СВЕТ
СОЛНЦА И ТЕНИ ЗЕМНЫЕ
"У нас есть
планы — значит, есть будущее" —
считает академик Гелий Жеребцов

Завтра
исполняется 60 лет академику Гелию
Александровичу Жеребцову —
известному ученому в области
солнечно-земной физики, физики
полярной верхней атмосферы, автору
более 170 научных работ, в том числе
двух монографий.

Гелий
Александрович внес большой вклад в
изучение динамики полярной
ионосферы, распространения
радиоволн, влияния солнечной и
геомагнитной активности на
состояние верхней атмосферы Земли,
в исследование эффектов суббурь в
ионосфере.

Под
руководством Г.А. Жеребцова
проводилась разработка и внедрение
важнейших государственных
научно-исследовательских программ.
При его непосредственном участии в
институте создан центр
космического мониторинга
(наблюдения с помощью космических
аппаратов поверхности Земли и
земной акватории, распределения
температуры и др.) для решения
различных народнохозяйственных
задач, имеющих важное значение для
экономики Восточной Сибири.
Мониторинг позволяет своевременно
обнаружить лесные пожары,
определить запасы снега, состояние
ледяного покрытия Байкала и т.д.

Г.А.
Жеребцов — прекрасный организатор
науки. Еще в 1964 году, на начальном
этапе свой деятельности, в
сложнейших условиях Заполярья он
смог создать новую космофизическую
обсерваторию с широким кругом
исследований. С 1973 по 1981 гг. Г.А.
Жеребцов — заместитель директора
по науке, а с 1981 года по настоящее
время — директор Института
солнечно-земной физики СО РАН.

Г.А.
Жеребцов является членом
Президиума СО РАН, а также членом
нескольких научных и проблемных
советов, председателем секций
научных советов "Физика
солнечно-земных связей" и
"Распространение радиоволн"
Сибирского отделения РАН.,
председателем
научно-координационного совета
Иркутского региона, членом бюро
отделения океанологии, физики
атмосферы и географии.

Пожалуй,
никто из тех, кто рассказывал об
академике Гелии Жеребцове, не смог
удержаться от соблазна обратить
внимание на символическое,
предопределяющее значение его
имени и сферы его научных
интересов. Гелий — означает
"солнечный", и вся его жизнь
связана с изучением Солнца, его
влияния на Землю. Даже характер у
него такой — он всегда волнуется,
"горит" и увлекает своими
идеями других. И беседа началась с
вопроса об объекте его
исследований.

— Мы все
живем под Солнцем, но все еще мало
знаем о нем. А что известно ученым и
что нового узнали о нем вы, Гелий
Александрович?

— Чем больше
узнаешь, тем лучше осознаешь, как
много еще надо узнать. Зато всегда
поражаешься, как работает мысль
человека: выстраивается
красивейшая теория, вроде бы все
стало на свои места, разве что
кое-какие "пустячки", и вдруг
из-за "пустячка" разваливается
все на глазах. За мою научную жизнь
был свидетелем краха, казалось бы,
добротно сработанных теорий. Но
что-то удалось понять. Главное,
пожалуй, что связь Солнца с
различными оболочками Земли (
магнитосферой, ионосферой)
электрическая. В этом важном
достижении нашей науки есть вклад и
Иркутского института
солнечно-земной физики — своими
экспериментами мы этот вывод
хорошо подтвердили.

— Какими
конкретно проблемами занимается
ваш институт и вы лично?

— Наш
институт комплексный и занимается
всем сразу — То есть "цепочкой"
взаимосвязи от Солнца до Земли. МЫ
пытаемся понять взаимосвязи, найти
механизмы этих явлений, дать их
физическое толкование. Трудно
сказать, кому принадлежала идея
комплексного решения этих задач, но
сейчас даже студенты понимают,
насколько это правильно. Когда я
стал директором, уже была заложена
мощная экспериментальная база, а
привести все в действие фактически
выпало на мою долю. Сегодня у нас
несколько обсерваторий, крупнейший
в мире солнечный радиотелескоп,
единственный в России радар
некогерентного рассеяния. И все
работает! Везде все закрывается , а
у нас работает — это заслуга
коллектива и руководителей. За
последнее время организовали два
новых направления — станцию
некогерентного рассеяния вывели на
мировой уровень и задействовали
космический мониторинг. А сейчас в
Мондах вместе с военными создаем
первый отечественный инфракрасный
телескоп!

Мне
интересны — геофизика и верхние
слои атмосферы— от 60 километров и
выше. Я экспериментатор-аналитик.
Не могу сказать, что совершил
революцию в науке, но, думаю,
определенный вклад в нее внес.

— Какие
задачи приходилось решать?

— Очень
разные, очень интересные с точки
зрения фундаментальности и важные
для практики. Например, возникла
проблема: в космосе выходили из
строя летательные аппараты. Ученые,
инженеры, технологи бились над
этим, и безрезультатно. И вдруг
академик Г. И. Марчук предлагает
решить ее мне. Мне — тогда никому
неизвестному исследователю,
кандидату наук. Коллеги взвесили
свои возможности и засомневались.
Но все же работа началась. И какая!
Американцы решали задачу
математически, используя новейшие
компьютеры, а мы, как говаривал
известный космофизик Ю.Г. Шафер,
"с помощью палки и веревки". Но
разобрались! В основу нашей работы
были заложены собственные
методики. Однако, когда на
конференции в Москве мы с
профессором Е.А. Пономаревым
доложили результаты, нас попросту
высмеяли. Мы даже вынуждены были
покинуть зал. А через некоторое
время: "Извините, ребята! Вы
правы!". Сейчас вспоминаю и
волнуюсь. Потом на наших выводах
было сформировано новое научное
направление, разработаны модели,
соответствующие инструкции.

— У вас в
жизни было много ярких моментов,
дел, которыми можно гордиться.
Самое важное из них?

— Конечно,
создание обсерватории в Норильске.
Для меня это мощнейшая школа!
Большая удача не только в науке, но
и в жизни. Тяжелейшая ноша — первые
годы казалось: доработаю этот месяц
и уеду. Но я всегда старался делать
то, что интересно и до меня не делал
никто. А в Норильске все было ново.
Как мы работали! Обычные девчонки и
мальчишки решали задачи сложнейшие
и интереснейшие. Все со временем
стали кандидатами и докторами наук
—это очень показательный факт.
Замечательные подобрались ребята!
Я был первым среди равных — это они
признали во мне лидера. Мы
правильно организовали дело. В
эксперименте один ничего не стоит,
решается все коллегиально. Но важно
зажечь, точно сформулировать
задачу, чтобы заинтересовались,
поверили. И доверие,
взаимопонимание должно быть. Не
может коллектив работать творчески
в не творческой обстановке. У нас, к
счастью, все было иначе. Поэтому
самым тяжелым моментом в моей жизни
было расставание, когда надо было
возвращаться в Иркутск. Севером
"заболел" навсегда.

Считаю, что
тем, что мы там сделали, можно
гордиться всю жизнь. Сейчас на
станции, к сожалению, нет ученых, но
ведутся непрерывные наблюдения,
исследователи получают ценные
материалы. Жаль, что большинство
наших программ пришлось закрыть.
Высокие арктические широты
представляют особый интерес. Здесь
"кухня" электрической погоды,
магнитосферных возмущений,
ионосферных бурь. Здесь можно
получать ценнейшую информацию
практически по всем разделам
солнечно-земной физики. Поэтому
столь важно было организовать
здесь станцию, которая
регистрировала бы эти события.
Подобные пункты наблюдений
создавались по всей планете, но
каждый имел свои особенности. С
точки зрения геофизики выбор
обсерватории в Норильске оказался
очень удачным.

—
"Арктическая школа" выявила
ваши лидерские, организационные
способности. И когда вернулись в
Иркутск, вас назначили
заместителем директора
СибИЗМИРАНа, потом директором,
тогда самым молодым в научном
центре. Трудно было?

—Конечно.
Вокруг были люди старше, опытнее, с
высокими званиями и степенями, а я
тогда только кандидатскую защитил.
Но мне повезло. Очень хорошие люди
окружали и окружают. Я бы сказал,
высокой нравственности — могут
спорить, не соглашаться, но никогда
не перешагнут черту, за которой
исчезает человечность. Счастлив,
что довелось работать в таком
коллективе. Некоторые говорят
"истину добыли в борьбе, синяками
заслужили". Не верьте! Многого
достигают коллективы, где нет ссор,
подсиживания, где уважительное
отношение и определенная
требовательность друг к другу. Где
не боятся сказать правду, не ущемив
чужого самолюбия. Если человек с
тяжелым сердцем приходит на работу,
он не может творчески мыслить —
разве что гайки может пересчитать.

Я никогда не
стеснялся обращаться за помощью,
спрашивать, если чего-то не знаю и
не понимаю. Однажды после семинара
один более опытный руководитель
"пожурил" меня: "Ты что же
глупые вопросы задаешь? Ведь ты же
директор". Я не стал скрывать
свое возмущение по этому поводу.
Нельзя делать вид, что все
понимаешь, и умно молчать. Если в
коллективе не создать такой
атмосферы, где все, молодые и
умудренные опытом, могут
высказаться не стесняясь — это
гибель для творчества.

— Важно,
наверное, что "умудренные
опытом", известные ученые тех лет
не боялись доверять вам, молодым,
большие дела?

— Это имеет
огромное значение. Всегда помню
встречу с академиком Михаилом
Алексеевичем Лаврентьевым. Мне
было всего 27 лет, приехал я к нему с
проектом, кстати, о создании радара
некогерентного рассеяния. Он не
только выслушал меня, мы говорили с
ним долго, а потом он написал
резолюцию: "Профессор Жеребцов (я
тогда и кандидатом-то не был) ставит
очень важные вопросы. Прошу
организовать то-то и то-то…".
Когда уходил, он вернул меня и
дописал на моей бумаге: "Прошу
организовать стажировку во
Франции, не менее 3-х месяцев". Я
был потрясен.

Лаврентьев,
Марчук, Коптюг, крупные ученые с
огромным багажом знаний, как они
умели слушать. понимать, с ходу
"врубаться" в проблему,
оценивать ее значимость и не
боялись брать на себя
ответственность доверять молодым
важное государственное дело. А
сейчас мне говорят: "не надо,
денег нет, закрывай свои
обсерватории". А я-то понимаю, что
без них не обойтись! Если их сейчас
закрыть, то никогда уже у нашей
страны их не будет. А их единицы во
всем мире.

—Ваши
коллеги, заместители убеждены, что
для вас институт важнее, чем
"кресло" председателя
президиума научного центра,
вице-губернатора?

— Это
абсолютно точно. Я и пошел-то туда
ради науки. Согласитесь, надо ли мне
там карьеру делать? Лично мне
ничего не надо, да и достаточно
тяжело нести этот груз. В нашем
коллективе принято все решать
коллегиально, и я советовался со
своими коллегами, идти ли в
вице-губернаторы. Мы все взвесили
прежде чем принять такое решение.
Да, я хочу и региону помочь, оказать
определенное влияние на работу
администрации. Помочь Борису
Александровичу Говорину, которого
хорошо знаю и уважаю. Но могу
оставить этот пост и кресло
председателя президиума. А
институт — никогда. Не должность, а
институт. Я могу работать здесь в
любом качестве и знаю, что меня
поймут и поддержат.

—
Удалось ли вам привнести какие
научные принципы в
административную работу ?

— За это
время увидел многое изнутри и
понял, что многие методы
академической работы можно
применить здесь. Академия наук —
консервативная организация в
хорошем смысле слова. Она постоянна
и демократична. Например, любой
персональный вопрос решается
тайным голосованием ( так было во
все времена), есть выборность на
определенном уровне. Организация
науки более разумна и эффективна.

Конечно,
внедрение новых методов требует
времени, изменения самой культуры
труда. А административная машина
тяжелая. Маховик раскручен. Сразу
что-то изменить нельзя.

— И все
же что-то удалось сделать?

— Главные
вопросы, за которые я отвечаю:
наука, научно-техническая политика,
образование, подготовка кадров,
экология. Все вопросы —
стратегические, перспективные, и
мне это нравится. Со своими
помощниками пытаемся выстроить
определенную систему, иерархию,
например, в получении
экологических знаний. Хорошая, на
мой взгляд, идея — создать центр
охраны окружающей среды ЮНЕСКО при
президиуме Иркутского научного
центра, а в каждом вузе — кафедры.
Это позволит не только
просматривать, где, как и что
преподается и изучается, но и
обсуждать, обобщать знания, более
профессионально готовить проекты
для принятия решений по экологии.

За время
моего пребывания на этом посту
создан комитет по образованию,
принят региональный закон о науке.
Мы продвигали его давно, но не
удавалось добиться его принятия. Я
приготовился его защищать, но
Законодательное собрание приняло
его без всяких проволочек.

— А не
появился ли у вас новый взгляд на
науку?

— Думаю, что
нет. Мировоззрение уже давно
сформировалось и нет оснований его
менять. Наука многое сделала, и
делает, и может делать для региона.
Только научно обоснованные идеи,
хорошо проработанные решения,
высокие технологии помогут нам
преодолеть кризис. Но
"покровительствовать" науке в
ущерб другим отраслям не могу. Хотя
я и раньше был председателем
координационного совета по
научно-технической политике,
рвачеством никогда не занимался. Не
могу так делать. Характер у меня
такой. Вижу, что тут, там не хватает,
что же я буду рвать для науки? Как
ученый, как гражданин, как политик,
я обязан мыслить более широко.
Содержание академической науки
вообще не региональная задача.
Другое дело — региональные вопросы.
Здесь большое поле деятельности
для науки, и нужно привлекать ее
более активно и целенаправленно.

—
Побывавший недавно в области и
научном центре президент РАН
академик Осипов говорил, что,
соглашаясь на ваше
вице-губернаторство (таких
прецедентов в России нет), ставили
некий эксперимент, и он оказался
удачным.

— Я не считаю
это экспериментом. Это нормальная
работа.

— Вы
очень рано многого в жизни
достигли, вам сопутствовала удача,
окружали замечательные люди.
Впрямь, согласно имени, можно
назвать судьбу "солнечной". О
чем еще мечтаете, что хотите успеть
сделать?

— В институте
мне нужно решить главную проблему —
обновления кадров. Если удастся
увеличить количество молодых
сотрудников в два раза, буду
считать эту задачу выполненной.
Научные планы? Трудно, времени нет.
А интересные идеи, конечно, есть,
кое-что, может быть, и удастся
сделать. И все-таки главное — это
обеспечить приток молодых и
дальнейшее развитие
экспериментальной базы.

— Все
вокруг говорят, что "все упало,
все пропало", а Гелий
Александрович мечтает о
продвижении вперед?

— Я знаю, что
нужно делать. И важно построить
свою политику так, чтобы и люди жили
твоими идеями, разделяли их, чтобы
чувствовали их своими. В любом
творческом коллективе идея должна
жить постоянно. Перестал мечтать —
конец. Вижу, как, теряя мечту,
"выпадают" люди, и ничего не
могу сделать. Даже из того, что есть
у нас сегодня, можно получать
классные результаты мирового
уровня. Но нельзя останавливаться
на достигнутом, нельзя терять свои
приоритеты, чтобы не отстать, не
"выпасть" из мирового научного
сообщества. Но планы должны быть
конкретными, хорошо продуманными. И
уж взялся — делай, доводи до конца.
Сейчас мы разрабатываем проекты
модернизации наших
экспериментальных установок. Один
проект уже есть, на подходе другой.
Будем пробивать. Выйдем в
правительство, постараемся
провести независимую экспертизу,
получить российские и зарубежные
отзывы. И, уверен, добьемся своего.
Во всяком случае академик Осипов,
недавно побывавший у нас, такой
подход одобрил и поддержку обещал.
Именно такие проекты должны жить,
они имеют будущее, и, значит,
будущее есть у нас.

— И у
России?

— И у России.
У нас замечательный народ. Сколько
"сюрпризов" не преподносит
правительство — продолжают
работать. А значит — все переживем,
все поправим.

Беседовала
Галина КИСЕЛЕВА.