"Деятельное
было время…"

Николай
Алексеевич Логачев — человек,
известный не только в Сибири. Его
имя как ученого, организатора
науки, знает весь мир. Академик РАН,
лауреат Государственных премий,
участник и координатор многих
международных программ. С 1952 года
работает он в научном центре
Иркутска, прошел путь от лаборанта
до председателя президиума ИНЦ. 22
года руководил Институтом земной
коры СО РАН, 15 лет — всем научным
центром. И потому рассказ его может
быть интересен многим.

— В 1947 году я
приехал поступать на геологический
факультет Иркутского университета.
Помню, город в те дни широко
информировал о Всесоюзной
конференции по изучению
производительных сил Иркутской
области. Объявлениями были
заклеены все тумбы (были тогда
такие). Как раз эта конференция и
положила начало созданию
Восточно-Сибирского филиала АН
СССР. На основе именно ее
рекомендаций 8 февраля 1949 года было
принято правительственное решение.

Первым
председателем президиума был
назначен (тогда назначали, а не
выбирали, как сейчас) известный
специалист в области транспорта,
член-корреспондент АН СССР В.
Звонков, но он нечасто наезжал в
Иркутск из Москвы. Основную работу
выполнял его заместитель В. Кротов,
доцент Иркутского университета,
талантливый экономист. Некоторое
время руководил филиалом Е.В
Павловский, профессор ИГУ, геолог,
потом все же решились назначить на
этот пост Кротова — проблема была в
том, что он имел ученую степень
всего лишь кандидата наук, хотя
работы его были широко известны в
стране.

Располагался
филиал первые годы в здании
нынешнего художественного музея по
улице Ленина. В создании его
материальной базы и кадрового
потенциала участвовали все — обком,
облисполком, предприятия, вузы.
Аспиранты готовились в центральных
институтах Академии наук и на
месте. Руководящие кадры
формировались как из местных
специалистов (Н. Флоренсов, Д.
Флоров, М. Одинцов, В. Солоненко), так
и из приезжих известных ученых — Ф.
Реймерс, И. Котляровский, Н. Руденко,
В. Ткачук и др.

Запомнился
мне 1957 год, период создания
Сибирского отделения. Он оказался
довольно сложным для нас…

— А
почему Сибирское отделение решили
разместить в Новосибирске? Ведь оно
создавалось почти на 10 лет позже,
когда в Иркутске была достаточно
солидная база?

— Насколько я
знаю, намерения такие были, хотя в
Новосибирске тоже был филиал АН
СССР, созданный даже раньше
Восточно-Сибирского. Но
руководство области, очевидно, не
без влияния Кротова, проявило
некоторую робость. М. Лаврентьев
огорчился, узнав об этом, но его
тепло встретили новосибирцы.
Конечно, был допущен промах, и в
дальнейшем мы ощутили негативное
последствие этого. При
формировании материальной базы
научного центра в Иркутске нам
пришлось сильно подкорректировать
планы.

— А самым
первым институтом в Иркутске был
ваш родной?

— В
правительственном постановлении,
подписанном Сталиным, так и было
обозначено: "Создать
Восточно-Сибирский филиал АН СССР в
составе: Институт геологии,
Институт энергетики и химии,
секторы экономико-географический и
биологический". Но наш коллектив
— единственный, который имеет
корневую основу с 1949 года. Институт
энергетики и химии позже был
реорганизован в Институт
органической химии, а выделившийся
из него отдел энергетики вошел в
состав созданного
членом-корреспондентом АН СССР Л.
Мелентьевым в 1960 году Сибирского
энергетического института.
Направления исследований в корне
изменились, нацелившись на
стратегические вопросы развития
энергетики. Биологический сектор
перерос в СИФИБР, а
экономико-географический, который
курировал Кротов, вошел в состав
Института географии, а позже
выделился в отдел Института
экономики и организации
промышленного производства.

И лишь
геологи избежали трансформаций и
перебежек. Иркутск традиционно был
центром геологических
исследований. Более 100 лет назад
сюда явился когда-то первый
государственный геолог В. Обручев.
Здесь действовало
Восточно-Сибирское геологическое
управление, курировавшее огромную
территорию от границы с Монголией
до Якутии. Было множество
отраслевых геологических трестов.
В университете и
горно-металлургическом институте
шла подготовка геологов и
выполнялись
научно-исследовательские работы.
Словом, база для создания
геологического академического
института была достаточно мощная.

— Но ведь
существовали и другие направления
— станция на Байкале, где еще до
революции проводились
академические исследования,
магнитоионосферная станция в Зуе,
где в 40-х годах было развернуто
широкое изучение ближнего космоса.
Почему они не вошли в состав
филиала?

— Таково было
правительственное решение. Но с
развитием научного центра они
включились в его состав и на их
основе сформировались крупные
научные институты.

—
Расскажите, кто из приезжих ученых
был у истоков создания большой
науки в Иркутске, об атмосфере того
времени.

—
Талантливый организатор и
известный ученый Л.А. Мелентьев
привел сюда большую группу своих
сподвижников из Ленинграда и
Москвы, и они создали СЭИ. За Л.М.
Таусоном последовали в Сибирь его
ученики и развили перспективнейшие
геохимические исследования.
Большой импульс химическим
исследованиям в Иркутске дал
изобретатель бальзама, спасшего
тысячи жизней в войну, М.Ф.
Шестоковский. Ф.Э. Реймерс, человек
экспансивный, ученик и
последователь Вавилова, был
основателем СИФИБРа. Много было
людей ярких, замечательных. И
атмосферу они создавали
удивительно творческую.

— А не
ошиблись ли они в своих
устремлениях? Сейчас нередко можно
слышать: зачем такая большая наука
и нужна ли она Сибири?

— Создание
крупного научного центра в Сибири
было стратегически верным
решением. Фундаментальная наука —
необходимый элемент движения к
прогрессу. Ни одно государство без
нее не может обойтись. Сибирь в те
годы сделала резкий скачок вперед.
Активное развитие получили
промышленность, химическое
производство, энергетика, вырос
образовательный потенциал. Темпы
развития превзошли центральные
области страны. И в этом
немаловажную роль сыграла наука.
Сложнейшие задачи решали на самом
современном уровне. Только
недальновидный и ограниченный
человек может по-другому говорить и
думать о науке.

— А что
лично вам дала наука?

— Все. Моими
учителями были крупные ученые — Н.А.
Флоренсов, ставший
директором-организатором
Института геологии, Е.В. Павловский,
М.М. Одинцов. Николай Александрович
был руководителем моей дипломной
работы, он-то и пригласил работать в
новый институт. Хотя и были более
заманчивые перспективы, пошел
старшим лаборантом, потому что было
интересно работать именно с этими
людьми. И я очень доволен своей
судьбой. Много сделано. Мне было
оказано большое доверие —
руководить крупнейшим институтом и
академическим научным центром,
решать задачи государственного
масштаба. Прекрасное было время,
деятельное. Замечательные люди
работали рядом. Всегда вспоминаю
В.А. Коптюга — талантливого ученого,
мудрого руководителя, прозорливого
человека. Как он боролся против
разрушения страны, науки… Была
мощная держава, были прекрасные
возможности для каждого человека.
Моя судьба — характерный пример
этого: сын плотника всего добился
сам, сказал свое слово в науке и
жизни.

Нынешнее
отношение к науке сказывается на
всем. Разрушаются производство,
социальное устройство, культура,
само сознание людей. Правительство
мечется, принимая решения, одно
противоречивее другого. Наука не
раз предупреждала, подсказывала. Но
не прислушиваются к "пророкам"
в родном отечестве. Несмотря на
огромные потери в эти годы, ученые
остались верны себе и своему делу.
Благодаря этому мы еще сохраняем
какие-то позиции в мировом
сообществе, сохраняем
интеллектуальный потенциал.
Активнее бы использовать его…

Беседовала
Галина КИСЕЛЕВА.