"Курорт"
для настоящих мужчин

Сюда хорошо
приехать бы на недельку-другую
отдохнуть. На Черной Бирюсе почти
курорт. Высокогорье, белые,
сверкающие гольцы, чистый воздух,
хариус в прозрачных речушках,
источники минеральной воды, резкой
и бодрящей. Даже обыкновенная
ключевая водица здесь
дистиллированная и слабо проводит
электричество. Но люди приезжают
сюда работать, и курортные прелести
их мало интересуют. Правда, после
работы можно и порыбачить, но время
не резиновое. В сутках 24 часа, и
половину из них нужно отработать.
Привилегии здесь нет ни у кого,
работают больше 12 часов. А добывают
здесь золото. Старательство
испокон веку было одной из самых
трудоемких профессий. Мало что
изменилось и сейчас. Если и
меняется, то в основном техническая
сторона, а быт и плотный режим
старательской жизни практически не
претерпевает изменений. Сухой
закон, удаленность от пресловутой
цивилизации и почти каторжный труд
в течение полугода придутся по душе
не каждому. Кто-то, проработав
сезон, исчезает из артели, чтобы
никогда больше не возвращаться, а
кто-то остается надолго. В артели
"Бирюса" оставшихся
большинство. Стаж многих спецов
исчисляется десятками лет, и люди
редко увольняются отсюда.
Разумеется, определенную роль в
этом играет нежелание утонуть в
бескрайнем море безработицы,
однако, не меньшим фактором
является то, что "Бирюса"
создает вполне нормальные условия
для работы, отдыха и прокормления
хлебом насущным и семьи, и себя
самого. Наибольшая добыча металла в
районе всегда приходится на артель
"Бирюсу", и платят здесь тоже
относительно неплохо. Хотя, как
говорит начальник участка
Александр Васильевич Лаврененков,
чтобы старатель мог хорошо
заработать, продуктивность
добытого металла должна составлять
приблизительно 5-6 килограммов на
человека. Так артель не работала
давно. Во-первых, из-за
несовершенства промприборов,
во-вторых, запасы бирюсинского
золота весьма ограничены, и
кажется, недалек тот день, когда
добыча золота на Бирюсе либо
прекратится вообще, либо будет
осуществляться иначе — более
универсальной техникой и
усовершенствованными приборами. А
на сегодняшний день самым
универсальным прибором для отмывки
золота является старательский
лоток. После того, как металл
соберут с резиновых ковриков
колоды промывочного прибора, он
перекочует в круглые стальные
контейнеры. Но его еще нужно
очистить от шлиха и прочих
примесей. Съемкой и доводкой золота
занимается бригада из трех человек.
В ЗПК, единственном на территории
участка здании, огороженном
забором, где золото доводится и
хранится вплоть до отправки на
Большую землю, металл из контейнера
выгрузят на лоток, и в большой
ванне, полной воды, отмоют от
посторонних легких примесей.
Магнетит и железо легко удаляются
магнитом, сложнее работать, когда
на ковриках попадается свинец.
Крупные куски его удаляют пинцетом,
а чтобы вымыть мелкую крупу, нужно
долго и осторожно работать лотком.
Но результат стоит того. Чистое,
всего лишь с 2% содержанием примесей
золото имеет весьма высокую пробу —
от 900 до 940. Тонкие, окатанные
пластинки, круглые значки — золото
на Черной Бирюсе мелкое. Хотя за
пять лет разработки реки на участке
видели самородки весом до 120
граммов. Это далеко не рекорд. В
Покровске отмывали и
полукилограммовые.

Черная
Бирюса практически выработала свой
ресурс. Уже сейчас добыча золота
постоянно падает, и если раньше
суточные съемки металла с
промприбора доходили до
одного-двух килограммов, то теперь
они колеблются в мертвой зоне 100—500
граммов. И тот факт, что дела
соседних золотодобывающих фирм
идут еще хуже, вряд ли кого-нибудь
может утешить. Тем более что
трудодень каждого старателя
напрямую зависит от выполнения
заданной квоты. Квота артели в этом
году — 112 килограммов. Раньше из
года в год золотари намывали ведро,
а то и побольше золотого песочка
высокой пробы. В прошлом году при
квоте 170 кг к концу июля артель
намыла почти половину. В этом году
сделана только треть. Хотя, как и
прежде, каждый из промприборов
промывает за сутки 400—500 кубометров
породы. Приборы и техника не стоят
ни минуты, а обедают на полигонах в
две смены, дабы не тормозить
процесс промывки.

Для
большинства рабочих день на Черной
Бирюсе начинается без пятнадцати
минут семь. К этому времени в
столовой на плите уже булькает
аппетитный суп или молочная каша, а
в больших чашках разложен свежий
хлеб и сливочное масло. Людям
необходимо полноценное питание, и
повар свое дело знает. Каждый день
здесь свежие булочки, пирожки, из
напитков — чай, компот, холодный
квас в деревянном бочонке, а таких
громадных котлет и голубцов, какие
подаются здесь, я нигде больше не
встречал. Оно и неудивительно —
свининкой с собственных
свинарников золотари всегда
обеспечены (упитанные хряки во
множестве бродят и по поселку, и в
окрестностях его), а говядину по
мере надобности подвозят из города.
А вообще-то, и топливо, и запчасти, и
провиант сюда завезли еще по
зимнику, так что бирюсинские машины
редко бегают теперь по таежным
дорогам.

Позавтракав,
люди разъезжаются по полигонам
менять ночную смену. Рабочих
полигонов, где стоят промприборы,
на Черной Бирюсе всего три, а людей
— 50 с небольшим. Ночная смена
уезжает, а бульдозеристы дневной
берутся за рычаги, и начинается
непрерывная 12-часовая тряска по
валунам. За смену бульдозерист лишь
трижды покидает кабину — пообедать
хлебнуть чаю. Даже когда на приборе
идет съемка золота и промывка
остановлена, работа бульдозеристу
найдется. Вскрытие новых полигонов,
отработка начатых, уборка и чистка
из-под прибора "гали" —
огромной кучи крупных, отмытых от
глины и песка камней, которую
наворотила прежняя смена. Чуть
вольготнее, на первый взгляд,
работа гидромониторщика. Не трясет
на булыгах, а во время съемки, когда
проверены вода и масло в дизеле,
гоняющем насос монитора, можно и
покурить. Но перекур не затянется.
Вскоре на "стол" промприбора
ляжет валун весом в полторы-две
тонны, выбить который вода не в
силах. Тогда в руки нужно брать
кувалду и долбить камень на куски. А
осенью, когда по ночам в
отстойниках замерзает вода и с
севера дует пронзительный ветер,
когда вместе с темнотой опускается
мороз минус 15 градусов, мониторщику
уж точно никто не позавидует. От
оледенелого, в коричневых
сосульках прибора несет холодом, от
мощной струи воды — ледяная пыль и
брызги, от которых даже в фуфайке
сыро, холодно и неуютно. Коченеют
ноги в непросохших сапогах, немеют
руки в замасленных верхонках,
печурка за спиной в дощатом
сарае-мониторке давно погасла, а до
рассвета еще далеко. Подкатывает по
дорожке бульдозер, новый отвал
высвечивают фары — и так час за
часом, день за днем. Правда, раз в
месяц случается пересменок, график
работы изменяется, и тогда вместо 12,
люди работают по 18 часов. Но и к
этому привыкают люди, и эта работа
становится привычной. А вечером жар
и сушь протопленной бани разгонят
усталость и можно снова не помнить
о работе до следующего утра. Так,
день за днем, сезон за сезоном идет,
уходит жизнь.

Александр
САВЕЛЬЕВ.