Как
делить шкуру неубитого завода?

Иркутский
релейный завод — один из самых
современных в промышленной системе
области. Над оборонными заказами
работали четыре тысячи человек,
лучшие специалисты в своем деле. Мы
могли по праву гордиться, что в
региональной экономике,
ориентированной на добычу и
первичную переработку сырьевых
ресурсов, есть предприятие,
использующее высокие технологии.

О том, как
уникальный завод был поставлен на
грань уничтожения и как он пытается
выжить сейчас, рассказывает
генеральный директор Виктор
МАКСИМЕНКО.

— В конце 80-х
стало модным говорить о конверсии.
Выпускать на оборонных
предприятиях товары народного
потребления было вполне реально,
потому что техническое оснащение и
уровень подготовки кадров
позволяли выполнить любую задачу.
Но, к сожалению, конверсия как
серьезный экономический процесс
осталась лишь на бумаге.
Предприятия в лучшем случае
получили половину средств,
необходимых для становления нового
производства. Мы остались без
прежних объемов оборонных заказов
и без возможности выпускать
гражданскую продукцию.

— Виктор
Никитович, до конверсии ваш завод
выпускал продукцию,
конкурентоспособную на мировом
рынке?

— Советская
военная техника всегда была одной
из лучших. Мы четко отслеживали
уровень развития конкурентов и
старались опережать их, поэтому
наша техника пользовалась большим
спросом.

— Как же
получилось, что "оборонка"
враз потеряла все рынки сбыта?

— Не знаю,
какие цели преследовал Горбачев,
объявив, что каждое предприятие
должно само заботиться о сбыте
продукции. Он же не мог не знать, что
рынок оружия специфичен, что с кем
попало на нем говорить не будут. В
результате потребовались годы,
чтобы только начать
восстанавливать утерянные связи, и
то, благодаря тому, что купленную у
СССР технику надо обслуживать.
Сейчас напрямую к нам обратились
несколько таких зарубежных
потребителей.

— Остался ли
у завода оборонный заказ для
России?

— Мы
участвуем в комплектации самых
перспективных видов вооружения —
вертолетов "Черная акула",
ракетной системы "Тополь-М",
ракетных комплексов на подводных
лодках. Потенциальный уровень
завода по-прежнему высок. Беда в
том, что средств, получаемых для
выполнения этих заказов,
недостаточно для содержания всего
завода.

— Как удается
выжить?

— Раньше
предприятий, аналогичных нашему, в
России было шесть, теперь осталось
три. Мы выжили только за счет
мобилизации собственных ресурсов.
На заводе остались работать люди,
для которых дело чести — сохранить
производство. Мы сами разработали и
начали выпуск конверсионных
товаров. В кратчайший срок
запустили в продажу дефицитные
шлифмашинки, которые не уступают по
качеству зарубежным, а новая модель
с вентильным двигателем во многом
их превосходит. Конечно, у нас нет
такой раскрученной торговой марки
как "Бош", но российские
предприятия, которые используют
шлифмашинки постоянно, уже
предпочитают нашу продукцию. Кроме
этого, есть компактная циркулярка
для столярных работ и ряд других
электроинструментов, которые можно
запустить в производство.

Разработали
уникальный реанимационный
тренажер, позволяющий обучать
людей делать искусственное дыхание
в условиях, максимально
приближенных к реальным.

Сейчас идет
заключительный этап по включению в
государственный реестр нашего
кассового аппарата, отвечающего
всем современным требованиям,
красивого и надежного. Причем, этот
кассовый аппарат можно
использовать при безналичных
расчетах, карточками. Мы могли бы
обеспечить ими всю торговую
систему Иркутской области.

У нас
арендует площади фирма
"Драйв", производящая витражи,
окна, лоджии по немецкой
технологии. Вместе добились того,
что ряд пластмассовых
комплектующих выпускает завод, что
также является показателем высоких
возможностей, универсальности
наших специалистов. Учтите, что мы
освоили выпуск продукции, которой
ранее даже близко не занимались.

Объем
товарного производства за первое
полугодие 1998 года по отношению к
прошлому году удалось поднять в 1,67
раза.

— Сейчас
много говорится о поддержке
отечественного производителя, и вы,
наверняка надеетесь на поддержку
местных властей?

— Выпуск
первой конверсионной продукции
стал возможен благодаря поддержке
предыдущего губернатора Юрия
Ножикова. Я понимаю, что в нынешних
условиях трудно рассчитывать на
инвестиции из областного бюджета,
но я прошу нынешнего губернатора
Бориса Говорина, чтобы он не
позволил растащить завод по частям,
когда у нас появилась перспектива
возрождения.

— У завода
большие долги?

— С 1996 года мы
отказались от кредитов в любой
форме. Живем на то, что заработали.
Но, как и все предприятия, имеющие
недвижимость, мы должны
администрации области,
Иркутскэнерго, Водоканалу и т.д. До
сих пор гасили постепенно
задолженность, но сейчас в условиях
кризиса кредиторы ставят
ультиматумы — отдать все и
немедленно. В счет погашения долгов
с нас требуют передачи
недвижимости. По заводу ходит
судебный пристав, описывает
имущество. Удивился, что в кабинете
директора нет шикарной офисной
мебели, а в гараже — престижных
иномарок. Как объяснить, что завод
дороже всей этой мишуры, что через
несколько лет отдача от него может
быть намного больше, чем от
торговли. Но если позволить сейчас
растащить завод, то потом возродить
его, боюсь, будет невозможно.

Я часто
встречаюсь с бывшими заводчанами,
они постоянно спрашивают, когда
снова завод будет работать на
полную мощность. Люди устали
скитаться, устали жить в
неопределенности. Все понимают, что
стабильность в жизни наступит при
стабильной работе отечественного
производства. О какой стабильности
можно будет говорить, если этого
производства не останется?

Я надеюсь,
что областная власть поможет
провести разумную
реструктуризацию долгов и не даст
уничтожить завод, который
продолжает работать, выплачивать
зарплату и поддерживать высокий
уровень производства.