ТАЙНА
ФАРФОРОВОГО ИКОНОСТАСА

В мире, на
радость народонаселению,
испытывающему потребность в
остреньком и при этом лично
безопасном, предостаточно
щекочущих воображение тайн. Тут
тебе и Бермудский треугольник, в
котором продолжают пропадать
самолеты с кораблями, и
затерявшаяся в московских
катакомбах библиотека Ивана
Грозного, и сгинувшая в бункерах
рейха Янтарная комната…

В отличие от
тайн Янтарной комнаты, над которыми
кладоискатели до сих пор ломают
головы, тайну ФАРФОРОВОГО
ИКОНОСТАСА иркутским сыщикам
удалось разгадать за три месяца.

Эксперты
единодушны. Фарфоровый иконостас,
находящийся на хранении в
Иркутском художественном музее,
уникален. Памятник русского
сибирского искусства, он
единственный в своем роде и, как
сказано в заключении, имеет особую
сакральную ценность.

Построив в
Иркутске сто лет назад
сиропитательный дом, купчиха
Медведникова позаботилась не
только о своей душе, но и о душах
сирот. Она заказала на знаменитой в
прошлом веке на всю Россию
фарфоровой фабрике Переваловых
иконостас. Созданное хайтинскими
мастерами фарфорово-золотое чудо
стояло в сиротском доме, а затем в
средней школе им. Надежды Крупской
(ныне сельскохозяйственный
институт на ул. Тимирязева) до
начала тридцатых годов.

В тридцатых
фарфоровый "религиозный
дурман" был передан в музей
атеизма, а затем на Хайтинскую
фабрику. Не найдя иконостасу
никакого практического, полезного
для дела мировой революции
применения, его в конце концов
определили в художественный музей.
Наверное, фарфоровое чудо спасла
красота и та "особая сакральная
ценность", которую отметили
искусствоведы. Даже у шариковых,
кромсавших ризы на портянки и
мастеривших двери из икон, не
поднялась на него рука.

Впрочем, эта
порода неистребима…

В марте 1998
года к мэру Иркутска обратилась
директор художественного музея.
Случилась беда. Во время последней
полной инвентаризации фондов было
обнаружено, что отсутствуют
некоторые фрагменты иконостаса —
числом семь. Наиболее ценное из
утерянного — три диска из белого
фарфора диаметром в 31 см,
расписанных золотом и эмалью.
Поскольку директор предполагала
хищение, Владимир Якубовский счел
нужным обратиться в региональное
управление ФСБ по Иркутской
области.

Подобные
дела не входят в компетенцию
органов госбезопасности, но в
данном случае директор РУ ФСБ
генерал Валерий Шестак пошел
навстречу ходатайству мэра.
Оперативному сотруднику отдела
контрразведывательных операций
Алексею было поручено разобраться
в тайне фарфорового иконостаса.

На след
одного из дисков офицер сумел выйти
почти сразу. Он начинался в 70-е годы
в Иркутске и вел в Читу. Оттуда
предполагаемая хозяйка фрагмента —
член Союза художников России Ирина
Г. переехала в 93-м году в Псков. В
Пскове Алексей нашел и саму Ирину, и
диск. Его художница подарила
дочери, украсившей красивой
"тарелкой"свою квартиру.
Поскольку для изъятия реликвии
требовались формальные основания,
чекисты, с согласия областной
прокуратуры, возбудили уголовное
дело. Коллегам из Пскова было дано
следственное поручение, диск был
изъят и отправлен в Иркутск.

— Ирина Г.
отдала фрагмент иконостаса
добровольно — рассказывает
Алексей.— По ее словам, она много
лет назад, будучи студенткой
Иркутского училища искусств,
купила приглянувшуюся вещицу за
гроши на толкучке…

В
заключительном как будто бы акте
этой истории имел место "хэппи
энд". Директор РУ ФСБ по
Иркутской области генерал Валерий
Шестак передал фрагмент директору
музея в присутствии Владимира
Якубовского…

— А где же еще
два диска? — проявил я естественный
интерес.

— С этими
дисками никаких тайн нет, по
крайней мере, с одним из них.
Сотрудница музея, желая сделать
приятное подруге-художнице,
преподнесла ей в подарок в день
рождения занятную вещицу —
фарфоровый диск, украшенный
золотом и бордовой эмалью.
Художница, осознав, повидимому,
некоторую криминальность
необычного подарка, прибыла в один
прекрасный день в музей и вернула
диск со словами: "Мне ворованного
не надо!" Здесь, правда, есть
странности. Во-первых, означенная
дама напрочь отрицает всю эту
историю. Во-вторых, почему-то никто
из ее коллег не счел нужным поднять
тревогу в связи со столь вольным,
мягко говоря, отношением к
государственной собственности. А
ведь эпизод этот не был секретом
для большинства работников музея.

В любом
случае второй диск — на месте.Что же
касается третьего, то его, скорее
всего, вообще нет в природе.
Воинствующие атеисты не столько
разбирали иконостас, сколько
ломали. Не хватает не только
третьего диска. Во всяком случае,
его никто не видел.

То, что
Алексею удалось за невероятно
короткий срок отыскать
произведение искусства,
"потерявшееся" 25 лет назад, —
"обыкновенное чудо"! Его
слагаемые — профессионализм и
удача, и я убежден, что следствие,
которое еще не закончено, выявит
всех фигурантов музейной тайны.
Однако есть два обстоятельства, на
которые офицер госбезопасности
попросил обратить внимание.

Это
"халатное, бездушное
отношение" к достоянию народной
культуры. До того, как
контрразведчик начал охоту за
диском, часть исчезнувших
фрагментов была найдена в…
художественном музее. Они тихо
лежали "в других" ящиках и были
обнаружены самими сотрудниками
музея, организовавшими
дополнительную ревизию.

Чудесное
"открытие" ни в коей мере не
связано с сакральной сутью
реликвии. Просто-напросто под одним
инвентарным номером числилось ДВА
иконостаса — хайтинский и еще один,
не имеющий отношения ни к
сиротскому дому, ни к
Медведниковой. Точно так же не
относится к категории чудес то
обстоятельство, что недостача
фрагментов, один из которых
потерялся не менее, чем 25 лет назад,
была обнаружена лишь этой весной.
Это при том, что по существующему
положению инвентаризация
проводится раз в пять лет.

Второе
обстоятельство формально спорное,
но морально совершенно очевидное —
вопрос о том, кому должен
принадлежать иконостас.

Алексей
считает, что его следует передать
епархии. Поразительно, но за все
время хранения в музее это чудо ни
разу не экспонировалось. О том, что
оно существует, даже не все
специалисты знают. Владыко не
единожды обращался в дирекцию
музея с просьбой вернуть реликвию.
При этом он брал все расходы по
реставрации на себя. А в
реставрации фарфоровый иконостас,
несомненно, нуждается. И мастера на
Хайтинской фабрике не перевелись.
Очевидно, что при нынешних, не
лучших для музеев временах церковь
сделает это быстрее. Но самое
главное — благотворительный дар
Медведниковой попадет к тем, для
кого он был предназначен, — к
верующим людям.

От
редакции. Внимательно
посмотрите на снимки фрагментов
иконостаса. Если кто-либо где-либо
их видел (пусть даже на барахолке),
сообщите, пожалуйста, в редакцию.