые смирились с
развалом колхоза, хозяйство не
поднимешь. Их обленившийся ум в
гору не пойдет. Этим и была вызвана
смена команды.

Достижения
возрожденной "России"
впечатляют. О них речь впереди. Но
прежде чем называть цифры, Далбаев
назвал имена тех, кто в первую
голову причастен к достижениям. И
начал он с бригадиров. АО
"Россия" — это шесть бригад,
каждая как мини-колхоз, со своим
хозяином, бригадиром.

— Бригадиры —
наш валютный фонд, — улыбаясь,
говорит председатель.

За два года
АО "Россия" увеличило
реализацию сельхозпродукции на 176
(!) процентов. В колхозе 13 тысяч
гектаров пашни, половина ее
засевается зерновыми, из них 3600 га —
продовольственной пшеницей. В
колхозе есть своя мельница,
хлебопекарня, магазин. С землей в
"России" работают грамотно и
бережно. Несмотря на финансовые
трудности, под серые хлеба (овес,
ячмень) и кормовые в этом году
внесли четыреста тонн азотных
удобрений. Пшеница размещается на
двух тысячах гектаров парового
поля и по ранней зяби после уборки
донника, высеваемого под покров
зерновых культур. За два года
общественное стадо увеличили более
чем на восемьсот голов, дойное
стадо довели до тысячи коров.

Молоко —
основной источник "живых"
денег. 98 процентов молока
производится первым сортом. Все
молоко (в летние месяцы до двух с
половиной тонн ежесуточно) на
местном маслозаводе разливается в
тетрапаки. Хозяйство своими
машинами развозит молоко по
торговым точкам Иркутска.

Сейчас в
Хохорске завершается монтаж
оборудования своей линии по
разливу молока. В другой половине
построенного завода
устанавливается новая мельница. В
бывшей кошаре разместилась
птицеферма на 3,5 тысячи кур. В
колхозе есть своя пасека.
Товарооборот собственного
магазина в прошлом году составил
два миллиона рублей новыми, из них
восемьсот тысяч — "живыми
деньгами". Благодаря доходам от
животноводческой продукции,
подсобных производств и торговли
из фонда зарплаты в 2 млн. 400 тыс. руб.
почти миллион за прошлый год выдано
деньгами. За счет собственных
средств колхоз отремонтировал
местную среднюю школу, у которой
обвалился потолок; строится жилье
на льготных условиях. В течение
десяти лет хозяин будет
рассчитываться за половину
стоимости дома. У "России"
прочные деловые связи с Иркутским
мясокомбинатом, с Усольским
свинокомплексом, с Белореченской
птицефабрикой. С АО "Труд",
строящим дороги в округе, у колхоза
совместная заправочная станция в
Бохане.

— Российский
финансовый кризис не подрежет
крылья "России"? — спросил я
Далбаева.

— Как ни
парадоксально, — говорит Николай
Яковлевич, — он в большей мере на
руку отечественным
товаропроизводителям. Доллар
потянул за собой рост цен, а затраты
на производство исчисляем в рублях.
Кризис дает нам шанс увеличить
производство отечественных
продуктов. И в том, что это реально,
мы убедились на собственном опыте.