Дом
пророка в отечестве своем

Владимир КИНЩАК,
"Восточно-Сибирская ПРАВДА"

От Иркутска
до села Анга 310 км по спидометру. В
"Ниве" нас было пять человек, и
за четыре часа, пока мы доехали,
отсиделись и отлежались все бока.

А каково было
Ване Попову, будущему апостолу
Сибири и Аляски, митрополиту
Московскому и Коломенскому
Иннокентию Вениаминову пройти эти
бесконечные версты два столетия
назад? Впрочем, в его жизни этих
верст было потом столько, что эти
первые, до Иркутска, оказались
такой малостью…

Эту мысль я
высказал вслух, когда мы проехали
Качуг и за мостом через покрытую
льдом Лену свернули на проселок к
Анге.

— Мальчик с
пяти лет исполнял обязанности
пономаря в сельской церкви, —
поддержала разговор Александра
Карповна Нефедьева, научный
сотрудник музея "Тальцы", — а
когда ему исполнилось десять, дядя ,
Дмитрий Попов, отправил племянника
в духовную семинарию в Иркутск. Там,
кстати, и получил он фамилию
Вениаминов — слишком много было
Поповых в этом учебном заведении.

Въехали в
село. Дома в большинстве своем
старинные, похожие друг на друга и
небольшие.

— В здешних
лесах сосны мало, — пояснила
Александра Карповна. — Строили из
лиственницы — дерева очень
тяжелого и трудного в обработке…

В XVII и XVIII
веках основным строительным
инструментом и главным оружием
сибирского крестьянина был топор —
и с недругом разобраться, и избу
срубить. Вот и рубили листвяк, на
котором и бензопила "Дружба" в
два счета гробится. А
десятиметровое бревно подходящей
толщины, такой, чтобы
сорокаградусный мороз не прошиб,
приходилось всем миром ворочать.
Вот и стоят в верхоленских селах
небольшие, темные от прожитых веков
избы, хранящие за тяжелыми стенами
тепло людей, их поставивших.

Об Анге
впервые упоминается в документе,
датированном 1682 годом, когда
стольник князь Иван Петрович
Гагарин отвел "на пропитание"
Киренскому монастырю Ангинскую
заимку с пахотными и сенокосными
землями. Значит уже тогда здесь
стояли избы и жили люди…

Мы попетляли
по селу и въехали на пригорок. Дом
отца и деда Вениаминова ничем не
выделялся среди других старинных
крестьянских построек. Конечно,
различия были. Конечно, в отличие от
других старинных домов Анги,
подновленных, перестроенных, под
шифером и железом, дом святителя
был "возвращен"
реставраторами в 18 век. Насколько
это возможно! Потому что, по словам
директора музея "Тальццы"
Владимира Тихонова, на попечении
которого находится единственный в
России дом-музей апостола,
мастеров, которые могли бы
сравняться по навыкам и умению
обращаться с деревом с
крестьянином XVIII века, найти
сегодня почти невозможно.

Стоит ли
удивляться? Другие мы! Вошли в избу,
и Александра Карповна зажгла
первым делом лампадку в красном
углу.

Низкий
потолок из кругляка,
отполированного временем, в
глубоких трещинах, имеющий вид
мамонтовой кости, сибирская печь на
пол-избы, скромная древняя утварь —
дерево, береста, медь, кованое
старое железо. Старинный киот в
углу, иконы. Облачение небогатого
сельского священника, библия,
псалтырь — орудия производства
деда и отца Иннокентия — Ивана и
Евсея.

Выходим с
Тихоновым на улицу. Владимир
Викторович показывает на то, что
сразу не бросается в глаза, — у избы
заменены на новые лишь несколько
бревен в основании, у самой земли.
Сруб сохранился великолепно.

— А та ли это
изба? — сомневаюсь я. — Столько лет
прошло. — По просьбе Епархии наш
музей провел исследование,
занималась им Александра Карповна.
Она тебе все в подробностях и
расскажет.

Нефедьева
начала свой рассказ с того, что
прошлый год был объявлен ЮНЕСКО
годом святителя Иннокентия
Вениаминова.

Домом
митрополита заинтересовалась
Иркутская епархия. Кстати говоря,
не она одна. В Ангу приезжал осевший
на Аляске праправнук Вениаминова.
Он намеревался дом купить, отвезти
в Америку и присоединить к
музейному комплексу, который уже
давно существует в Ситке.

Епархия
оказалась проворнее. Она выкупила
дом у последних хозяев. А поскольку
находился он в аварийном состоянии,
то владыка Вадим немедленно, здесь
же в Анге, нанял бригаду, которая
перекрыла крышу. Затем он предложил
Иркутскому этнографическому музею
провести историческое
исследование и выделил деньги на
реставрацию. Проект реставрации
разработала архитектор Ольга
Саландаева.

Исследование
подтвердило, что дом действительно
вениаминовский, подлинный.

Дед
Иннокентия Иван Попов в 1738 году был
назначен священником в Ангинскую
церковь. Дом он построил за ручьем,
впадавшим в Ангу, на взгорке.
Позднее рядом был построен еще один
дом, для сына. В нем, по-видимому, и
родился будущий апостол и прожил в
нем первые пять лет, до смерти отца.
Брат отца дядя Дмитрий забрал
мальчика к себе, в дедовский дом,
который он занимал по праву
старшего сына. В нем Ваня прожил до
1808 года, до поступления в семинарию.

Вскоре после
отъезда Вани у дяди Дмитрия умерла
жена и он постригся в монахи. Скорее
всего, что именно с этого времени и
до 1958 года дом принадлежал роду
Скорняковых. Об этом рассказывал
Георгий Данилович Скорняков, ныне
покойный.

Место, где он
стоял, знали в селе как
"поповское имение". В 1870 году
дед Георгия, вернувшись после
службы в армии, перенес дом с
"поповского имения" на место,
где он сейчас и стоит — на улицу
Школьную. Следы меток, сделанные
при разборке дома, остались на
бревнах по сей день.

Святого в
России знали и помнили. К
столетнему юбилею Иннокентия
Вениаминова в печати публиковались
материалы и о нем, и о его доме в
Анге. После революции благодаря
успешной борьбе советской власти с
религией память о Вениаминове
стала уходить из села. И ушла бы,
может быть, совсем, если бы не
академик Окладников, который,
побывав на Аляске, узнал
удивительные вещи о своем земляке,
пророке, слегка подзабытом в
собственном отечестве.

Вернувшись
домой, А.П. Окладников публикует
серию материалов о Вениаминове. В
книге "Первопроходцы" из серии
"Жизнь замечательных людей" он
рассказывает о путешественнике,
этнографе, лингвисте,
естествоиспытателе, биологе,
строителе и художнике, которые
невероятным образом соединились в
одном человеке — сыне священника из
Анги Иннокентии Вениаминове.

В то время, в
середине 70-х, мало кто из жителей
села смог показать Окладникову дом
святителя.

В дальнейшем,
по ходу изучения имеющихся
материалов, возникла некоторая
путаница. Дело в том, что дома было
два — дом отца Вениаминова, в
котором он родился, и прожил первые
пять лет жизни, и дом деда, в который
пятилетний Ваня переселился после
смерти отца.

Именно этот
дом и стоит сегодня в Анге.
Окончательные выводы помогла
сделать книга протоиерея Льва
Лебедева "Колумбы российские",
опубликованная в 1991 году в
Монреале. В ней имеются детали
детской биографии Вениаминова,
подтверждающие это
обстоятельство…

Дом-музей
святителя в Анге был освящен лично
владыкой Иркутским и Ангарским
отцом Вадимом и открыт для
посетителей 22 ноября 1997 года. В
торжествах участвовали местные
фольклорные коллективы, Иркутский
народный театр драмы. Той же осенью
домик посетил монах Иннокентий с
Аляски. По словам Ольги,
хранительницы дома-музея,
последний Вениаминов очень стар. В
молодости был он судовым врачом,
объездил весь мир. Ныне по примеру
прапрадеда живет в монашестве. По
осенней холодной Анге ходил
Иннокентий в простой монашеской
одежде, в стоптанной, на босу ногу
обуви. Спустился в подпол дома, взял
с собой землицы… Не стала ему
говорить Ольга, что дом перенесен, —
зачем?

Перед тем как
уехать из Анги, мы прошли на место,
где раньше стояла Ильинская
церковь. К холму посреди пустыря с
одной стороны подступали дома, с
другой — кладбище. Из мерзлой земли,
покрытой серыми пятнами жесткого
пористого весеннего снега, торчали
битые кирпичи и камни — церковь
взорвали в лихие годы борцы с
религиозным дурманом.

Александра
Карповна наклонилась и попыталась
счистить намерзший снег с
надгробной плиты.

— Это камень
с могилы последнего Вениаминова,
жившего в Анге, — объяснила она. —
Под ним был похоронен двоюродный
племянник митрополита Алексей. Он
служил священником в Ангинской
церкви и умер в 1864 году.

Стоять на
открытом холме было холодно. С
недалеких покрытых лесом гор
задувал студный ветер. Под ногами
стеклянно хрустела промерзшая
прошлогодняя трава. Но была здесь
некая чистота и грусть, и уходить от
них не хотелось.

Фото
Владимира ТИХОНОВА.