История редкой
фотографии

Леонид
БОГДАНОВ, журналист

В
последнее время, к сожалению,
делались попытки извратить и
принизить значение А.М. Горького —
великого русского писателя. Но
ладошкой не закрыться от солнца!
Писатель был и остается в рядах
борцов за свободу и правду на земле,
по определению Леонида Леонова, как
отец и наставник человека с большой
буквы. Горький многое сделал для
развития культуры нашей
многонациональной страны и, в
частности, для развития литературы
в Сибири. Об этом и наша публикация.

На
фотографии, которую вы видите,
Алексей Максимович сидит в центре.
Большого, угловатого, с гордо
приподнятой головой, его окружили
сибирские писатели, что называется,
взяли в полон. Этот снимок, почти
чудом дошедший до нас сквозь бури
десятилетий, был большой редкостью,
его не имел даже государственный
музей А.М. Горького в Москве. По воле
случая мне первому довелось
опубликовать эту фотографию почти
сорок лет назад, в дни подготовки к
90-летнему юбилею писателя, и
сыграть определенную роль в том,
что она заняла свое место в
центральном хранилище материалов,
связанных с именем великого
литератора. Вот как это произошло.

Предвыборная
кампания 1959 года забросила меня в
город Зима. Там я встретился с
кандидатом в депутаты городского
Совета Николаем Тимофеевичем
Лузиным, человеком интересной
судьбы. Сын политссыльного, он стал
фельдшером или, как тогда говорили,
лекарским помощником — лекпомом. С
сумкой с красным крестом
участвовал в первой мировой, а
потом прошел через многие
испытания гражданской. Был
организатором лазарета в
Степно-Баджейской партизанской
республике. Более семи месяцев
существовала такая в тылу
колчаковских войск на территории
нынешнего Красноярского края. Под
напором 10-тысячного соединения
карателей партизаны вынуждены были
летом 1919 года уйти с родных мест на
юг, в Урянхайский край (нынешняя
Тува). Этот переход по безлюдным,
непроходимым местам, с
преодолением водных преград и
таежных пожаров, был по-настоящему
героическим. И, возможно, особенно
трудно было Лузину с его
добровольными помощницами Пашей
Соломатовой и Марусей Низовцевой,
вместе с которыми он собирал у
партизан белье и рвал его на бинты.
Из последних запасов хлеба гнал по
ночам самогонный спирт, без
которого не сделаешь
доброкачественной операции. А
утром — снова погрузка раненых на
подводы и многие километры по падям
и отрогам Саян.

Тогда-то и
познакомился лекпом с одним из
руководителей Баджейской
республики Петровым, который помог
и ему, и сотням других партизан не
пасть духом, все выдюжить, и 2
августа 1919 года, перевалив через
Саянский хребет, войти в Белоцарск
(ныне Кызыл).

Рассказывая
обо всем этом, Николай Тимофеевич
помянул, что Петров стал позднее
известным сибирским писателем. Мне
вспомнилась знакомая с детства
повесть "Саяны шумят", в
которой и поведано о том
беспримерном переходе сибирских
партизан.

Вернувшись
из командировки, я опубликовал в
"ВСП" материал о бывшем
партизанском легпоме Лузине и
пламенном комиссаре Петрове. А
через несколько дней ко мне в
редакцию радио зашла вдова Петрова
— Александра Антоновна, с которой
мы весь вечер проговорили о ее
репрессированном муже, сгинувшем
где-то в ГУЛАГе, и о трудных путях
сибиряков-писателей, и о Горьком,
взращивавшем их. Основной архив
Петра Поликарповича при его аресте
и обыске забрали работники НКВД
(замечу, я пробовал его разыскать,
но он бесследно исчез). А вот ту
небольшую часть архива, что не
изъяли при первом обыске,
Александра Антоновна сумела спасти
от последующих. Именно ей мы
обязаны тем, что дошли до нас многие
произведения ее мужа. Сохранилось и
несколько старых фотографий. Среди
них и эта — А.М. Горький в кругу
сибирских писателей.

— Видите, —
показывала мне Александра
Антоновна, — рядом сидят (слева
направо) Гольдберг, Зарубин,
Горький, Вегман, Караваева, а во
втором ряду четвертым слева стоит
Петров, потом Ошаров,
Молчанов-Сибирский. Этой
фотографией очень дорожил Петр
Поликарпович. Он всегда говорил,
что его как литератора открыл и
заставил работать Горький…

Действительно,
Алексей Максимович пристально
следил за нарождающейся
литературой Сибири. Он поддержал
Владимира Зазубрина, автора романа
"Два мира", не прошел и мимо
первой книжки Петрова
"Борель". Я не помышлял, что
Горький будет читать мои первые
опыты и напишет о них, — признавался
Петр Поликарпович. — Тем более, что
о той книжке рецензенты давали
различные отзывы: одни безмерно
хвалили, другие отчаянно ругали. И
вдруг человек, к голосу которого
прислушивался весь мир, послал мою
первую книжку в подарок сибирским
горнякам… Еще большей
неожиданностью явилось письмо
Алексея Максимовича из Италии, куда
я послал ему вторую книжку "Саяны
шумят". Ответа, разумеется, не
ждал. Но Горький и тут изумил.
Письмо он послал в Иркутск
воздушной почтой (это было еще в
новинку. — Л.Б.), написал его
собственной рукой. Оказывается, он
уже прочитал книжку и отправил ее с
предложением напечатать в
Москве".

Горький
принял участие в литературной
судьбе и многих других сибирских
писателей. Естественно, что, когда
они попали на 1-й съезд писателей
СССР, то все захотели встретиться и
обязательно сфотографироваться с
Алексеем Максимовичем.

Он уставал от
бесчисленных встреч. Однако по
окончании работы съезда охотно
согласился принять сибирскую
делегацию, а на несколько минут
раньше пригласил к себе Петрова.

Через
несколько лет, вспоминая ту
встречу, Петр Поликарпович писал:
"Уходя от Горького, я чувствовал
себя помолодевшим на десять лет.
Обаяние его личности, мудрая
простота останутся в памяти до
конца дней". Возможно, эта
встреча согревала Петрова и на
золотом руднике в Магадане.

Запомнилась
она и всем писателям-сибирякам, с
которыми Горький побеседовал тогда
о путях развития литературы их
огромного и богатого края, о
котором было еще очень мало
написано. Сделана была тогда и
фотография на память.

С разрешения
Александры Антоновны Петровой я в
тот же год опубликовал ее в газете
"Литература и жизнь" —
прародительнице "Литературной
России", а вскоре получил письмо
от заведующей фондами музея А.М.
Горького С. Буслаевой, которую
заинтересовала эта редкая
фотография, и она просила
посодействовать получить ее музею.