Спасая жизни
воинов

Первая
самостоятельная работа Итты
Ванеевой после окончания
Иркутского мединститута —
передвижной полевой госпиталь (ППГ)
под Курском. Прибыла она туда, когда
уже начались ожесточенные бои на
вошедшей в историю Курской дуге. В
госпиталь потоком поступали
раненые, и даже осмотреться не было
времени. Как иногда бойцов вводят в
бой прямо с колес, так Итту ввели в
операционную.

Это была
большая палатка, которая днем
накалялась от солнца так, что
становилось неимоверно душно. И
тогда особенно донимал тяжелый
запах пота, крови и наркотиков.
Вентиляция работала плохо, и среди
хирургических бригад случались
обмороки. Наверное, не только от
недостатка кислорода, но и от
переутомления. Работать
приходилось иногда по двое суток,
почти без перерывов. Даже когда
выходил из строя движок, операции
шли при свечах.

Спасая жизни
воинов, продвигался потом их ППГ
вслед за армией — на Днепр, подо
Львов, на Сандомирский плацдарм, на
Одер, под Берлин. И везде надо было
спасать раненых воинов, и не было
даже времени писать домой
подробные письма. Посылала Итта
фронтовые треугольнички, в которых
особенно не распишешься. Вот строки
из них: "Наверное, беспокоитесь,
что долго не получаете моих
весточек? Но я не виновата. Письмо
написала, а опустить некуда, нет еще
почты". "Живем в панской
квартире, но в ней жутко холодно.
Правда, мы не очень от этого
страдаем, так как все время почти на
работе". "Мамуся, очень скучаю,
но питаю надежду, что уже скоро
кончится война и я приеду домой.
Прибыли раненые, а я дежурный врач,
так что кончаю писать. Крепко
целую".

В тот
апрельский день ей долго пришлось
стоять у операционного стола.
Сильно разболелась голова.

— Казалось,
что она распухла и ее залили
свинцом, — вспоминала Итта
Исаковна. — Я еле держалась на
ногах, а тут внесли в операционную
нового раненого. Взглянула, и
сердце сжалось от сострадания: на
носилках лежал совсем мальчик, на
вид лет шестнадцати. Лицо опасно
белое, с заостренными чертами. Так
бывает при большой потере крови.
Ему было куда хуже, чем мне. Собрав
остатки сил, я сказала, чтобы
раненого положили на мой стол…

Звали
молоденького солдата Сережей. К
счастью, осколки не задели костей, и
Ванеева быстро удалила их из мягких
частей тела. Но Сереже становилось
все хуже. Нужно было срочно
восполнить ему потерю крови. Как
назло, обнаружилось, что ее запас в
госпитале кончился. Что было
делать?

Оказалось,
что кровь Итты совместима с
Сережиной. Сделали прямое
переливание, и прямо на глазах
раненый порозовел, появился блеск в
глазах, и он улыбнулся.

— Жизнь его
была спасена, — вспоминала Ванеева,
— и я испытала ни с чем не сравнимое
чувство удовлетворения…