Удовольствия
— на минуту, расплата — вся жизнь

Элла КЛИМОВА,
"Восточно-Сибирская правда"

Есть
люди, которых не нужно особо
представлять широкой публике:
настолько известно, чем они
занимаются, какова цель их
профессиональных усилий. Совсем
недавно Нине Андреевне
Долженицыной было присвоено звание
"Заслуженный врач Российской
Федерации" и газета вкратце
рассказала ее биографию.

Но мы
решились на встречу именно с нею,
главным врачом областного
кожно-венерологического
диспансера, не только потому, что
болезни, которые она и ее коллеги
лечат, опасны. Еще и потому, что ее
мысль не зациклена только на
трудностях, переживаемых нашим
здравоохранением, но поднимается
до нравственного, социального
осмысления проблем, вокруг которых
мы не устаем дискутировать.

Но
начали мы разговор, естественно, с
вопроса: насколько глубоки истоки
нынешней эпидемии болезней,
передаваемых половым путем,
насколько точен сам диагноз этих
недугов как признаков
экономического, этического
неблагополучия в обществе?

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Вы знаете, в этом
плане в один ряд с "нашими"
болезнями я бы поставила и
туберкулез и СПИД. Эти три напасти,
угрожающие сегодня безопасности
общества, — самые резкие сигналы
его морально-социального кризиса.
Понимаете, за годы, отделяющие нас
от общества "окончательно
победившего социализма", мы
утратили потенциал нравственного
здоровья. Это вовсе не означает, что
я идеализирую прошлое. Я говорю о
том, что случилось с нами, как бы
вырвавшимися из строгих запретов,
которые налагал на каждого
человека ушедший в строй. Запреты,
которые сковывали инициативу
личности, налагали жесткое табу на
поведение, тоже, конечно,
неестественны, и множество
искалеченных судеб минувших лет —
тому яркий пример. Но вот такое
сейчас ощущение: мы вырвались на
поле, где нет вообще никаких границ,
где все позволено, все возможно. Как
ни странно, но это ощущение, нет,
даже не так, это опьянение свободой
сочетается с полнейшим
безразличием и к судьбе ближних, и к
своей собственной судьбе. Такой
феномен особенно разителен у
поколения двадцатилетних. У идущих
вслед за ними по возрасту
подростков. Ведь именно у них
уровень заболеваемости
венерическими недугами раза в
полтора-два выше среднего! Но ведь в
восемнадцать-двадцать лет уже
нужно отдавать себе отчет, что с
тобой может случиться, какой путь
перед тобою. Беспорядочные половые
связи, отсутствие или полное
незнание основ личной гигиены — это
не только безразличие, но
безразличие, помноженное на
инфантильность целого поколения.
Разве такой диагноз не
свидетельствует о нездоровье
государства? Удовольствие,
минутное наслаждение — а там хоть
трава не расти, а ведь
двадцатилетние — это люди, которым
принадлежит завтрашний день
страны.

Как врач я
могу сказать: сейчас очень много
эффективных лекарственных
препаратов, с помощью которых мы
лечим инфекцию. Но инфекция,
охватившая организм государства,
увы, нам, медикам, не подвластна.
Впрочем, любая хворь, даже
вылеченная, все равно оставляет
свой след, ничего просто так не
проходит.

КОРР.
"ВСП": Нина Андреевна, вот в
связи с "бесшабашной удалью"
нашей молодежи насколько, на ваш
взгляд, актуальна проблема
врожденного сифилиса? Мы в одной из
страничек, посвященных проблемам
здоровья, опубликовали письмо
нескольких педиатров, работающих в
доме ребенка и столкнувшихся с тем
фактом, что среди крохотных
"отказников" очень много
малышей именно с этим страшным
диагнозом…

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Если мысленно
взглянуть на Россию как бы с высоты
птичьего полета, врожденный
сифилис выглядит разорвавшейся
бомбой страшной силы. Представьте:
еще три года назад у нас в России
было всего 47 случаев этой беды,
которая приговаривает к
инвалидности ни в чем не повинных
малышей. В прошлом году — уже 256
случаев. И это только то, что мы
знаем из статистических отчетов, а
сколько не учтенных нигде малышей,
сколько смертей до года из-за
врожденного сифилиса? Примерно
такое же положение в Приангарье,
нужно только сделать скидку на
масштабы территории и численность
населения. Мы проанализировали
более десятка этих случаев — всегда
одно и то же: молодые мамы, подчас
очень молодые, еще не успевшие
выйти из отрочества, даже не стояли
на учете ни у гинеколога, ни у
венеролога. Кто родится, как
пройдут роды, здоров ли будущий
ребенок — все эти вопросы
отметались сознанием полностью.
Что это, как не безразличие к себе, к
своему будущему? Если говорить
совсем серьезно — что это, если не
безразличие к судьбе страны, в
которой живешь? Рождаются
недоношенные, ослабленные, их
выхаживают в детских больницах, а
что потом? Потом в своем
большинстве эти малыши — на руки
государству. Кто считает убытки,
кто просчитывает отдачу от уже
потраченных средств? Не думайте,
пожалуйста, что я ставлю рубль выше
здоровья ребенка, я просто хочу
сказать о том, что никто из
социологов не заинтересовался
таким вопросом: во что обходится
нашему обедневшему государству, в
котором на социальные программы
все урезаются и урезаются средства,
вот такое безрассудство, такое
безразличие прежде всего к самой
себе нашей нынешней молодежи.

КОРР.
"ВСП": Поскольку проблема
вышла за рамки сугубо медицинской,
поскольку мы ведем речь о судьбе
целого поколения, хотелось бы
узнать ваше мнение о необходимости
полового воспитания наших детей в
школах. О том, с каким жаром оно
отвергается многими нашими
соотечественниками, говорить не
буду. Но неужели вот так лучше:
аборты в четырнадцать лет или
рождение ребенка, чье первое
дыхание уже отравлено сифилисом?

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Я считаю, что с
определенного возраста наши дети
вообще должны знать, что их не
находят в капусте, и аисты,
приносящие счастье, тут тоже ни при
чем. Но мы ведь говорим о половом
воспитании, а не о примитивном
физиологическом акте — не так ли?
По-моему, прежде всего школе нужно
озаботиться воспитанием чувств,
передачей своим питомцам навыков
личной гигиены — а уж КАК ЭТО
ДЕЛАЕТСЯ, они давно дошли своим
умишком. Да, медицинскую
сексуальную культуру нужно делать
предметом серьезного разговора в
старших классах, и делать это
должен не учитель, а именно врач.
Пусть нашей специальности, пусть
сексопатолог. Но обязательно —
врач. А где вы сегодня видите врача,
спешащего на школьный урок? Да у
этого врача своих непосредственных
дел по горло: зарплата мизерная,
чтобы выжить, нужно работать в две,
в три смены. А наша школа?! Может ли
она сегодня оплатить врачу его
участие в воспитании ребят? Школа
сама-то нищая!

КОРР.
"ВСП": Но, возможно, говорить ОБ
ЭТОМ нужно прежде всего в семье?
Отцу — с сыном, матери — с дочерью…

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Это вы имеете в
виду нормальные, я бы даже сказала,
счастливые семьи, а много у нас
таких? Если много, откуда такая
безотцовщина, детская проституция,
ранние аборты, искалеченное
здоровье? Нет, врач обязательно
должен придти в школу, его миссия
может и должна быть полезной. Вот
только беда — сегодня ни
практическая медицина, ни сама
школа не готовы к столь необходимым
обществу визитам.

Корр.
"ВСП": До последнего времени мы
знали о строгости наших законов, в
частности, предусматривающих и
довольно суровое наказание за
нежелание добровольно идти
лечиться тех, кто болен
венерическим недугом. Теперь закон
стал мягче — по-моему, он просто
отменил именно эту статью — тащить
за руку в диспансер каждого
больного…

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Ну вот мы снова
вернулись почти к тому же, с чего
начали. Да, ни в одной стране мира
никто никого насильно не
заставляет лечиться. Собственное
здоровье или нездоровье — личное
дело каждого. Но просто в
цивилизованных странах развит вот
этот инстинкт гражданского долга
перед собою, перед семьей, наконец,
перед обществом. У нас же никогда
нигде его не воспитывали. А сейчас —
тем более. Да, законы стали мягче. А
самосознание осталось на самом
низком уровне. О следствии такого
дисбаланса вы можете судить сами.
ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ОТВЕЧАТЬ ЗА СВОЕ
ЗДОРОВЬЕ САМ! Внушить это обязаны
людям и мы, медики, и школа. Вот
сейчас создается на базе
врачебно-физкультурного
диспансера профилактический центр
— помните, у нас раньше были дома
санпросвета? Потом их отменили за
ненужностью. А оказалось —
просчитались мы. Санитарная
медицинская профилактическая
работа, пропаганда — дело
кропотливое, долгое, на фоне того
разгула эмоций, совершенно не
контролируемых разумом, нам без
такой работы не обойтись. МЫ ДОЛЖНЫ
ПЕРЕБОРОТЬ ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ РЕФЛЕКС в
обществе, который грозит
саморазрушением. Да, время упущено.
Об этом нужно было думать еще лет
десять назад. Но вот спохватились…

КОРР.
"ВСП": Но дома санпросвета —
это нечто уж очень консервативное:
как сегодня можно говорить о
профилактике вензаболеваний, даже
не упоминая о безопасном сексе?

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: А кто вам сказал,
что об этом не должен идти разговор?
Должен! И очень ответственный! Но
одновременно и очень тактичный и
очень целенаправленный. Вот,
понимаете, страх перед тем же
СПИДом есть, а ответственности за
себя нет никакой. Вечное наивное
заблуждение: беда может случиться с
кем угодно, только не со мной!
ЖЕЛАНИЕ — ВЫШЕ СТРАХА. Так не должно
быть.

КОРР.
"ВСП": Но тогда, возможно,
широкой публике совсем не
обязательно знать, что у
венерологов есть сейчас очень
сильные лекарства, которые
эффективно действуют на болезни их
профиля. Вот вам и аргумент, который
может поддерживать страх.

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Нельзя никакую
политику, в том числе и
просветительную, строить на страхе.
Нужно строить ее только на правде.
Да, сейчас венерологи имеют
довольно сильные лекарственные
средства. Но возьмем тот же сифилис
— он же не исчезает бесследно, он
способен преодолевать нейробарьер.
Кстати, у нас уровень поздних форм
выявления сифилиса составляет 46,5
процента. Это очень тяжелый
показатель. Он свидетельствует еще
и о том, что люди занимаются
самолечением, которое ни к чему
доброму не приводит; он доказывает,
что появились и недобросовестные
частные врачи, которые не столько
лечат, сколько убирают внешние
признаки болезни. Чувствуешь себя
нормально? Все — иди, ты здоров. А то,
что спирохета просто
"приспособилась", просто
замаскировалась, это уже такого
врача не интересует.

КОРР.
"ВСП": И многие лечатся
подпольно?

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Да, к сожалению,
такой вариант "лечения" сейчас
востребован обществом. И я
вынуждена говорить о том, что
моральный облик врача может и
должен быть всегда высок. Погоня за
легким рублем — это порок ведь не
только спекулянта или привыкшего,
как у нас говорят, жить на халяву.
Это, увы, и порок некоторых
собратьев по профессии. Хотя,
повторюсь, не было бы спроса на
такого рода "лечение", не было
бы и предложений. Мы у себя при
стационарах в области открыли
отделения анонимной диагностики.
Есть такое анонимное
диагностическое отделение и в
Иркутске. Но, видимо, уровень
доверия к честному врачу, который
ничего не скрывает от больного, но
свято бережет его интимную тайну,
еще низок. Доверие завоевывается не
сразу. А без него нам, медикам,
успеха не добиться, как, впрочем, не
добиться его и без активной
поддержки всего общества.

КОРР.
"ВСП": Социальные болезни
гнездятся в основном в
"бичевниках" — бичи мало кому
доверяют.

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Вот тут вы
ошибаетесь! У нас своя статистика. К
примеру, среди студенчества —
восемь-десять случаев заражения
венерическими заболеваниями на
тысячу человек; среди учащихся
техникумов — девять-двенадцать
человек на тысячу ровесников; среди
школьников — шесть-семь случаев на
тысячу ребят. Это очень высокий
показатель. Но появилась прослойка
условно неработающих —
"челноки", мелкие торговцы, не
очень крупные, а иногда и довольно
крупные бизнесмены. Вы знаете,
какая свобода нравов царит в этой
среде?! Среди зарегистрированных
нами больных сифилисом — 54%
относятся к данной категории. Стоит
задуматься? Стоит отойти от
трафарета, будто все беды только от
"бичей"?

КОРР.
"ВСП": Стоит, я думаю. Но вот,
Нина Андреевна, еще один из
подобных "трафаретов" — полное
отрицание необходимости в больших
городах публичных домов. По-моему,
кроме Калининграда, их нигде в
России нет. А ведь, что говорить,
контроль за здоровьем женщин
определенной профессии мог бы быть
более пристальным, значит, и
профилактика вензаболеваний —
более эффективной.

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Сказать по
правде, я бы с большим желанием
проголосовала за то, чтобы у нас
открывалось больше кабинетов
анонимного обследования. Сегодня в
области у нас их всего
четырнадцать, но через них прошло
около пятнадцати тысяч человек; из
них половина оказалась зараженной
тем или иным венерическим
заболеванием.

КОРР.
"ВСП": Ну вот видите…

Нина
ДОЛЖЕНИЦЫНА: Нет, вы меня не
убедили, я думаю, что открытие
публичных домов проблему не решит.
Да, там контроль над жрицами любви
будет, безусловно, постоянным. Но не
забывайте, что так называемые
"валютные проститутки" сами
очень следят за своим здоровьем,
они рисковать не будут, все правила
гигиены им прекрасно известны.
Опасность, я повторюсь, вот в чем:
нравственные тормоза отказали. Вы
думаете, "обслуживание" в
публичном доме будет дешевым? Оно
все равно окажется не по карману
рядовому обывателю, тому же
восемнадцатилетнему юноше, у
которого в кармане не всегда есть
деньги на проезд в трамвае.
"Панель", на которой сегодня
может оказаться любая девчонка, —
вот что страшно. С панелью
публичным домам бороться трудно,
все равно она, "панель",
бездумие, равнодушие победят. Если
вам интересно мое мнение как
женщины, как матери, у которой
растет сын, наконец, как врача — я
против. Кстати, в том же
Калининграде, который вы приводите
в пример, велика инфицированность
не только венболезнями — там
свирепствует СПИД, что может еще
ярче доказать: сколько бы ни было
открыто таких домов, мы не победим
эпидемию венерических болезней,
как и наступление ВИЧ-инфекции,
если не сможем перебороть то самое
равнодушие к самим себе, к судьбе
своих детей, наконец, всей страны.
Но я удовлетворена, что мы
поговорили столь откровенно, не
уходя от трудных вопросов.
Возможно, кто-то не согласится со
мною. Буду рада, если узнаю мнения
своих оппонентов. Самое страшное в
нашем положении — это "фигура
умолчания". Из-под ее покрова
выбираться становится все труднее
и труднее…