Взгляд на Россию с высоты Альп
Взгляд
на Россию с высоты Альп
Полемические
заметки, навеянные швейцарской
темой
Медиафорум-98
для журналитов из стран СНГ
Нынешней осенью мне выпала
честь выступить с докладом на
Медиафоруме-98 для журналистов из
стран СНГ, который ежегодно
проводится в Швейцарии. Вот уже
четвертый сентябрь подряд
общественная швейцарская
организация форум "Восток —
Запад" делает российским
журналистам подарок — десять
незабываемых дней в самой
уникальной и загадочной стране
Европы для того, чтобы из первых рук
узнать правду о славянских
республиках, о состоянии реформ и
судьбе демократии. Нас было не так
уж и много: пятеро московских
коллег, двое из Белоруссии, четверо
с Украины и трое журналистов из
регионов России — Чечни,
Саратовской и Иркутской областей. В
течение восьми дней нам предстояло
общение с политическими лидерами
страны, представителями власти и
бизнесменами, интеллигенцией,
журналистами на больную для нас
тему: "Будущее демократии в
странах бывшего социалистического
лагеря и место журналиста в этих
непростых условиях".
Вопрос: зачем
это им надо, мучил меня на
протяжении всей поездки, и ответ на
него я нашла уже после возвращения,
здесь, в России, истерзанной и
нищей.
Он был
предельно прост и оскорбителен.
Судьба демократии в России нас,
россиян, волнует меньше всего. Она
актуальна в Европе, к примеру, в
Швейцарии, но для нас сегодня это
что-то вроде освоения высшей
математики человеком, больным
олигофренией.
Мне очень
тяжело сегодня писать о Швейцарии.
Тяжело потому, что когда самолет
швейцарской авиакомпании
приземлился в аэропорту Цюрих, был
еще конец августа. Улетая из ночной
Москвы, мы покидали совсем другую
Россию, не ту, в которую нам
впоследствии предстояло вернуться.
Ровно десять дней мы пребывали в
положении рядовых европейцев,
получали сообщения о событиях на
родине из местных газет и
телевидения. Конечно же, в отличие
от швейцарцев, мы были
подготовленными слушателями и
зрителями. Тем не менее оказались
повергнуты в шок. Из звонков
близким мы узнавали рваные
подробности о курсе доллара,
очередях в банки и магазины. И эта
дикость никак не вязалась с
прекрасной красотой средневековых
швейцарских городов, утопающих в
цветах герани и разноцветных
флагах, с гостеприимными
улыбчивыми хозяевами этой
сказочной страны, каждую улицу,
каждый дом содержащими в идеальном
порядке.
К нам
относились сочувственно и
тактично. Наверное, так ведут себя с
тяжело больным человеком,
вывезенным для реабилитации на
южный курорт. Но, боюсь, мы не смогли
полностью удовлетворить
любопытство швейцарцев ответами на
вопросы, поскольку на тот момент
знали о своей стране и ее будущем не
намного больше их самих. А они
спрашивали. Их очень волновало, как
отражаются финансовые потрясения
на каждом рядовом иркутянине. И я
рассказывала о том, как наши
сограждане мечутся между банком и
обменным пунктом, конвертируя
рубли в доллары, а те, кто не
настолько состоятелен, тарятся
крупой и маслом.
Когда я
спросила директора форума
"Восток — Запад" доктора
экономики Георга Добровольны о
цели и смысле самого мероприятия,
он ответил: "О, журналисты очень
важный люди". Надо ли говорить,
что мне — продукту общества, в
котором журналисту отводится роль
служанки высших мира сего, такой
поворот мысли весьма труден для
понимания. Разница в системе
мировоззрений настолько очевидна,
что просто ужасаешься, насколько мы
далеки не только от
демократических ценностей, но и их
теоретического понимания.
Георгу
Добровольны принадлежит авторство
идеи форума. Ему, которому, по его же
признанию, журналистика что-то
вроде хобби, удалось убедить
швейцарских бизнесменов в
необходимости поддержки
демократии в странах бывшего Союза
таким нетрадиционным способом.
Каждый год сотрудники форума
"Восток — Запад", являющегося
общественной организацией, а
значит, не получающей прибыли,
находят спонсоров из числа
предпринимателей для приезда
журналистов из стран СНГ в страну
часов, шоколада и сыра. Но не только
для того, чтобы поглощать шоколад и
сыр да еще любоваться красотами
неповторимых Альпийских гор. А для
того, думается, чтобы осуществить
революцию, по крайней мере, в одной
журналистской голове. Если
отбросить совковые мерки и считать
журналиста тем, кем он должен
являться на самом деле —
представителем элиты общества, то
есть проводником передовых идей, то
можно без преувеличения сказать,
что швейцарские бизнесмены с
помощью сотрудников "Востока —
Запада" делают большое, хоть и
неблагодарное пока дело — они
инвестируют деньги в российский
интеллект, а значит, в будущее не
только наше, но и свое.
Пишу это
потому, что, приехав из Швейцарии,
натолкнулась на непонятное и тупое
безразличие некоторых своих
коллег, которые не постыдились
задать весьма маргинальный вопрос:
"Ну и что толку, что ты съездила,
ну и что толку, что выступила с
докладом? Это равносильно тому, что
сходить к соседу и ему об этом
рассказать". Нет, не равносильно.
Хотя бы потому, что сосед меня не
стал бы слушать. А швейцарцы
слушали, потому что, как я уже
сказала, проблемы демократии в
нашей несчастной стране волнуют их
больше, чем нас, людей, в ней
проживающих. И это, быть может, наша
главная проблема. А все остальное —
кризис, нестабильность, голодное
завтра — это уже производные от
больного сознания. Такая мысль, как
это ни парадоксально, родилась у
меня в чистеньких швейцарских
Альпах, где даже коровы, пасущиеся
на лугах, похожи на мягкие игрушки
из супермаркета, такие они
вылизанные.
Однако мне
можно возразить, что в такой
богатой стране, как Швейцария,
очень легко чистить коров и
причесывать овец, заниматься
спонсорством и рассуждать о
демократических ценностях. Но
благосостояние на головы
швейцарцев упало не в одночасье.
Его надо было достичь. Весьма
показательно, что до 18 века каждое
поколение швейцарцев голодало в
полном смысле этого слова. И
сегодня жизнь ее граждан нельзя
назвать абсолютно безоблачной.
Продукты, товары, услуги — все это
дорого. И работу, соответствующую
квалификации, также найти не
просто. Здесь каждый делает свой
выбор сам. Мне довелось беседовать
с одним весьма талантливым молодым
швейцарцем, который сознательно
намерен отказаться пусть от
невысокого, но стабильного
заработка и уйти на полставки
преподавать в университете ради
того, чтобы повысить квалификацию и
обеспечить свое будущее. Он назвал
это инвестициями в свое
благополучное завтра. А пока он, к
примеру, не может купить себе даже
диван. И удивляется, сопровождая
русских туристов в качестве
переводчика в магазины, что они там
проводят по четыре часа и покупают
часы за полторы тысячи франков.
По правде
говоря, ответ Георга Добровольны на
мой вопрос о цели мероприятия меня
не совсем удовлетворил. Но мне
стало гораздо понятнее его
озабоченность судьбой демократии в
России, когда я узнала, что он не
швейцарец, а чех и покинул родину в
1968 году, когда туда вошли советские
танки.
* * *
Всякого, кто посещает
Швейцарию, поражает гармония людей
с неповторимой природой. Бетонные
автобаны, позволяющие подниматься
в горы на высоту свыше 2000 м над
уровнем моря, и самодостаточная
архитектура строений не вступают в
противоречие с зелеными лужайками,
серебряным глянцем озер,
закованных в каменные объятия скал.
Человек в этом ландшафте не
смотрится инородно и дико.
Многочисленные туристы приходят в
Альпы словно в храм — с восхищением
и благоговением. И этот мир воздает
им по заслугам, поселяя в душах
умиротворение и покой. Я
представила, что бы стало с нашими
Саянами, если бы неровен час мы
сподобились возвести такие же
дороги и сделать наши горы
доступными цивилизации. Моему
воображению явилась ужасающая
картина всеобщей помойки наподобие
наших городов, где в порядке вещей
считается вывалить мусор возле
собственного подъезда. И стало
легко и радостно от мысли, что лень
и нищета, обращаясь в благо,
позволяют Саянам сохранить
первозданность.
* * *
Программа
нашего пребывания в Швейцарии была
насыщена до предела. Нас поднимали
до рассвета, погружали в автобусы и
поезда и везли из города в город.
Практически каждый новый день мы
встречали на новом месте. Наш багаж
следовал отдельно от нас. Для
европейцев это норма. Знакомство со
Швейцарией началось с маленького
городка Винтертур, примечательного
тем, что здесь почти в каждой
четвертой семье имеется картина
Ренуара. Винтертурцы даже шутят по
этому поводу: вместо "о
ревуар", прощаясь, говорят "о
Ренуар", что означает: до
следующего Ренуара. В этом уютном
городке есть уникальная
художественная галерея, в которой
собраны картины швейцарских и
европейских художников. Уникальная
в том смысле, что владелец картин
Оскар Райнхарт завещал их городу с
одним условием — галерея должна
быть неизменной, картины не могут
быть вывезены никуда за пределы
галереи и другие картины не могут с
ней соседствовать даже временно.
Такой вот консерватизм, который, на
мой взгляд, характерен в целом для
менталитета швейцарцев. Сохраняя
лояльность во всем и нейтралитет,
швейцарцы достаточно жестко
защищают свой оазис от внешнего
мира, что проявляется как в
экономическом устройстве, так и в
противостоянии мировой
псевдокультуре. Конечно, не всегда
это удается. Интернациональная
проблема наркотической
зависимости не обошла и Швейцарию
и, наверное поразила ее в самое
сердце. Первое место в мире по числу
наркоманов — это не просто первый
звонок благополучному бюргерскому
существованию, это уже набатный
колокол.
Сказать, что
наркомания — расплата за сытую
жизнь, будет зло и неправильно. В
России и азиатских республиках
тоже наркомания, но от нищеты и
безысходности. Проблема, мне
кажется, в другом. Любая система,
даже самая самодостаточная,
требует притока свежих сил,
динамики. Противостояние
швейцарцев гадостям внешнего мира
понятно и оправданно, но ментальный
консерватизм привел к тому, что
жизнь здесь стала похожа на
спокойную гладь невозмутимых
швейцарских озер. Можно закрыться
даже в самой уютной скорлупе, но от
этого она не станет менее тесной.
Может быть, поэтому швейцарцы такие
любопытные. Они ищут острых
ощущений. И в избытке находят их в
общении с такими, как мы. Это не
значит, что нужно искусственно
создавать потрясения и революции.
Нет никаких сомнений в том, что
разумная цивилизация найдет в
конечном итоге способ своего
спасения. У демократического
общества для этого значительно
больше шансов.
* * *
Швейцария
уникальна и многолика. Просто
удивительно, как на таком маленьком
пространстве уживаются немецкая,
французская и итальянская
культуры, сохраняя свою
самобытность. Цюрих и Берн
традиционно немецкие. Женева —
прекрасна, как истинная
француженка, Люцерн —
романтический, Лугано
по-итальянски беспокойный и
непредсказуемый. Здесь есть музей
контрабандистов, которые
зарабатывали на жизнь контрабандой
в прошлом веке. Находясь на берегу
озера Лугано, он гармонично
вписывается в местный ландшафт,
который как будто остался
неизменным с тех самых времен.
Подобное исключено в чопорном
Берне и в современном модерновом
Цюрихе, где культивируются
совершенно другие ценности. Берн —
это душа Швейцарии. Здесь
формируется ее неповторимая
светлая аура. Цюрих — промышленный
центр и двигатель, мозг.
Такой разной
и одновременно единой Швейцария
остается благодаря
конфедеративному государственному
устройству. Каждый кантон —
самостоятельная административная
единица не просто с внешними
атрибутами власти, но и со своей
конституцией, парламентом,
правительством, министерством,
судебными органами и даже
гражданством, существующим наряду
с единым швейцарским. Подходы к
образованию и методики
преподавания в каждом кантоне
отличны. Если вы, к примеру, учились
в Цюрихе, а потом переехали в
Женеву, вам нужно выбросить прежние
учебники и приобрести новые. Но при
этом говорить вы должны как минимум
на двух языках — немецком и языке
того кантона, в который приехали. А
занять государственный пост в
маленькой Швейцарии можно только
зная четыре языка.
Конституции
кантонов не вступают в
противоречие с
общегосударственным законом
страны, который был принят в 1874
году. Федеральная конституция
ограничивает пределы суверенитета
государств-кантонов и запрещает
заключать между собой договоры
политического характера и особые
союзы. При этом правительства
кантонов могут иметь договорные
отношения другими государствами в
области экономического
сотрудничества и культурных
связей. Но ни один документ не может
ущемлять права конфедерации и
других кантонов. Арбитром в споре
между кантонами выступают
федеральные власти. Кантоны сами
определяют свою структуру,
организуют гражданское и уголовное
судопроизводство, полицию, решают
проблемы здравоохранения и
социального обеспечения,
образования, культуры и
взаимодействуют с церковью.
Федеральные
органы не узурпируют власть, а
поступают мудро, распределяя
ответственность за принятие
решений не только с кантональными,
но и с народом. Все жизненно важные
вопросы голосуются на
референдумах, и швейцарцы не
игнорируют их, проявляя высокое
гражданское самосознание и
культуру.
О степени
коррумпированности истеблишмента
можно судить по следующим фактам.
Официальную охрану в государстве
имеет только один чиновник — глава
судебных органов. А президент
конфедерации,
председательствующий в
федеральном совете, избирается
парламентом из числа федеральных
советников сроком на один год.
Причем он совершенно не нуждается в
охране и может приехать на работу в
свою резиденцию запросто на
велосипеде. В федеральный дворец
зайдет даже иностранец, не
натолкнувшись ни на одного
человека в форме. У порога
правительственного дворца играют
дети и катаются на роликах
подростки. Швейцарской власти нет
нужды прятаться от своего народа за
многочисленными засовами и людьми
в камуфляжах. Каждый швейцарец
знает: он живет по правилам игры,
которые выбрал сам, а не которые ему
навязали. В этом, на мой взгляд,
заключается мудрость швейцарского
федерализма и, как следствие, его
устойчивость. Но прийти к этому
можно только через высокое
гражданское самосознание и
демократическую зрелость каждого
индивидуума в отдельности. Этому,
конечно, можно научиться, но лучше с
этим родиться.
* * *
Первые дня два семинара
проходили в Берне. Вместе со
швейцарцами мы обсуждали вопросы
политической и расследовательской
журналистики. Как и должно быть,
участники дискуссии
абстрагировались от
непосредственно профессиональных
проблем, и темой обсуждения стало
взаимодействие европейских стран
со странами Восточной Европы.
Национальный советник, а по-нашему
парламентарий, Эрнст Мюлеман
высказал озабоченность тем, что ряд
проектов в Россию, Белоруссию и
Украину сегодня приостановлены по
политическим соображениям. Восторг
от Восточной Европы у швейцарских
парламентариев по сравнению с 1989
годом значительно упал. К примеру, в
Гомеле свернуты работы по очистке
воды от радиационного заражения,
программа по созданию кадастрового
ведомства, программа "Мать и
дитя" стоимостью 6 млн. франков.
По словам
начальника отдела по
сотрудничеству с государствами —
членами СНГ министерства
иностранной экономики Швейцарии
Жака Деррона, его страна одной из
первых откликнулась на события в
Восточной Европе, и в 1989 году
правительством были подготовлены
мероприятия по поддержке стран СНГ
и предусмотрено на эти цели 1,6 млрд.
швейцарских франков. В основном на
реализацию экологических проектов
по очистке воды, поставке
медицинского оборудования и т. д.
Благоприятными условиями
кредитования швейцарцы считают
наличие законности, соблюдения
прав человека, присутствие
политического плюрализма,
соблюдение рыночных законов и
невовлеченность страны в
конфликты. Понятно, что Россия не
отвечает ни одному из
вышеперечисленных критериев.
Швейцарцы, тем не менее, по словам
Жака Деррона, сегодня еще
размышляют, стоит ли им вступать в
новую фазу сотрудничества.
Восточная Европа для них
стратегический рынок, рынок
будущего. Но мы делаем все
возможное и невозможное, чтобы не
дать им в него зайти. Жак Деррон
вполне откровенно сказал, что
сегодня швейцарцы озабочены
ситуацией в России, в первую
очередь войти банкротством частных
банков, которые выступали в
качестве перестраховочных
компаний для страхования рисков
иностранных инвесторов,
застрахованных, в свою очередь,
швейцарскими страховыми
компаниями. "Мы подведем итог
случившемуся, — заявил Жак Деррон, —
и если он не будет положительным, мы
не станем сотрудничать".
А в том, что
он не будет положительным, можно и
не сомневаться. Парламентарий
Эрнст Мюлеман, между тем, считает,
что народ не должен страдать от
ошибок властителей, и потому готов
бороться, в частности с президентом
Белоруссии Лукашенко, за
гомельвский проект.
Неуспокоенность г-на Мюлемана,
весьма неординарного и, видимо,
благородного человека вполне
понятна. Но вряд ли ему удастся
пронять Лукашенко своими
демократическими аргументами,
поскольку, судя по всему, им
приходится разговаривать на разных
идеологических языках. В контексте
примеров о том, как белорусский
президент давит прессу, Эрнст
Мюлеман привел пример из своей
практики общения с Лукашенко.
Президент Белоруссии показал
карикатуру со своим изображением,
пронзенным стрелой в лоб, и сказал:
"Как после такого я могу не
закрыть эту газету!" В ответ
Эрнст Мюлеман недоуменно
воскликнул: "Вы дурак, это же
реклама! Я был бы рад своему
изображению подобным образом".
Эрнст Мюлеман как цивилизованный
человек, исповедующий
демократические ценности, жаждет
бороться за право белорусов жить
по-человечески. Но хотят ли этого
белорусы, выбравшие Лукашенко
своим президентом?
Президент
Ассоциации белорусских
журналистов, директор радио
"Свобода" в Белоруссии Жанна
Литвина считает это трагедией
своего народа. Она предала
гласности постановление Лукашенко,
которым последний запрещает
чиновникам давать интервью
журналистам негосударственных СМИ
и размещать рекламодателям рекламу
в этих же СМИ. Жанна Литвина не
боится репрессий и не собирается
покидать свою родину. Причина — она
борется за свой народ, впавший в
психокоматозный дурман. Мы,
россияне, находясь в Швейцарии,
сочувствовали Жанне и понимали ее.
Как понимали и редактора газеты
"Грозненский рабочий" Мусу
Мурадова, которого
профессиональный долг заставлял
нести журналистские тексты через
линию фронта в Осетию, чтобы там
напечатать газету и вернуться с ней
в охваченный пламенем Грозный.
Квартира Мусы Мурадова, в которую
попала российская бомба, долгое
время служила штабом и пристанищем
для всех российских и иностранных
журналистов, приезжавших писать
правду о войне. Их кормили не только
Муса, но и чеченские женщины. От
Мусы ушла жена, сказав: "Я тебе не
жена, твоя жена — газета". Муса
приводил нам конкретные примеры,
как дезинформация на этой войне
оборачивалась смертями ни в чем не
повинных детей, стариков и женщин, о
том, как важно журналисту в такой
ситуации быть честным.
Муса много и
проникновенно говорил о своем
народе и о том, что в этой войне нет
победителей и побежденных. С ним,
конечно же, никто и не спорил. Но
всякий раз, когда я слушала Мусу или
Жанну, меня неотступно
преследовала мысль: народ,
выбирающий себе власть, способную
вытирать ноги о журналистов и
бросать бомбы на головы своих же
сограждан, — какой жизни достоин
этот народ? Может быть, той, которой
живет, и достоин? Но при чем здесь
тогда Муса или Жанна? Они же эту
власть не выбирали. Почему война в
Чечне повергла в панику женевцев,
но не вызвала волны негодования в
Тюмени или в Тамбове? Разве только
потому, что там не находится
резиденция ООН?
После
доклада известного в России, и не
только, экономического
обозревателя газеты "Новые
известия" Отто Лациса
"Демократия в СМИ нуждается в
государственной защите" между
участниками возникла острая
полемика по поводу правильности
позиции, занятой газетой
"Известия" во время последних
президентских выборов. Заместитель
главного редактора "Новой
газеты" Акрам Муртазаев обвинил
тогдашнее руководство
"Известий" в безнравственном,
на его взгляд, выборе — поддержке
кандидатуры Бориса Ельцина. Отто
Лацис пытался парировать довольно
вескими аргументами: "Ельцин на
тот момент казался меньшим злом,
страну надо было спасать от
коммунистической угрозы". Тогда
так думала большая часть
либерально настроенной
интеллигенции. Но Акрам заявил, что
коммунистической угрозы на тот
момент, когда существовали
реальные институты частной
собственности, не было. Сегодня же,
в условиях тотального банкротства,
у красных есть все шансы взять
убедительный реванш. На это Акраму
никто ничего не смог возразить.
На встрече с
интеллигенцией в итальянской
Швейцарии, в университете Лугано,
присутствовал священник. Падре
задал российским журналистам два
вопроса: "Почему Россия отвергла
социалистический путь развития,
являющийся наиболее гуманным для
человечества?" и "Почему
русская церковь в трудные для
своего народа времена не вышла из
храмов, чтобы разделить его
боль?" Ему ответили: в России
никогда не было социализма в том
виде, который подразумевал
глубокоуважаемый падре,
тоталитаризм и социализм —
несколько отличные друг от друга
понятия. Что касается церкви, то, к
сожалению, за редким исключением,
она практически всегда была не с
народом, а с властью.
Швейцарские
бизнесмены в беседе со мной не
могли понять, почему наша область
экспортирует целлюлозу и
импортирует бумагу и почему
крупнейшая в России энергосистема
Иркутскэнерго кредитует энергией и
теплом предприятия себе в убыток и
не продает ее за пределы области.
Они выразили весьма наивную
готовность прийти на российский
рынок и помочь. Но мне пришлось
дипломатично ответить, что то, что в
цивилизованном обществе является
их силой, в России обернется их
слабостью.
* * *
Мы
благодарны швейцарцам — президенту
форума "Восток-Запад" Вернеру
Бреми, Георгу Добровольны, другим
его сотрудникам — за то, что они не
просто дали нам возможность
посетить Швейцарию, но и обсуждали
наши проблемы так, как будто они
были их собственными. Но главную
мысль, пожалуй, выразил Муса
Мурадов, сказав, что до этого он не
понимал слов одного из чеченских
старейшин: "Сегодня я стал богаче
— я узнал много хороших людей";
теперь Муса сам считает: "В
Швейцарии я стал богаче". То же
самое я могу сказать про себя. В
далекой и чуждой стране мне
посчастливилось встретиться с
людьми, общение с которыми не
просто одухотворяет, но и очищает
нравственно.
Одним из
таких людей стала русская по
происхождению переводчица Надя
Симон. Надя уехала из России, выйдя
замуж за немца, 25 лет назад. Тогда
преуспевающую аспирантку МГИМО,
имеющую квартиру в Москве, никто не
мог понять. Инкриминировали все,
вплоть до предательства Родины. Но
Надя ответила естественно и просто:
"Моя родина там, где живет мой
муж". Родители Нади были
репрессированы, и она родилась в
тюрьме. О гражданском мужестве этой
удивительно обаятельной женщины я
сделала выводы, когда Надя легко и
незатейливо ответила на мой вопрос:
"Как же вы попали в МГИМО?" —
"Я солгала в анкете, поскольку
всегда была глубоко убеждена в том,
что люди этой страны, поддаваясь на
шантаж, ведомые страхом, сами
наговаривают на себя. Я не стала
этого делать и сама на себя
наговаривать, что я дочь "врагов
народа". Как видите, никто и не
заметил".
Надя живет в
Германии, но регулярно ездит на
свои деньги в Минск, для того чтобы
безвозмездно работать в лечебнице
для слепых и помогать белорусским
детям-инвалидам, жертвам
Чернобыльской катастрофы. Она с
горечью рассуждает о том, что
проблема белорусских врачей не
столько в низком уровне
квалификации, сколько в
нескрываемом равнодушии к бедам
несчастных детей. Надя спасает
русские книги из собраний
эмигрантов, которые обречены на
гибель после смерти своих
владельцев. Ее трое сыновей не
говорят по-русски и никогда не
приедут жить в Россию. И я думаю: это
своеобразная плата стране,
бездарно разбазаривающей и
истребляющей свой интеллект, да и
все остальное.
Другим таким
человеком для меня стал почетный
президент совета банка "Я.
Фонтобель и К. Цюрих" Ханс
Фонтобель. Высокообразованная и
глубоко интеллигентная личность,
Ханс Фонтобель в свои восемьдесят
два года излучает позитивную
жизненную энергию и не устает
делиться с окружающими накопленной
в результате прожитых лет
мудростью. Под его руководством
банк "Фонтобель" стал одним из
ведущих частных банков Швейцарии.
Как в его стране, так и за рубежом,
Ханса Фонтобеля считают выдающейся
личностью финансового мира Цюриха.
Но, отойдя от активной работы в
банке, Ханс Фонтобель нашел
применение своему интеллекту в
просветительской деятельности.
Свои социологические и
исторические наблюдения он
использовал в целом ряде статей на
тему об этической ответственности
лидера в сфере
предпринимательства. Однако его
рассуждения и выводы выходят
далеко за рамки финансовых и
экономических вопросов и
поднимаются до уровня
общечеловеческих обобщений.
Рассуждения
Ханса Фонтобеля о равенстве, элите
и ответственности элиты за судьбу
общества показались мне весьма
актуальными для России. В
результате своего исследования
банкир пришел к выводу, что члены
общества изначально не равны. Ввиду
этого неравенства возрастает
ответственность элиты перед
обществом. Но к элите можно отнести
"того, кто требует от себя больше
и поэтому большего достигает, и
только до тех пор, пока он именно
так относится к себе". Элите
необходима моральная основа,
считает Ханс Фонтобель. Обществу
нужны люди, не поддавшиеся соблазну
и коррупции, несмотря на
определенный дух времени. Сильный,
а элита должна принимать это на
свой счет, обязан нести
ответственность за слабости
слабого, а не жить только в свое
удовольствие.
Беда России,
как мне кажется, либо в том, что ее
элита не несет ответственности за
общество, либо в том, что ее
попросту нет. Поняв эту мысль,
несмотря на ее чудовищность,
бороться за жизнь каждому в
отдельности будет значительно
легче. А что делать — ведь надо жить.
