Любовь
по расчету

Дина МАДЬЯРОВА,
"Восточно-Сибирская правда"

В
вузах области абитуриентская
страда в эти дни еще продолжается:
отмаялись те, кто поступал на
дневное отделение, —
экзаменационную эстафету
подхватили будущие вечерники и
заочники. По общему мнению членов
приемных комиссий, спрос на высшее
образование нынче беспрецедентно
высок: даже на факультеты с
репутацией "непрестижных"
конкурсы подскочили. А ведь еще
три-четыре года назад казалось:
образование выпало из системы
жизненных приоритетов молодежи. В
чем же дело? Давайте посмотрим на
ситуацию сквозь призму нынешней,
еще "горячей" конкурсной
статистики, которой с автором
поделились в приемных комиссиях
вузов.

Абсолютным
рекордсменом среди наших вузов по
уровню абитуриентского спроса
стала экономическая академия: даже
средний конкурс здесь больше семи.
А на самом популярном факультете,
юридическом, за каждое место
боролись 19 претендентов — в прежние
времена такие конкурсы бывали
разве что в институте
кинематографии. Конечно, свою роль
сыграло существенное, на 15
процентов, сокращение в академии
планового (оплачиваемого
госбюджетом) набора. Но
абитуриентский бум наблюдается
нынче и во всех других вузах,
которые федеральная немилость
обошла пока стороной (кроме ИГЭА, на
10 процентов сокращен набор в
техническом университете). В
педагогическом, к примеру, на
математический факультет, куда
года три назад чуть не с улицы
брали, нынче на 150 мест 471 заявление;
на географическом (кто бы мог
подумать!) — 6 человек на место. В
Иркутском государственном
университете на биолого-почвенном
факультете, еще недавно страдавшем
от дефицита внимания, конкурс вырос
до четырех, на математическом — до
4,4. Даже на факультете геологии, где
из-за недобора несколько лет назад
экзамены вовсе отменили, конкурс
вполне приличный — 1,7. В техническом
университете на инженерные
специальности, совсем было упавшие
"в цене" (строительный, горный,
химико-металлургический
факультеты), спрос не ниже двух. В
сельскохозяйственной академии,
куда абитуриенты и вовсе начали
забывать дорожку, нынче желающих
учиться в два с половиной раза
больше, чем мест. В чем же причина
массового паломничества молодых в
храмы знаний? Может, престиж
образования повысился? А может, это
долгожданный симптом
приближающегося экономического
подъема?

Увы, у членов
приемных комиссий, с которыми
довелось беседовать, точка зрения
на происходящее куда менее
оптимистична. Во-первых, говорят
они, прошли те времена, когда
молодые люди сами определяли свое
будущее: нынче профессию детям чаще
всего выбирают мама с папой —
финансовые-то рычаги в их руках. А
во-вторых… Куда, собственно,
сегодня выпускнику податься? На
работу не устроишься, на курсы, в
профучилище за рабочей
специальностью идти нет смысла. Вот
и стараются родители сдать свое
чадо на ближайшие пять
непредсказуемых лет в вуз, словно в
камеру хранения. Все лучше, чем без
дела болтаться. В какой вуз, на
какой факультет — при таком
раскладе для многих без разницы.
Еще один весомый аргумент —
нестабильность высшей школы: вдруг
на будущий год все образование
станет платным? Так что надо
успевать воспользоваться
последними благами канувшего в
Лету социализма. И, наконец, один из
самых сильных родительских
резонов: юношей в вузах
"прячут" от армии… Так что,
если разобраться, обуявшая молодых
жажда знаний вовсе не предвестие
скорого экономического подъема, а
как раз наоборот — симптом общей
неуверенности, тревоги перед
будущим. Высшая школа становится не
столько способом найти свое место в
жизни, сколько своеобразной формой
всевозможной защиты молодых от
невзгод жизни — нравственной,
физической, социальной защиты.

Как бы там ни
было, конкурсный ажиотаж нынче так
велик, что захлестнул даже сферу
коммерческого набора, куда еще
недавно вход был практически
свободным, лишь бы деньги были.
Нынче уже не так. Возьмем ИГУ. На
международном факультете, где
набор только коммерческий —
конкурс на одно место 4,5; на
"медицинскую физику" (физфак),
где бесплатного набора тоже нет,
поступить было не так-то просто: на
двух экзаменах требовалось
заработать 9 баллов. На юридическом
факультете, где коммерческий набор
ограничен, на 100 объявленных мест
заявлений было подано более
полутора сотен, хотя плата
внушительная — 2,5 тысячи долларов в
год. Так что, случается, богатые
тоже плачут.

Кстати, о
ценах на рынке знаний. В полном
соответствии с рыночными законами
они колеблются в зависимости от
спроса. Единицы измерения в разных
вузах разные: кто в долларах
исчисляет, кто в рублях. Самой
"дорогостоящей" по-прежнему
остается юриспруденция. Выучиться
на юриста в экономической академии
можно за 90 тысяч рублей (за весь
курс обучения, причем по 18 тысяч —
за год вперед). В техническом
университете — дешевле, 10 тыс.
долларов за весь курс (64-65 тыс.руб.).
Профессия экономиста "стоит" в
ИГЭА 17 тыс. руб. ежегодно, в
техническом университете — 2
тыс.долларов в год (переводите в
рубли); самые щадящие расценки в
сельскохозяйственной академии:
выйти в экономисты здесь можно
"всего" за 40 тыс. руб. за весь
курс. Тем, кому конкурентная борьба
за "бесплатное" место не под
силу, а дорогостоящие профессии не
по карману, предлагаются
специальности "подешевле":
инженерные (в ИрГТУ 15 тыс.руб. за
весь курс), геологические (в ИГУ 1
тыс.долларов в год), медицинские (в
ИГМУ 7,5 тыс.руб. за первый год плюс 1,5
тыс. за каждый следующий),
педагогические (от 6,5 до 9,35 тыс.руб.
в год), сельскохозяйственные (5,6
тыс.руб. в год). В
сельскохозяйственной академии при
отсутствии денег согласны на
бартер: уголь, строительные
материалы, техника… В общем, с
грустью можно констатировать:
платное обучение, еще недавно
делавшее первые осторожные шаги,
теперь уверенно хозяйничает во
всех вузах, на всех факультетах.

Но коль
знания — товар, все более жесткой
становится и конкуренция между
"купцами", то бишь вузами.
Получив титулы университетов и
академий, они с каждым годом
стремительно расширяют спектр
обучения, заимствуют друг у друга
самые "рыночные"
специальности. Уж не говорим о
юристах и экономистах, которых не
готовят сегодня, кажется, лишь
самые ленивые. Даже
лингвистический университет, как
будто бы далекий от экономики, и тот
ввел нынче новую специальность —
"менеджер с профессиональным
знанием иностранного языка".
Журналистика, до сих пор
"эксклюзивно" принадлежавшая
ИГУ, с нынешнего года прописалась
еще в двух вузах — техническом
университете и экономической
академии. Причем доверие
абитуриентов к последней, видимо,
столь велико, что по конкурсным
цифрам (8,6 на место) новорожденный
факультет экономической
журналистики ИГЭА обогнал
родственный факультет
классического университета (5,2). А в
техническом университете
журналистом-международником можно
стать только за деньги — 6 тыс.
долларов за курс. Универсальными,
общими для разных вузов становятся
профессии психолога, специальности
в области связи, экологии, химии.

Примечательная
деталь: чем больше стираются грани
между вузами, тем более стараются
они дистанцироваться друг от друга.
Преподавателей, до сих пор свободно
курсировавших в межвузовском
"образовательном
пространстве", теперь стараются
разными способами прикрепить к
своему, коренному вузу. Больше
других преуспела в этом
экономическая академия, адекватные
меры намерены предпринять ИТУ и
другие. Что ж, конкурировать — так
всерьез.

Нынче школа
выдала невиданный урожай
медалистов: 951, на 100 больше, чем в
прошлом году. Вузы в буквальном
смысле "затоварились"
доблестными отличниками, на
некоторых факультетах борьба шла
исключительно среди медалистов: на
факультете английского языка в
лингвистическом университете, на
факультете кибернетики в ИрГТУ, на
математическом в ИГУ. К передовикам
школьного труда вузы относятся
по-разному. Если на
сибирско-американском факультете
менеджмента ИГУ, где конкурс
традиционно высок (7,5), медалисты
сдают экзамены наравне с
"простыми смертными" и
льготами пользуются лишь при
зачислении, то в педагогическом
университете отношение к ним самое
либеральное: они от экзаменов
вообще освобождены. Однако в
условиях нынешнего
абитуриентского "паводка" это
привело к неожиданным трудностям. К
примеру, на специальность
"учитель начальных классов с
английским языком" на 25 мест
подали заявления… 25 медалистов. А
общий конкурс — 182. Поди, выбери
самых достойных! Похожая ситуация —
на географическом факультете: на
специальность "экология"
заявлений было 144, из них 20 от
медалистов, а всего мест 25.

Сколь
чревато ошибкой излишнее доверие к
школьной медали, наглядно
продемонстрировал юридический
факультет ИГУ. Здесь
руководствовались старым правилом:
медалист зачисляется, если
профилирующий экзамен сдает на
"пятерку". Нынче таковым был
объявлен экзамен по русскому языку
и литературе. Результат оказался
ошеломляющим: из 120 медалистов
"пятерки" получили всего 11. То
есть даже не каждый десятый, хотя в
прежние годы процент школьного
брака был куда меньшим: считалось,
что уж треть медалистов свои
награды получает заслуженно.

Впрочем,
вполне возможно, косвенной
"виновницей" случившегося
стала необычная форма экзамена:
вместо традиционного сочинения
абитуриенты выполняли письменную
работу с несколькими заданиями по
русскому языку и литературе.
Почему? Да потому, что, как
явствовало из опыта прошлых лет,
нынешние выпускники демонстрируют
в сочинениях не столько
самостоятельность мысли, сколько
хорошую память, массово используя
тексты из популярного сборника
"250 золотый сочинений".
Доходило до курьеза: года два назад
в педуниверситете две девушки
написали совершенно одинаковые,
почти слово в слово, сочинения. А на
апелляции выяснилось: независимо
друг от друга они добросовестно
вызубрили сочинение-шпаргалку из
названного сборника…

Нынешний
поучительный экзамен на юрфаке (на
котором, кстати, из 578 абитуриентов
456 получили "неуд"), еще раз
привлек внимание к острейшей
проблеме: русский и литературу
выпускники знают из рук вон плохо.
Это подтверждают в приемных
комиссиях всех без исключения
вузов, добавляя: с каждым годом
уровень знаний снижается. Выходит,
массовый "неуд" выставлен не
столько выпускникам, сколько самой
школе. Так не лучше ли ей вместо
того, чтобы наращивать выпуск
медалистов сомнительной пробы,
нарастить качество преподавания
"краеугольных" предметов
школьной программы? А то ведь
обидно: иностранный, по
свидетельству преподавателей
лингвистического университета,
наши дети сдают нынче куда
успешнее, чем свой родной.

В прежние
времена высшая школа не менялась
десятилетиями: слишком сложно было
пробить какое-нибудь нововведение
через бесчисленные
бюрократические препоны. И это было
плохо. Сегодня она меняется слишком
стремительно, и в этом тоже, как
видим, хорошего мало. Что год
грядущий нам готовит? Никому
неведомо. Узнаем через год.