Герои
огненных таранов

В наше, мягко
говоря, непростое время объявились
люди, задавшиеся целью
сформировать у молодежи
"нравственность наоборот". С
этой подлой задачей ратный подвиг
берется под сомнение, а
предательство подводится под
амнистию. И тем навязывается мысль
о ложности и бесперспективности
нашего исторического пути, нам
отказывают в праве считать Великую
Отечественную войну 1941-1945 гг.
святым делом защиты Отечества.
Внушают, что дрались с врагом наши
воины по принуждению, что в спину их
подталкивали заградотряды.

Нет, не так
это было. И ярким подтверждением
моей правоты может служить история
огненного тарана — поражения
наземной цели горящим самолетом. Я
много лет собираю материалы об этом
подвиге и могу с полным основанием
утверждать: на такое были способны
только наши летчики и такое не
совершишь из-под палки. Наши соколы
шли на огненный таран, потому что не
мыслили личного счастья вне
счастья своей страны, своей Родины.
И ни один немецкий летчик за весь
период 2-й мировой войны не совершил
ничего подобного.

Продолжительное
время считалось, что первым пошел
на таран наземной цели на пятый
день Великой Отечественной экипаж
Николая Гастелло. В тот день под его
командованием группа
бомбардировщиков 42-й
бомбардировочной авиадивизии
наносила удар по танковой колонне
врага на дороге
Молодечно—Радошковичи. Во время
бомбежки зенитный снаряд
противника пробил бензобак в
самолете капитана Гастелло. Машина
загорелась.

Конечно,
можно было набрать высоту и
выброситься из горящей машины на
парашютах. Но внизу была
территория, занятая противником, и
угроза плена воспринималась как
бесчестье, а оно хуже смерти.
Потому-то на предложение командира
покинуть самолет члены экипажа —
лейтенанты Анатолий Бурденюк и
Григорий Скоробогатый, старший
сержант Алексей Калинин — ответили
отказом. Тогда пилот и направил
горящий бомбардировщик в самую
гущу танков и бензоцистерн
противника. Там, в бушующем костре
вражеской техники, они и завершили
свой последний полет.

С тех пор
пилотов, пошедших на таран наземных
целей, стали называть
гастелловцами. Но в результате
многолетней работы исследователей,
изучения архивных документов,
опроса свидетелей удалось
установить, что у Николая Гастелло
были предшественники. Сейчас
ученые полагают, что первым из
советских летчиков, да и вообще в
мировой авиации, совершил огненный
таран комиссар бомбардировочного
авиаполка батальонный комиссар
Михаил Ююкин. Произошло это в
августе 1939 года в боях на
Халхин-Голе. При бомбежке позиций
полевой артиллерии японцев его
скоростной бомбардировщик СБ был
подбит. Из пробитого бензинового
бака хлынул огненный поток. Пламя
расползалось по плоскости
самолета, удушливый дым стал
проникать в кабины летчика и
штурмана. Комиссар попытался сбить
пламя скольжением, но тщетно. Стало
ясно, что до линии фронта дотянуть
не удастся. Скоро могут взорваться
бензобаки, и тогда погибнет весь
экипаж. Желая дать возможность
спастись своим боевым товарищам,
Ююкин приказал: "Экипажу
оставить самолет!"

Стрелок-радист
Константин Разбойников решил
разделить судьбу командира и
остался в своей кабине. Штурман
Георгий Морковкин самолет покинул.
Он видел, как их машина, охваченная
огнем, тянула за собой длинный
шлейф дыма. И вдруг, опустив нос,
скоростной бомбардировщик,
управляемый твердой рукой
комиссара, устремился к складу
боеприпасов зенитной батареи.
Огненной кометой пылающий самолет
врезался в штабеля боеприпасов. Над
степью взметнулся огромный гриб
пламени и дыма. Раскатистый грохот
взрыва заполонил все окрест…

Через двое
суток пробрался из тыла противника
на свой аэродром Георгий Морковкин.
Он и рассказал однополчанам о
подвиге комиссара. Узнал о нем и
служивший в этом же полку Николай
Гастелло.

Во время
войны с финнами бросок
подожженного бомбардировщика на
наземную цель осуществил 11 марта 1940
года командир эскадрильи 16-й
скоростной бомбардировочной
авиабригады капитан Константин
Орлов.

Через год,
уже в Великую Отечественную,
подобные подвиги начали совершать
с первого дня войны. 22 июня в районе
Львова командир звена 62-го
штурмового авиаполка старший
лейтенант Петр Чиркин направил
свою пылающую машину на танковую
колонну гитлеровцев. 24 июня также
на Львовщине, у города Броды,
таранил переправу противника
экипаж СБ под командованием
капитана 33-го бомбардировочного
авиаполка Григория Храпая. В
составе экипажа были штурман
лейтенант В. Филатов и
стрелок-радист старший сержант Г.
Тихомиров. В тот же день огненный
таран совершил старший политрук С.
Айрапетов. Он направил самолет на
колонну автомашин врага в районе
литовского города Таураге. На
следующий день, 15 июня, огненный
таран применил заместитель
командира эскадрильи 43-го
бомбардировочного авиаполка
капитан А. Авдеев, врезавшись в
немецкие танки на шоссе Вильнюс —
Минск.

Итак, были
летчики, предвосхитившие подвиг
Николая Гастелло, но о них
продожительное время не было
известно. Не исключено, что
откроется новое имя, возможно, и не
одно. Война сорок первого года
хранит еще много тайн.

Мне удалось
установить имена около ста
летчиков, повторивших подвиг
Гастелло, а военные исследователи
довели это число в последнее время
до пятисот. Впрочем, слово
"повторивших" — не самое
подходящее. Подвиг всегда
самобытен. Общее только одно — удар
горящим самолетом по наземной цели.

Среди героев
такого тарана есть и наш земляк —
уроженец села Шарагул Тулунского
района Александр Степанович
Ковалец. К сожалению, мы до обидного
мало знаем о нем, о его семье.
Известно только, что служил он в 53-м
бомбардировочном авиаполку и был
уже в звании капитана. 5 июля
получили приказ нанести удар по
наплавному мосту через Березину,
где скопилось немало боевой
техники врага.

Применив не
слишком мудреную хитрость, наши
соколы зашли на бомбометание с
запада и потому не встретили
противодействия зенитных средств
противника. Потом немцы, правда,
опомнились и при повторном заходе
бомбардировщиков на цель открыли
ураганный огонь. Не обращая
внимания на близкие разрывы
снарядов, Ковалец продолжал вести
машину по боевому курсу, что дало
возможность штурману сбросить
вторую серию бомб прямо на
сгрудившиеся у реки гитлеровские
танки и бензозаправщики. Только на
мгновение командир позволил себе,
прижавшись к плексигласу кабины,
оглянуться на удаляющуюся
переправу, где рвались их бомбы,
корежа технику врага.

Скользнув
взглядом по фюзеляжу собственной
машины, Александр Степанович вдруг
заметил сизый язычок пламени,
стремительно ползший к бензобакам.
Оказывается, вот почему самолет
подбросило, когда заходили на
повторное бомбометание! А он-то
подумал, что их достала взрывная
волна.

Пламя уже
вздымалось над фюзеляжем и как бы
растекалось по конструкции всего
самолета. Надо было или выпрыгивать
из горящей машины, или… От волнения
пересохло во рту. Вчера еще они
узнали о подвиге Гастелло и
говорили об этом в экипаже.
Говорили отстраненно, не думая о
том, что уже сегодня встанут перед
этой дилеммой: или-или. Вспомнилось:
"Если нас подобьют, — горячо
говорил вчера штурман, — мы ведь
тоже так… в плен не будем
сдаваться". И, вспомнив вчерашний
настрой своих боевых друзей,
капитан Ковалец принял решение:
огненный таран. Единственное
средство, чтобы преградить путь
врагу.

— Иду за
Гастелло! — произнес он в
переговорное устройство, предложив
экипажу покинуть самолет. Пока
бомбардировщик совершал крутой
вираж к оставшейся позади
переправе, штурман и стрелок-радист
ответили:

— Мы с тобой,
командир!.. Перейдя в пике,
бомбардировщик, набирая скорость,
устремился к переправе…

Благодаря
подвигу экипажа Александра
Степановича Ковальца на несколько
часов была задержана у Березины
танковая колонна противника. Тогда
и часы играли роль: требовалось
время на то, чтобы выдвинуть войска
из глубины страны и заранее занять
оборону перед фронтом рвущихся к
Москве немецких дивизий.

Примерно в те
же летние дни огненные тараны
совершают Петр Игашов, И. Пресайзен,
Булыгин, Л. Михайлов, А. Аникин, И.
Вдовенко. У всех одна цель, одно
желание: остановить врага,
задержать его как можно дольше на
дальних подступах к столице.

Это в конце
концов удается. В знаменитом
Смоленском сражении выиграно два
важных месяца. В той битве с
беззаветной храбростью сражались и
эти соколы, чья групповая
фотография хранится в фондах
Усольского городского музея.
Снимок сделан еще до войны. Вот
такими — молодыми, физически
сильными, выносливыми и смелыми —
вступили они в Великую
Отечественную. В первом ряду первый
слева — Георгий Харлампиевич
Петров, сын бывшего председателя
Холмушинской сельхозкоммуны,
участник войны в Испании. Есть
основания предполагать, что он тоже
совершил огненный таран.

Поражение
наземных целей горящими самолетами
стало одним из приемов борьбы с
заклятым врагом на протяжении всей
войны. Не остались в стороне и наши
земляки. Так, например, бывший
выпускник Слюдянской средней
школы, а потом студент Иркутского
металлургического института,
Григорий Асеев ушел добровольцем в
армию, стал старшим
стрелком-радистом в 9-м гвардейском
минно-торпедном полку Северного
флота. В составе экипажа его
командира подполковника Б.М.
Сыромятникова и штурмана полка А. И.
Скнарева они на горящем
торпедоносце атаковали транспорт
противника, шедший в окружении
сильного конвоя, и ценою
собственной жизни потопили его.
Произошло это 16 октября 1944 года. А 14
февраля 1945 года совершил огненный
таран в районе города Пиле (Польша)
капитан Олег Илларионович Матвеев,
живший когда-то в Иркутске.

Героизм
молодых парней разных
национальностей, вершивших
легендарные подвиги, это
величайший триумф нашего
поколения. И я уверен: воинский
героизм всегда будет пробуждать
высокие нравственные чувства и
служить примером для следующих
поколений.