Папина
улица

Татьяна
КОСТАНОВА, "Восточно-Сибирская
правда"

Капитан
Геннадий Шумихин 5 лет назад погиб
при задерэании вооруженного
обрезом преступника, прямо в центре
Иркутска, около кинотеатра
"Гигант". Вчера у него был день
рождения, ему исполнилось бы 37 лет.
Мы встретились с вдовой Геннадия ,
чтобы расспросить, самим
посмотреть, как сегодня без него
живет семья Шумилиных.

В ухоженной
трехкомнатой квартире меня
встретили румяными блинами —
невеселое поминальное угощенье.
Моложавая улыбчивая Ирина
Геннадьевна. Дети — хрупкая,
беленькая, похожая на отца
восьмилетняя Оля и папин любимец
Володька, ему исполнилось 11 ( я
сказала, что похож на маму, но он так
надулся, что пишу: тоже вылитый
Геннадий). Было как-то неловко при
ребятишках затевать разговор. Но
они, нарядные, меня ждали, как и их
мама. И разговора этого ждали, Мать
ничего от них не скрывает, ничего и
не приукрашивает — погибший отец
уже стал для них любимой сказкой.
Сказкой о герое, которая на самом
деле — быль.

А я перед
этой встречей сама своих вопросов
боялась. Думала, с чего же
начать…Взяла машинально наугад
первую попавшуюся книгу. Шоу,
"Антоний и Клеопатра". Открыла.
Клеопатра провожает Цезаря на
войну и спрашивает о возможной
смерти. " В бой идут не для того,
чтобы умирать", — отвечает
Цезарь…

— Да, и у нас
такой разговор был, — рассказывает
Ирина. — Гена был немного
безрассудный. Я однажды спросила
его: "А что с нами будет, если мы
останемся одни?" Он мне в ответ на
такие вопросы всегда
повторял:"Со мной ничего не
случится".

Дети
притащили альбом с фотографиями.
Вот сцены из студенческих
спектаклей — Геннадий приехал в
Иркутск из далекой приамурской
деревеньки, чтобы стать артистом,
учился в театральном училище и
работал в милиции внештатником. А
потом этот рискованный спектакль,
где все засады и погони настоящие,
затянул навсегда. Вот на берегу
реки — в веселой компании друзей.
Вот с семьей на Красной площади —
ездили в Москву по приглашению
одного из музыкантов группы Игоря
Николаева. Жили у него в квартире
целых три недели. Гену как
"штатного артиста" часто
направляли на охрану залетных
звезд — Аллы Пугачевой, того же
Николаева, с которым они особенно
подружились, и многих других. И
везде на снимках его озорная
улыбка, гримаска какая-то забавная,
жест… Артист…

— Это была
действительно артистичная, яркая
натура. Пока мы не поженились он
полгода приходил каждый день в
ресторан (я работала официанткой) с
огромным букетом. Цветы любил
красивые. Например, темно-красные
розы… — рассказывает Ирина, — а в
день тридцатилетия, он в самом
начале весны принес 30 алых гвоздик.
Почти тридцать, потому что… часть
раздарил женщинам на работе.

Мы долго
говорили с Ириной просто как две
подруги — "за жизнь". Дети тоже
слушали про то, как получали первую
квартиру, как Гена делал ремонт
(только сам), про рождение
ребятишек… Представляю, как он ее
любил — она и теперь на себе носит,
как дорогую печать, эту уверенную
легкость женщины, которую долго,
верно, крепко любил такой мужчина.

— После
смерти Гены долго была сама не своя,
— рассказывает Ира. — Ловила себя на
мысли, что я постоянно его жду.
Смотрю на часы, как раньше было, вот
уже десять, двенадцать — его нет.
Потом сама себя останавливаю: ведь
нет его. Нет нигде. В старой
квартире он иногда мне снился.
Странные такие сны… А года два
назад — последний раз. Он такой
измученный, тихий говорит: "Ты
знаешь, я долго болел, а теперь
выздоровел". Я так понимаю, он
нашел свой приют там. Он ведь тоже
был не безгрешен. Всякий был. А
теперь… получил успокоение.

— А убийцу
Геннадия вы видели? Ничего он вам не
сказал ? Не повинился?

— Видела.
Молодой, моложе Гены. Ничего он мне
не сказал. Он как будто до сих пор и
не признал вину. Сидит в Вихоревке,
у него открытая форма туберкулеза,
все эти годы так и не работал.
Иногда я думаю, он себе уготовил
даже худшую судьбу — у Гены, по
крайней мере, жизнь прервалась в
один миг.

Горькое
утешение… * * *

Трехкомнатную
вартиру в Университетском выделили
Шумихиным еще до смерти Геннадия.

— Кировчане (
работники Кировского РОВД) сказали
:"Вот, Ира, любая трехкомнатная с
четвертого по седьмой — твоя".
Спасибо им. Они хорошо меня
поддержали. После его смерти я и
работу потеряла. Понимаете.. Пока
Гена был жив, ко мне с какой-то
опаской относились в ресторане. А
потом… Да я сама такая, что терпеть
не буду. Ушла. Сергей Цуканов,
сослуживец Геннадия, помог с
работой. Работаю в милиции,
занимаюсь административной
практикой. Как-то в печати между
делом щелкнули по носу, мол,
официанток берут в милицию. А мне
образование позволяет… В прошлом
году понадобилась мне помощь —
ребятишек подлечить ( у Вовы после
гибели папы сильные головные боли).
Обратилась в управление — к
Анатолию Ивановичу Орлову,
заместителю начальнкиа УВД. Он
помог с путевками в "Изумруд".

Материально
Шумихины живут, не бедствуя. До
достижения младшей дочери восьми
лет Ирина получала на семью 120 %
отцовской зарплаты, теперь правда
уже 80% (дети подросли). Сама Ира
зарабатывает неплохо, хотя иногда
получку задерживают.

В день смерти
Геннадия, 29 января, Шумихины
встречаются с с "кировчанами"
у его могилы. Его не забывают. Не
забывают и семью — все праздники
вместе, благо, что многие из
сослуживцев живут в одном с Ириной
подъезде.

— Каждый год
в День милиции нас приглашают на
торжества в управление , а в 1995 году
мы с Надей Бережных, тоже вдовой
погибшего милиционера, ездили в
Москву. Была встреча с Куликовым,
поводили по Москве 4 дня. Эти
встречи, конечно, горькие. Но и
радостные чем-то. Легче на сердце —
помнят все-таки. Если бы мы остались
без этого внимания, было бы очень
трудно выжить. Очень.

Мы с Ириной
идем по улице имени ее мужа. Весь
Униврситетский как неровная серая
ракушка — лестницы, склоны,
бесконечные арки. Улица Шумихина
здесь — маленький Арбат. Она
открыта солнцу и ветру, потому что
проходит по самой вершине горы.
Здесь много цветов летом, по всей
центральной части разбиты клумбы.
На скамеечках сидят мамы с
колясками, старушки. Ребятишки
катаются на роликах. Здесь
расположен гуманитарный центр
имени Полевых — главная
достопримечательность
микрорайона.

Можно было бы
подумать, что о Гене Шумихине
говорит здесь только мемориальная
доска черного мрамора. Но это не
так.

Каждый день
его вдова, Ирина Шумихина, идет по
этой улице с работы, из отделения
милиции, приводит гулять на
"папину улицу" ребятишек —
Вову и Олю. Ей кажется, что все здесь
— и шумные воробьиные стайки детей,
и такое откровенное солнце, и
особенно клумбы, обильные, щедрые,
каких, может, единицы во всем
Иркутске, — это все о Гене и для
Гены.