"Россия
стала моей душой"

… Она совсем
не похожа на типичных американских
броских секс-символов вроде
Клаудии Шиффер или Шерон Стоун. И
если бы мне не сказали, что эта
молодая, русоволосая, скромно
одетая женщина со спокойным
ясноглазым лицом, лишенным
косметики, — иностранка, я приняла
бы ее за нашу обычную прихожанку.
Здесь, в Иркутском
Михаило-Архангельском храме, мы с
нею и познакомились.

Итак,
жительница Чикаго Элизабет Гассин
по американской программе обмена
учеными преподает в Иркутском
университете психологию. Живет на
квартире, посещает как верующая
православные храмы, ходит в музеи,
знакомится с людьми. Сегодня она,
хорошо говорящая по-русски,
отвечает на вопросы нештатного
корреспондента
"Восточно-Сибирской правды".

— Элизабет,
расскажите, пожалуйста, для начала
о себе.

— Я родилась
в Чикаго, но выросла в Калифорнии.
Трудности жизни с раннего детства —
мама умерла, когда мне было три года
— уже в 10-11 лет привели меня к вере. И
в общем-то довольно долго я была,
как у нас говорится, счастливой
протестанткой.

В 80-х годах
начала интересоваться Россией.
Читала Достоевского (это мой
любимый русский писатель),
занималась проблемой
нравственного воспитания в СССР. У
вас, на мой взгляд, была очень
неплохая система такого
воспитания. Широкое, всестороннее
образование, народные традиции… В
1992 году я начала изучать ваш язык.
Мне захотелось познать
христианский дух России, изучить
православие. Стала ходить в
Троицкий православный собор, что в
Чикаго, читать книги. И вот однажды
в 1996 году, в один прекрасный день, я
вдруг осознала, что стану
православной. Через год по
приглашению Московского
педагогического психологического
института побывала в России. Здесь
с удовольствием посещала церковь
имени святителя Тихона в Клину.
Познакомилась с настоятелем отцом
Анатолием. В этом небольшом храме
очень сердечная обстановка, и по
своему духу тамошний приход
напоминает ваш
Михаило-Архангельский. В летний
отпуск я попросила у отца Анатолия
добровольной работы, он направил
меня в детский православный лагерь.
Научилась чистить картошку ножом (у
нас это делается иначе), помогала на
кухне, общалась с детьми. Так я все
дальше уходила от протестантизма и
наконец решила, что мне нужно
по-настоящему перейти в
православную веру. Вернувшись
домой, обратилась к владыке Иову,
епископу Чикагскому и Среднего
Запада. Потом несколько месяцев
была "оглашенной", то есть
готовилась — читала литературу,
общалась с православными
священниками и прихожанами. И вот
на праздник Вознесения через
миропомазание перешла в
православную веру.

— А где вы
работаете в Чикаго?

— По вашей
структуре должностей я доцент,
работаю в маленьком частном
протестантском университете,
преподаю психологию.

— Пока вы не
побывали в России, у вас
составилось о ней какое-то
впечатление, а потом увидели нашу
страну воочию. Чем отличается
взгляд извне и изнутри?

— Я ожидала
найти здесь богатую духовность и
нашла ее. Но не ожидала мелких
трудностей жизни: то не было воды,
летом у вас холодно. Многое
удивляло, светло даже в час ночи — я
была в Санкт-Петербурге в пору
белых ночей. Не ожидала и такого
горячего гостеприимства. В Америке
есть стереотип: бедные русские. А я
увидела, что ваши люди очень щедры,
искренни, встречают от души,
угощают, преподносят подарки.

— Как в США
относятся в православной церкви?

— У нас
многие мало или вообще ничего о ней
не знают. Когда я была
протестанткой, все было ясно, а
теперь мне приходится все
объяснять. Часто путают
православие с католичеством.

— Демократия,
на мой взгляд, противоречит любой
религии, так как предполагает если
не абсолютную свободу личности, то
большую ее независимость. Верующий
же полностью подчинен определенным
правилам и зависит, верен своему
Богу, будь то Христос, Будда или
Аллах. Но у нас в России, как ни
парадоксально, именно перестройка
на демократический лад дала
послабление религии. У вас в Штатах
демократия помогает или мешает
вере?

— И да, и нет.
Помогает, когда человек может
свободно сделать выбор. С другой
стороны, у нас ярко выраженное
отделение церкви от государства, и
это способствует тому, чтобы люди
были неверующими. Иногда
разделение так строго, что
государство не только не
способствует религии, но и борется
против нее. У нас были, например,
споры, можно ли платить стипендию
студентам, обучающимся в частных
религиозных учебных заведениях.
Некоторые считали это формальной
помощью религии. И все же конгресс в
конце концов принял положительное
решение. Впрочем, каждый штат имеет
определенную независимость
относительно государства, и в
разных штатах проблемы могут
решаться по-разному. Если же законы
двух штатов противоречат друг
другу, можно обратиться в
Вашингтон, и там решат, кто прав.

— Элизабет, в
Америке много верующих?

— Около 90
процентов населения имеют какую-то
религиозную ориентацию.

—
Преимущественно?

— Наверное,
протестанты, каковыми были первые
европейские колонизаторы. И много
католиков.

— У вас прямо
так и говорят: колонизаторы?

— Это слово
не имеет явно негативного оттенка,
как в русском языке.

— Безлюбье в
России обрело, например, совершенно
конкретную форму множества
неполных семей, дети растут
сиротами при живых родителях. У вас
есть такое понятие: мать-одиночка?

— Увы, и у нас
так называемая "холостая мать"
— очень распространенное явление.

— И
государство как-то помогает ей?

— Да, она
получает пособие, на которое можно
жить очень скромно. Впрочем, в
школах бесплатно кормят всех
бедных детей.

— Теперь я
хочу задать вам вопрос как
специалисту по психологии.
Несколько лет назад прорвавшийся
наконец-то на наши книжные полки
Зигмунд Фрейд вызвал большой
интерес и споры среди российской
интеллигенции. Сейчас, уже с точки
зрения православного человека,
многие его рассуждения
представляются мне настоящим ядом
для души. А как вы к нему относитесь?

— По моему
личному мнению, Фрейд иногда был
прав. Он говорил о важности ранних
отношений между ребенком и матерью,
накладывающих отпечаток на всю
жизнь. Иногда мы сознательно
защищаем себя, скажем, к моей жизни
это подходит. В чем-то, думаю, он и
неправ. Зачастую он работал с
больными людьми.

— … а выводы
делал для здоровых?

— Да-да. Что
касается общего мнения, в Америке
есть сторонники Фрейда,
большинство же психологов считает,
что иногда он писал мудро, но многие
из его идей просто не подходят к
современному миру.

— В вашей
жизни случались какие-то чудесные
события, которые вы связываете с
Божьим промыслом?

— Самое
большое чудо, что после всех
страданий, которые мне пришлось
вынести, я более или менее
нормальный человек.

— Тотальная
компьютеризация жизни, электронные
игрушки "томагочи",
виртуальная реальность… Некоторые
верующие считают компьютер
вместилищем сатаны.

— Я понимаю, о
чем вы говорите. Компьютер
обезличивает, это очень опасное
средство, но ведь и сам Господь,
если так можно выразиться, работает
в опасной области. Виртуальная
реальность — уже бесспорно страшно,
теперь уже можно таким способом
ставить свечи на Афоне,
присутствовать на богослужении, не
выходя из дома. Но вот именно с
помощью компьютера я сама пришла к
православию. Через Интернет
познакомилась с девушкой, ушедшей
от протестантов в православие, она
и помогла мне сделать счастливый
выбор.

— Как вы
думаете, в чем смысл жизни?

— Он
заключается в заповедях Христа:
любить Бога и ближних.

— Ваше
представление о счастье?

—
Спокойствие, любовь и мир в душе.
Искреннее общение с Богом,
православными братьями и сестрами.

—
Порнография, фильмы-боевики,
жевательная резинка — все это,
пришедшее к нам в большей степени
от вас, процветает и в Америке?

— Да, к
сожалению. Но у нас есть очень
мощное движение против насилия во
всем обществе и, в частности, среди
верующих — против сексуальной
разнузданности.

— Лиза,
представление о менталитете
другого народа часто складывается
из каких-то неуловимых нюансов,
мелких деталей. Я видела множество
американских фильмов, и, кроме
прочих черточек, меня в них всегда
поражает одна. Скажем, герою
оторвало руку, он истекает кровью, а
героиня склоняется к нему и
спрашивает: "уои о’кеу?" ("Ты
в порядке?" или "Тебе хорошо"
— англ. — Л.Л.). Причем, это "уои
о’кеу?" говорится часто и по
совершенно различным по важности
поводам: пролил ли кто-то кофе на
брюки или хоронит любимого
человека. И я всегда чувствую: здесь
какая-то тайна менталитета, тайна
отношений, которая русскому
непонятна.

— Вопрос для
меня интересный и совершенно
неожиданный. То, что вы говорите,
правда, но я никогда не
задумывалась об этом. Сейчас я
попытаюсь взглянуть вашими
глазами. Дело здесь, наверное, вот в
чем. У нас в обществе очень развит
культ независимости. Каждый
человек — как остров со своим
флагом. И вот это наше "уои
о’кеу" словно испрашивает
разрешения переступить границу и
уж тогда что-то предпринимать:
спасать, помогать или извиняться.

— Помню, в
доперестроечные времена у нас, если
показывали Америку, то больше
куклуксклановцев, суд линча,
гангстеров. И когда герои вдруг
отчаянно восклицали: "Что же
делать?!", в зрительном зале
отзывались: "В СССР бежать!.."
Теперь впору бежать нам. И все же мы
остаемся на своей земле, в своем
многострадальном Отечестве, потому
что это наша Родина. У нас и
пословица есть: "Где родился, там
и пригодился". А с чем у вас
ассоциируется понятие
"Родина"?

— С Россией.

— Не поняла…

— С Россией,
наверное, потому что она — оплот
православия, а я стремлюсь к нему
всей душой. Так бы и не уходила из
храма… Возможно, когда-нибудь
стану монахиней. И у вас, русских, я
чувствую особую привязанность к
земле, родному дому. В Штатах не так,
там люди больше перемещаются,
путешествуют, и их любовь скорее
рациональна — любят Америку, потому
что она безопасна. Если же говорить
о моих ассоциациях, связанных с США,
вспоминается Вашингтон, какие-то
здания, Белый дом… Я в общем-то не
патриот Америки, у нас много
проблем. Да и царство Божие гораздо
важнее, чем Америка или Россия.

Беседу
вела Людмила ЛИСТОВА.